Женя интенсивно думал, как ему выйти из создавшегося положения. И решение было найдено.

– Теть Клав, расскажи лучше, про свою молодость. Ну, вот что вы и ваше поколение делали, когда были молодыми.

Тетка призадумалась. Жени же не столько хотелось слушать рассказы о чужих годах минувшись, сколько прочно оборониться таким образом от любых других прямых навязчивых расспросов. А тетка тем временем начала свой рассказ, медленно, но верно затягивая все внимание Евгения к своему эмоциональному, чисто деревенскому повествованию.

И вот чисто случайно тетка Клава затронула в разговоре тему, что касалась Евгения самым прямым образом.

– Твой отец с Иваном в детстве были не разлей вода. Постоянно вместе, постоянно чего-нибудь да выдумают…

– Теть Клав, а почему они недолюбливают друг друга? – неожиданно спросил Женя. Он всегда чувствовал и не раз замечал холодное отношение дяди Вани к его отцу и наоборот. Но ему никогда и в голову не приходило, что причина их разлада кроется где-то глубоко в годах. Что дело вовсе не в том, что дядя Ваня в свое время поддержал Женю не идти в мединститут, и что Александр Викторович не любит заводить разговор о дяде Ване, не из-за того, что тот сбил с правильно пути его сына. Как же ему в голову раньше не пришло, что он – Женя, тут совсем не при чем!?

– Ааа!.. – протянула тетка Клава, – а ты разве ничего не знаешь?

– Нет, – коротко ответил Женя.

Тетя Клава сокрушенно покачала головой. Мол, как так, что вырос до таких годов и ничего не знаешь о своем отце, ну и конечно о дяде Ване.

– Ты же знаешь, что твоя мать, Машенька, родом из Сибири. Сюда они приехала с Ваней, тот встретил ее, когда проходил там учебную практику…

Женя прекрасно понимал, что последует дальше в рассказе и никак не мог поверить в услышанное. Это же получалось, что его отец, послужил поводом для расставания дяди Вани и его матери. И в принципе стало понятно, почему дядя Ваня недолюбливает Александра Викторовича.

– А твоему отцу не сталось больше дружиться с Ваней. Сам понимаешь, какая после этого дружба. Ох, жалко Машеньку, совсем еще молодая была, – запричитала тетка. Женя сидел и молча смотрел то на пироги, то на тетку. А она тем временем продолжала.

– А потом ты добавил масла в огонь, – Женя оживился и внимательно посмотрел на тетку Клаву, – у Хлебодаровых же, как там ее… целая династия врачей. А ты решил все испортить.

– Я ничего не портил! – разозлился Женя.

– Да. Но так считал твой отец. А Ванька с детства тебя любил. Вот и встал на твою сторону, – Женя с нехорошими подозрениями посмотрел на тетку Клаву, – Ты просто на Машеньку очень похож. Такой же сероглазый, серьезный. Ааа!.. Вот ты про что?! – сообразила тетка, – нет! Ваня не твой отец. Его, когда твоя мать забеременела и в области то не было. Он жил там, где сейчас его старшая дочь живет. Вообщем-то он там и встретил свою жену…

Тетка Клава все продолжала и продолжала повествовать. А Жене же было не по себе от услышанной и кажется скрываемой от него правды. Но дела были далеко минувшие и единственное, что оставалось сделать Жене, так это принять все как свершившийся факт.

– … ведь ты же знаешь, что Ваня развелся со своей женой, и она уехала к себе… – услышал Женя отрывок все еще продолжавшегося рассказа.

От тети Клавы Женя вышел, когда на улице уже стояли густые сумерки. Он поблагодарил тетку за пироги, которые, без спорно, получились просто волшебными и медленно прошел к своему дому. Только ступив на крыльцо, он вспомнил, что оставил ключи от дома в машине. Но возвращаться назад сию минуту не было никакого желания. И он опустился на верхнюю ступеньку.

Сидеть и смотреть как спускается ночь было приятно. Что-то очень умиротварительное приносило приближение ночи, что-то такое что заставляло притихнуть, успокоиться, позабыть о бесконечных проблемах, неурядицах, разногласиях с окружающими и самим собой. Жене вдруг стало хорошо. На столько хорошо, что можно было подумать, что он частично погрузился в детство.

Он запрокинул голову. По темному небу еле двигаясь плыли облака, тонкий месяц серебрился и излучал неяркий свет. А звезды!.. На освободившемся от облаков кусочке неба они выглядели просто волшебно.

Женя погрузился в состояние легкой дремоты. Казалось, можно было сидеть так целую вечность, облокотиться плечом о деревянную стойку перил и сидеть. Было прекрасно ни о чем не думать. Состояние непривычной легкости. И только чувство, что вот-вот сознание отключиться и сам Женя свалиться вниз, заставило его щурясь и протирая глаза через сильное не хочу дойти до машины и забрать ключи от дома. Оказавшись внутри прохладного нежилого помещения Женя добрел до зала и, пристроившись на диване, тут же уснул.

Он сладко проспал всю ночь и проснулся лишь только под утро. Но на улице уже начинало светать и в комнате уже рассеялся мрак ночи. Женя вспомнил, как ему вчера хотелось поговорить с дядей и, как вместо этого, он ушел есть пироги тети Клавы и как ему нечаянно раскрылась семейная тайна.

Удивительно, но Женя чувствовал себя отдохнувшим и чрезвычайно бодрым. Но разве можно за один вечер восстановить силы после нескольких месяцев усиленной работы, при условии что вечер, уж так получилось не получился расслабляющим?

