– Женя, вы спите? – слишком долгое молчание заставило Машу заволноваться.

– Машенька, я же просил называть меня просто Женей, без всяких вы. Неужели я такой старый, что молоденькая девочка обращается ко мне на вы. А? Маш?

– Нет, не старый. А сколько тебе сегодня исполнилось?

– Двадцать… пять. Машенька, может ты отдохнуть хочешь? На втором этаже спальня, я положил на нее чистое белье.

– А где же ты будешь спать? – наивно или же просто с беспокойством в голосе спросила Маша.

Евгению нестерпимо захотелось сказать какую-нибудь нехорошую шуточку и у него чуть не сорвались слова с языка, но он подобравшись, собрал всю свою волю и ответил следующее:

– Здесь на диване или на втором этаже. Дом большой, места нам вполне хватит.

Чтобы успокоить себя, Женя взял со стола последний бутерброд и в одно мгновение прожевал его. Женя никак не мог понять, вернее он и не пытался, почему эта странная по первому впечатлению девчонка, так притягивала его. Хотелось совершить такие простые банальности, которые казались в этот момент, чем-то более высоким, более светлым и особенно прекрасным. Замечательно было бы сейчас подойти к Машеньке, дотронуться рукой до ее нежной щеки, провести ладонью по ее руке, прочувствовав каждую клеточку ее тела, от кончиков пальцев до плеча, добраться до белоснежной кожи шеи, поцеловать ее, забрать ее прелестное тело себе, погрузиться в некий загадочный неведомый мир, про который столько сказано слов, снято фильмов и написано книг, но который до сели еще не открывался Евгению, который продолжал быть для него полумистической нереальной тайной, мифом, легендой. Он искал его и не находил. Забывая в суете своих дел спросить себя главное: а там ли я ищу? а знаю ли я, что точно следует мне искать?

– Да, дом и, правда, хороший.

– Будешь апельсин? – вдруг спросил Женя.

– Нет. Почему-то мне кажется, что он кислый, – Маша позевнула и неожиданно вспомнила про время, – а сколько сейчас время?

Женя взял телефон со стола.

– Почти двенадцать. Детское время.

– Детское, – усмехнулась Маша, – особенно когда вставать рано.

– Ну, завтра же воскресенье! Или ты куда-то сильно торопишься? Нет, ну если тебе надо я отвезу тебя, куда скажешь, хоть в пять утра, – засуетился Женя.

Маше же со стороны виделось, будто Женя просто хвастается перед ней, мол я все могу, я все устрою и так далее, так далее. Самодовольный оттенок уловила она в его словах.

– Нет, мне особо некуда торопиться. А… у тебя не будет чая? – спросила Маша.

– Чая? Ты же вроде бы спать собиралась? – удивился Женя. С чего бы это вдруг ей захотелось чаю?

– Не хочется. Так у тебя есть чай?

– Чай есть, но для него еще нужно воды вскипятить, – задумчиво произнес Евгений.

– Жаль… – Маша вытянула руку вперед, чтобы поправить рукав рубашки, но стоявший близко к краю бокал с недопитым вином, которое и в правду оказалось приятным на вкус, завертелся на месте от неловкого прикосновения и чудом был схвачен Машинами ладонями.

– Хватит буянить! – тут же нашелся Евгений, – странно на тебя подействовал глоток вина. Извини, конечно, но ты что ни разу не пробовала спиртное?

Женю распирало любопытство, он ничего не мог с собой поделать. А вино, выпитое им, придавало ему только смелости в разговоре. Неподдельный интерес к довольно скромной девушке шел у него откуда-то изнутри.

– Знаешь ли, в комнате темно. А спиртное я пробовала. И вообще тебя это не касается, – почему-то Машу задел этот обыкновенный вопрос. Ей сделалось обидно и вместе с этим ее все еще мучила жажда.

– Так, а вот это уже интересно, – Женя встал с места и медленно пошел по комнате, – и что же ты пила? Детское шампанское на новый год или забродивший компот жарким летом?

– Хватит считать меня за малолетнюю дурочку! – вскочила Маша с кресла, – Или ты думаешь, если спас меня от страшной, холодной ночи так тебе и все можно?

Евгений подошел к Маше и взял ее за плечи. На какие-то доли секунды Маше показалось, что Женя и вправду считает, что ему все можно. А у Жени же что-то непонятное, будто бы как уважение всколыхнулось внутри. Но простой, нет даже так, банальный человеческий интерес взял верх.

Маша же очень хотела скинуть его руки с себя, но ей как-будто что-то мешало. Самая наиглупейшая ситуация, которую только можно себе представить! А все из-за того, что Вика оказалась слишком болтливым и самоуверенным человеком.

