– Оставьте у двери, я заберу, – прокричала Маша.

Женя понял, что дверь закрыта на крючок, что в принципе говорило ему только об одном – Маша его побаивается, не доверяет ему. Но вот в чем дело-то, Женя не видел со своей стороны никакой угрозы и в большей степени считал все опасения девчонки пустой детской ерундой.

Наконец-то переодевшись в свои домашние старые джинсы и легкий с длинным рукавом свитер, Женя зашел на кухню. Поесть было особо нечего. Из всей еды, что предоставлялась возможной были фрукты, бутерброды с колбасой и сыром. Еще в полке стояла бутылка неплохого красного вина, подаренная полгода назад отцом и привезенные сегодня три бутылки водки, что наказывала ему тетка Клава. Ну не угощать же девчонку водкой в самом деле!

Женя взял нож и стал нарезать сыр, между делом проглотив пару бутербродов. Быстро управившись со столь нехитрым делом, он перенес все продукты в зал за круглый стол. Поудобнее усевшись в кресло, Евгений расслабленно закрыл глаза. И как ему показалось, в ту же секунду услышал чьи-то чуть слышные шаги. В доме царила полнейшая тишина и поэтому любой малейший звук мгновенно доносился до ушей.

Евгений приоткрыл глаза. Выпрямившись он ровно сел на кресле и стал с внимательным видом изучать по всей видимости абсолютно незнакомого для себя человека, которого видел первый раз в своей жизни. В дверях зала стояла прелестная незнакомка. И фигура и глаза и шикарные пушистые каштановые по плечи волосы вызвали у Евгения некое внутреннее волнение. В ее немного вытянутом, овальном лице прослеживались мягкие черты. Она выглядела очень симпатичной. Евгений встал с кресла. Маша продолжала скромно и нерешительно стоять в дверном проеме.

– Маша, – заговорил Женя, – у меня сегодня день рождения. Но так вышло, что со всеми своими друзьями я поссорился и поэтому приехал сюда. Может, ты посидишь немного со мной? – Женя загадочно улыбнулся, его глаза продолжали разглядывать незнакомую милую девушку.

– Поздравляю. А где твоя семья? – произнесла Маша и осторожно прошла вперед к столу.

Женя не ответил на ее вопрос, сделал вид, будто бы не расслышал.

– Машенька, тебе идет рубашка.

Маша промолчала, скромно улыбнулась, на ее щеках заиграл румянец. Жене стало ясно, что девушка, теперь почему-то ему никак не хотелось называть ее девчонкой, застеснялась его. Да он, кажется, и сам начал понемногу, не отдавая себе в этом отчета, чувствовать некое волнение, неуверенность в своих действиях, находясь в непосредственной близости рядом с ней.

– Немного вина, – предложил он.

– Нет, нет! – категорично отказываясь, затараторила Маша.

– Как хочешь, – Женя налил себе полбокала, не спуская с Маши глаз.

Маша чувствовала на себе его взгляд. Ей было совершенно неловко, хотелось куда-нибудь спрятаться. И что самое интересное, вся паника и весь страх в одночасье куда-то исчезли. Невозможно, конечно, но ей показалось, что она уже как-будто когда уже была в этом доме, что в принципе было невозможно. Но как-то уютно и тепло было в нем, создавалось то самое ощущение защищенности от внешнего мира, внешних посторонних проблем. Или же не дом дарил ей это чувство необоснованного спокойствия? Может ли чтобы источником этого умиротворяющего тепла был хозяин дома?

– Маш, но все же у меня день рождения. Составь мне компанию, пожалуйста, – слова прозвучали совсем ненавязчиво, более того в них улавливались некие нотки просьбы, мольбы.

– Хорошо, только один глоток, – согласилась Маша.

На лице Евгения заиграла таинственная улыбка, которая с самого начала знакомства пугала Машу. Как понять, что в голове у человека, который так подозрительно улыбается. И искренность, и хитрость, и в то же время какая-то непринужденность, легкость прослеживались в его улыбке. И как воспринимать все это вместе, собрать воедино Маша не знала. Она никогда раньше не видела такую загадочную и красивую улыбку. Если бы она собралась ее описать, то у нее не хватало бы слов, чтобы сделать это. И в конечном итоге Маша опять во всем засомневалась. Мысль о том, что она ввязалась в плохую, которая неизвестно чем закончиться историю, затокала по всему телу неприятной дрожью.

– Ты замерзла? – поинтересовался Женя.

– Нет. Все хорошо, – больше успокаивая себя, чем отвечая на вопрос, сказала Маша.

Через каких-то полчаса разговор в уютном зале завязался дружеский и непринужденный. Женя решил для себя, что если завтра он все равно отвезет Машу, куда она ему скажет, так почему бы сейчас не провести с ней спокойный тихий вечер. Просто поговорить, рассказать ей о каких-то своих проблемах, нет лучше поведать ей какую-нибудь смешную историю из своей жизни, послушать ее, узнать, где же она все-таки учиться, о чем мечтает и чего желает добиться в жизни.

– Знаешь, а я очень любил в детстве, когда был еще совсем маленьким, смотреть на полную луну. Мама уложит меня спать. А я потом потихонечку, на цыпочках, чтобы она ни в коем случае не услышала, встану и подойду к окну. Луна такая большая. Я стою совсем мелкий и мне начинает представляться, что на Луне идет какая-то отдельная жизнь. Совсем не такая, как у нас. Люди живут там не в квадратных, а круглых домах. Разговаривают о чем-то важном на своем языке. У них по луне бегают маленькие дети, очень озорные, но веселые и добрые. А один раз я так засмотрелся на луну, что уснул прямо на коврике у окна. Мама потом все утро меня пытала, как я там оказался.

Улыбка на лице Евгения изменилась, стала более простой, более понимаемой.

– А у меня было все гораздо более проще. Я любила играть в цветнике. Строила там домики из палочек, ко мне приходила соседская девчонка играть, правда она потом уехала с родителями в другой город. Иногда с нами играл мой двоюродный брат. Весело было. У меня были игрушки – маленькие пластмассовые человечки, и мы играли, как-будто они жили в этих домах, у них были свои семьи, работа, свой огород, сад.

Женя сидел и наслаждался общением. Он сам не заметил, как все тяжелые мысли покинули его. Ему давно не было так легко, так свободно. Допив одним глотком содержимое бокала, Женя грациозно поднялся с места и, протянув Маше руку, предложил ей потанцевать. Ему вдруг отчаянно захотелось танцевать. Какое-то сиюминутное, но очень важное желание.

– Машенька, может, потанцуем?

– Но, я не умею, – растерялась Маша. Она совсем расслабилась за душевным разговором, а тут вдруг танцевать.

– Это не имеет никакого значения. Тем более, что я тоже не умею. Но это же не помешает нам, правда?

"Ох, что-то я слишком разошелся…" – опасливо подумал Евгений.

– А музыка? – вставая с кресла, спросила Маша. Но вот в чем дело, никакой музыки ей на самом деле и не хотелось. Казалось, она может только нарушить воцарившуюся гармонию вечера.

Женя ничего не ответил. Взяв Машу за руку, он осторожно притянул ее к себе.

– Ай! – поморщилась Маша.

– Что? – взволновался Женя.

– Ладони об лед ободрала. Ничего страшного.

– Я осторожно, – Женя как можно более нежно, невесомо, еле касаясь, дотронулся до ее ладоней.

Он будто боялся, что если произведет хотя бы одно неловкое или резкое движение, она тут же убежит от него. Будто боялся спугнуть теплый и редкий за последнее время момент в своей жизни. Он смотрел на нее сверху вниз, видел, как часто хлопают ее ресницы, видел ее курной нос, очень редкие веснушки, ее румяные, даже слишком, щеки, как нервно шевелятся ее губы. Он прекрасно понимал, нет, он чувствовал, что девчонка растеряна и немного напугана. Конечно не так, когда он ее только встретил, но этот нелепый танец без музыки заставил ее изрядно понервничать. Да еще содранные ладони… Женя продолжал с плохо скрываемым любопытством разглядывать свою случайную гостью. Ее пушистые, будто специально завитые на кончиках волосы, блестели от света древней люстры. Кожа на ладони, где не было ссадин, и что лежала в его руке была нежной и гладкой. И, наверное, не только на ладони, а и выше к локтю, к плечам. Незаметно Евгений прижимался к Маше все ближе и ближе, наклонялся все ниже и ниже. Наконец, он поймал себя на мысли, что не танцевать ему так хотелось, а прикоснуться к столь юному и что там, без всяких сомнений невинному созданию. А танец – это был лишь прекрасный повод.

"Женька, что ты делаешь! Сейчас же прекрати! Ты же не хочешь все испортить? Удивительно вообще, что она тебе доверяет, а ты ведешь себя как последняя скотина. Правильно тебе отец всегда говорит – погубишь ты себя Женька, погубишь. Машенька прекрасная девушка. Давай, испорть ее мнение о себе. Мало тебе. Женька! Прекрати! Выйди из комнаты. Уйди на улицу. Остудись!"

И раз… В доме погас свет. Стало очень темно.

– Что это? – спросила Маша.