– Упаси Боже! Машенька, успокойся, чего ты так завелась? Не бери в голову ты про это шампанское. Просто… ну по тебе не скажешь, что ты пила что-нибудь крепче шампанского. Ты такая… естественная что ли… – подбирал Евгений слова, что оказалось, для него как ни странно, сложным делом. И он даже немного покраснел, правда из-за темноты Маше не могла этого разглядеть.

– Водку… – еле прошептала Маша. Ее разбирал смех, сделалось по-детски весело и смешно.

– Что? – Женя подумал, что ему послышалось.

Маша села обратно в кресло.

– Да это было один раз в компании, наспор. Ну, все уже! Ты будешь поить меня чаем или нет? – ей вдруг стало непомерно стыдно. С чего это вдруг она стала откровенничать с чужим человеком. Да что там!.. Она ни родителям, ни кому вообще не говорила о том курьезном случае. А тут вдруг разговорилась. Все это просто какая-то ерунда. А весь сегодняшний день сплошное недоразумение. Может, когда-нибудь она будет вспоминать эту историю с улыбкой на лице, а может просто забудет. Все может быть.

– Знаешь, где-то на кухни должен быть старый бабушкин чайник. Я его найду. Ах да, еще тебе придется посидеть одной. Я за водой схожу. У нас, когда свет выключают, вода в доме заканчивается.

Евгений почти вышел из комнаты, но голос Маши остановил его.

– Женя, спасибо Вам! То есть тебе… – это был некий душевный порыв, естественное желание поблагодарить человека за добру и оказанную помощь.

Евгений ничего не ответил. Всякое разное вертелось у него в голове и одной из этого разнообразия была следующая мысль: где же мог сейчас лежать бабушкин чайник? Надеюсь, я не отдал его тетке Клаве…

Искать чайник в тускло освещенной месяцем и звездами кухне с фонариком в руках было делом нелегких. Хорошо хотя бы что фонарик всегда был под рукой, лежал на тумбочке в прихожей. Женя знал, что свет могли выключить в любую минуту дня и ночи и поэтому всегда держал фонарик наготове. Прошерстив все полки внизу и не найдя там чайник, Женя выпрямился и посмотрел в окно. Такая необъятная умиротворенность накрыла весь дачный поселок. Вдруг захотелось спать. Просто лечь в теплую постель и погрузившись в сладкую дрему уснуть. Прошедший день выдался для Евгения ни самым благоприятным, и только чудное появление Маши под колесами его машины заставляло его невольно улыбаться.

"Ах! Да! Чайник! Надо искать чайник!" – просигналило у Жени в голове. Проверив каждый уголок кухни, Женя в итоге остался ни с чем. И как это обычно бывает, когда человек уже устал и почти отчаялся что-либо найти смутным воспоминанием приходит осознание, что ищет-то он совершенно не в том месте. Так получилось и у Жени. Он начинал вспоминать, что чайник скорее всего должен быть в зале, в нижней правой полке старого шкафа.

– Ох! Ну и башка! – вслух отругал себя Женя и направился проверять свою догадку.

Когда же он пришел в зал, то первым, что увидел была Маша, спящая на диване. Женя отключил фонарик и, уставши, уселся на кресло, что стояло напротив дивана. Под головой он почувствовал что-то мягкое, это был плед. Женя снял его и осторожно, чтобы не разбудить укрыл им Машу. Присев на корточки, он разглядел ее лицо, оно было словно у ребенка. Такая беззаботность и еще детская наивность витала вокруг. Нежные щечки и длинные ресницы. Женя улыбнулся. И увидев Маша сейчас его улыбку, она бы подумала, что это улыбается совершенно другой человек, а не Женя. Человек, который устал, но изо всех сил пытается что-то изменить в своей жизни, человек, который ищет истинный смысл жизни, но пока никак не может его найти. Женя осторожно, чтобы не наделать лишнего шума выпрямился и подошел к окнам. Он занавесил шторы и комната погрузилась в полную темноту.

"Надо бы идти спать. Но что-то совсем не хочется… Вот бы сейчас прилечь на кровать и уснуть так же быстро как Машенька. Красота была бы…"

Евгений какое-то время продолжал бездвижно стоять у занавешенных окон. Нерешительность и полное бездействие постепенно начинали раздражать его. Наконец-то он сдвинулся с места и не спеша побрел на второй этаж, в спальню.

Женя не ожидал, что его просьба будет услышана. Он прилег на кровать и не заметил, как уснул. Разбудили его яркие лучи утреннего солнца. Женя прищурился, потянулся с наслаждением и проснулся окончательно только тогда, когда совсем неожиданно вспомнил, что на первом этаже спит вчерашняя гостья.