– Соседи. У них там какая-то мощная аппаратура стоит. Постоянно из-за них перебои со светом, – ответил Женя, не отпуская от себя Машу.

– А что там такое? – озадаченно проговорила Маша.

– Где?

– Да вон… Ой! – Маша сделала шаг к окну, но на ее пути образовался стол, в который она и врезалась.

– Тише, Машенька, – среагировал Женя и поймав ее в темноте, отодвинул к креслу. Он уже давно жил в этом доме и мог свободно с закрытыми глазами передвигаться из комнаты в комнату, отлично помня где, как и на каком месте что стоит.

Женя подошел к окну. Вдалеке точно бил фонтан из ярких искр. Секунду Евгений соображал, что же это могло быть за явление, а потом его будто осенило.

– Да, там же трансформаторная будка! – вскрикнул он.

– Это трансформатор горит? – спросила Маша.

– Посиди минуту, я сейчас.

Женя вылетел из комнаты, накинул свою теплую куртку, в которой всегда ходил только в дачном поселке и, хлопнув дверью, вышел на улицу. До трансформаторной будки было метров триста, Женя прибавил шаг. Его чуть не сшибла с ног проворная и завсегда везде успевающая тетка Клава.

– Женечка, это ты? Вот что соседи-то твои вытворяют! Будку подожгли, без света нас всех оставили. Что за люди!.. Что за люди!.. Принесло их на нашу голову.

– Жень, – раздался спокойный басистый голос дяди Вани, что жил через пару домов от Жени, поближе к злосчастной трансформаторной будке, – я электрикам уже позвонил. Они сказали, что отключат нашу линию, а уж утром приедут разбираться.

И не успел дядя Ваня договорить, как искры перестали сыпаться в темноту ночи. Линия была отключена.

– Дядь Вань, а что случилось то? – спросил Женя.

– Да кто ж его знает? Только вот твоих соседей сегодня весь день дома не было и вечером они так и не приехали. Так что они здесь точно не при чем.

– Ладно. Спокойной ночи! – прокричал Евгений в темноту.

– И тебе, Жень! – послышался громкий, произнесенный грудным голосом ответ высокого и широкого в плечах, уже в годах мужчины.

Тетка Клава все продолжала бубнить себе под нос причитания и ругательства.

– Вот, Женечка. Вот ведь, что твориться…

– Тетя Клава, идите спать! Утро вечера мудренее, – отмахнулся Женя, не став вслушиваться в дальнейшие разглагольствования неугомонной женщины.

И Женя не спеша повернул в сторону дома. Ночь действительно выдалась холодная, звезды на небе сверкали яркой россыпью и, казалось, холодили воздух своих голубоватым светом. Женя остановился на крыльце, сбоку которого уже с давних времен висел термометр, красная полоска которого застыла на отметке минус пятнадцать. Женя поспешил в дом, там сидела в одиночестве его гостья поневоле.

"Все-таки прекрасный вечер. А Машенька, она очень привлекательная девушка. И, по всей видимости, не глупая. Надо же, на бухгалтера учится! Да что там бухгалтер! У нее такая прелестная улыбка, нежная кожа…"

– Что там, Женя? – голос Маши, заставил Евгения покинуть свои мечтания.

– Да… Света не будет. Что-то с трансформатором, завтра электрики приедут.

На несколько минут воцарилась тишина, оба и Женя и Маша слышали дыхание друг друга. От такой затягивающей в свои сети тишины, смешанной с темнотой, не хотелось делать никаких движений, не хотелось спугнуть тонкую атмосферу возможного счастья. Но бесконечно так продолжаться не могло. Заговорил Женя, будто почувствовав, что еще одно мгновение и Маша больше не выдержит напряжения, впадет в полуобморочное состояние.

– Машенька, – она вздрогнула, успев полностью погрузиться в затягивающую тишину, – а почему именно на бухгалтера?

– Потому что у меня мама бухгалтер и я смогу после учебы найти себе работу у нас в городе, – ответила Маша, сама не ожидавши от себя такого удивительно четкого ответа. Привыкнув к темноте, тем более что свет звезд и тонкого месяца частично просачивался в комнату через занавески, Маша безотрывно смотрела на Евгения. Женя давно поймал ее взгляд, только опустив голову ни коем образом не выдавал себя. Он понял, что девушка уже освоилась в его доме и наконец-то перестала его бояться. И ему вдруг стало смешно, от мысли, что его можно так сильно бояться. Он еле сдержал себя, чтобы не рассмеяться.

"Глупости. Это все глупости. Наверное, любая нормальная девчонка испугалась бы. А откуда у Маши взялись лосины? Неужели она носила их с собой в рюкзаке? Ну, да! Она же ведь собиралась в гости."