Расправив свитер, в котором он так и заснул, Женя встал с кровати и подошел к окну. Он смотрел на дальнее, залитое солнечным светом поле. На утреннее холодное солнце. И у него вдруг разыгрался аппетит, захотелось съесть чего-нибудь существенного, сытного. Ехать в магазин за продуктами. Женя взглянул на часы. Минут десять как пробило шесть часов утра. В такую рань все еще спят. Женя потер голову, растрепал ладонями волосы, отлепился от окна и быстро с завидной легкостью спустился вниз по ступенькам. Он заглянул в зал, Маша еще спала. Шторы были закрыты и в комнате царили сумерки.

Женя улыбнулся, затем снял с вешалки куртку, накинул ее и вышел из дома. Забрав побольше воздуха в легкие, Женя запахнул куртку и по утреннему морозцу направился прямиком к дому дяди Вани. Еще со своих детских пор Женя знал за дядей Ваней привычку рано вставать по утрам и еще он прекрасно знал, что к нему можно всегда обратиться за помощью, он никогда не откажет и выручит в трудную минуту.

А еще Женю притягивала в дяди Ване манера общения, вернее то, как легко и просто с ним можно было поговорить буквально на любую тему. Даже можно было попросить совета, в котором Женя порой так нуждался. В каком-то роде их отношения были похожи на отношения между отцом и сыном.

С настоящим же отцом взаимоотношения у Женя не заладились. Александр Викторович не на шутку разозлился на сына, когда тот не захотел пойти по его стопам и выучиться на врача. У них же была настоящая династия. Дед Александра Викторовича, Александр Евгеньевич, еще при царской России занимался врачеванием и лечил людей. Виктор Александрович, Женин дед, работал в больнице хирургом, а когда началась Великая Отечественная война ушел на фронт. Женин отец никогда и не задумывался, кем он будет работать, когда вырастит. А вот теперь его сын, Женька, выдумал из себя экономиста и оставил все семейное дело, предался дурному влиянию друзей, как частенько говорит Александр Викторович. И отношения между отцом и сыном не заладились с того самого дня как Евгений объявил о своем решении не идти в медицинский институт.

Женя подошел к дому дяди Вани. Дойдя по тропинке до середины участка, Женя увидел, что дверь в сарай приоткрыта. Он облегченно вздохнул, значит, дядя Ваня уже на все сто процентов не спит.

– Жень, ты что ли? – откуда-то сзади послышался громкий голос дяди Вани.

Евгений обернулся, по дороге, подходя к дому, шел дядя Ваня. В руках он нес ведро с водой. Дядя Ваня не любил пить воду из-под крана, как он всегда говорил она там течет по железным трубам и делается сухой не вкусной и поэтому каждое утро с ведром он ходил на край поселка за родниковой живой водой.

– Привет, дядь Вань! – обрадовано произнес Женя.

– Ты чего как рано встал? Выходной же сегодня. Небось, устал на работе, мог бы и подольше поспать.

– Да не хочется как-то…

– Жень, – поставив ведро на тропинку и строго посмотрев на Евгения, проговорил дядя Ваня, – че случилось?

– Дядь Вань все в порядке!

– Это ты своим коллегам рассказывай, – с пренебрежением выделил дядя Ваня слово "коллеги", – что у тебя все в порядке. Они все съедят и не поморщатся. Им только до себя есть дело. А мне… ты меня давно знаешь, мне ты можешь не врать.

– Дядь Вань, – посерьезнев, но только на какую-то свою небольшую часть, ответил Женя, – с отцом все нормально. Дело не в нем. У меня тут в доме, вообщем… девушка.

– Женя… И что? Тебе же давно не пятнадцать…

– А ей недавно… – чуть слышно пробубнил Женя, и тут же спохватившись, добавил, – Да тут дело в том, у меня даже в холодильнике ничего нет, – словно провинившийся школьник перед родителем стоял Евгений потупив глаза и ожидая ответа, который непременно должен разрешить часть его сомнений.

– Так, Женька! Заходи в дом! – взяв ведро, скомандовал дядя Ваня.

Обычное десятилитровое железное ведро, смотрелось в его больших, мощных руках словно игрушечное. Дядя Ваня имел богатырское телосложение и открытую, добрую душу. К Женьки он всегда относился по свойски, а его отца недолюбливал. Впрочем, эти чувства были взаимны, Александр Викторович, насколько Женя себя помнит всегда косо смотрел на дядю Ваню. И из-за чего могла возникнуть такая завуалированная, но проглядывающая на белый свет неприязнь Женя никак не мог понять. А все попытки что-либо разузнать, выудить из разговора напрямую или окольными путями всегда заканчивались полным провалом.