Работа… Думать о ней совсем не хотелось. За последнее время столько дел и вопросов было решено, что сил на решение вновь и вновь поступающих задач не осталось. Да что там вопросы и дела! Конечно, они создавали снежным комом нарастающую усталость, но главный причинной дум у Жени все же являлось другое.

Сейчас Жене не хотелось думать о работе. Он лежал на диване и смотрел, как в комнате становиться совсем светло, как непринужденно и привычно стоят бокалы и кувшины в старом серванте и как за окном могуще и по хозяйски возвышаются сосны. Ну, вот прямо как в детстве! Но… только бабушка уже не позовет на завтрак и больше не скажет ласково и с любовью: Женюшка, разоспался ты сегодня. Видать вчера умаялся очень. Пойдем, чаю с молоком с пирогами позавтракаешь.

Женя сделал глубокий вздох. Все, сегодня никакой работы. Пусть кто как хочет, а он сегодня устроит себе маленький отпуск. Он имеет на это полное право, к тому же ему необходимо сосредоточиться, освежить ум, мысли, привести в порядок себя.

План на сегодня был уже четно сформирован. Сначала звонок Петеньке, в котором Женя хриплым голосом объявит ему, что заболел и до конца недели пролечит горло и нос и, что возможности приехать в офис и поработать, хоть как-нибудь и сколько-нибудь у него нет. Потом он обязательно заедет к отцу, узнает как у него дела и попытается с ним не ругаться. Дальше… и Женя призадумался. В голове всплыл адрес колледжа, в котором должна была учиться Маша, странная милая девушка Маша. Дальше Женя отправиться к Маше, то есть попытается ее найти. Он уже пару месяцев в тайне от всех, а что самое странное и, пожалуй, неправильное, от себя пытается скрыть сие желание – встретиться с Машей, еще раз увидеть ее, такую настоящую юную нежную. И пусть при первой их встрече Женя увидел ее в грязных джинсах, всю сырую, растрепанную, отчаянно защищавшуюся, но еще в тот же вечер он успел понять, что она нежная. Нежная в том смысле этого слова, что у нее чистая душа, что она светло и позитивно мыслит. Это так, но, почему же она не обернулась, когда вышла из его машины? Значит… У Жени не было ответа на этот вопрос. Он сопоставлял их искренний, как ему казалось вечерний разговор и поистине ее холодные слова прощания. И никак не мог ничего понять. Хотя умом и понимал, что они чужие друг другу люди и просто безрассудно с его стороны, что он пытается изменить уже свершившейся эпизод жизни. Ведь все было правильно, логично.

По дороге в город Женя старался ни о чем не думать. Он просто ехал, изредка отвлекаясь на мелькающий за окном ландшафт. Но его спокойное уравновешенное состояние прервал Светин звонок.

– Да, привет котенок, – произнес Женя.

– Доброе утро, – ответила Света, – ты сейчас где? Как ремонт?

– Ремонт… продвигается, но дел еще много.

– Ясно. Ты на работе?

– Еду, – ответил Женя не подумавши.

– Опаздываешь. Или ты все еще сам себе начальник? – не отставала Света.

– Светуль, ты же знаешь у меня работа такая, постоянные встречи. Вот еду с очередной в офис, – все же посмотрев на часы, соврал Женя. Время постепенно близилось к обеду, но до него еще нужно было поработать.

– Ты, значит, сегодня все еще ремонтом будешь заниматься? – уточняла Света. Даже по телефону было понятно, что ей скучно и не терпится встретиться с Женей. Но Женя уже набросал у себя в голове некое подобие плана, и в нем не было место Светлане.

– Да, сегодня не получиться встретиться, – прямо ответил Женя.

– Очень жаль, – расстроилась Света, – я по тебе соскучилась. Тогда, может, хотя бы созвонимся вечером?

– Я тебе позвоню, котенок. Ну, все давай, пока. Я уже паркуюсь у офиса.

– Пока, – не радостно ответила Света.

На том и закончился их разговор. Женя убрал телефон в карман джинс и с загадочной улыбкой на лице понял, что еще чуть-чуть и он подъедет в отцовской работе.

Жене повезло. Александр Викторович только что закончил обход пациентов и вошел к себе в кабинет.

– Странно. Зачем пожаловал? – вот так вот встретил его отец.

– Здравствуй, пап, – произнес Женя.

– Ну, здравствуй, сынок, – ответил Александр Викторович, и, убрав папку с документами на полку, стал подозрительно всматриваться в лицо сына.

Ему просто не верилось, что его бесконечный балбес и черезчур самоуверенный сынишка, может просто приехать, и навестить отца, что ему ничего не надо, что он не преследует своим визитом свои корыстные цели. К большому сожалению, Александр Викторович, уже давно перестал видеть в сыне все то, светлое и хорошее, что в нем было. И, наверное, инстинктивно, каким-то шестым чувством понимая это, Женя очень редко приезжал к отцу. Да и в основном это были короткие быстрые разговоры у Александра Викторовича на работе. А когда Женя был последний раз в отцовской и когда-то своей квартире он уже и не помнит.

– Как работа? – усевшись в кресло, спросил Женя.

– Хорошо. А ты почему не в своем офисе? – поинтересовался Александр Викторович.

– Взял до конца недели отпуск.

– Что, устал? – со своей глупой иронией спросил Александр Викторович.

– Пап, можно подумать, ты никогда не ходил в отпуск.

– Да, ходил. А когда ты был пятнадцатилетним мальчишкой мы с тобой в Ялту ездили, как раз в бархатный сезон, – резко переменил тон разговора Женин отец.

Все-таки он очень любил своего сына. И воспоминания, что сейчас нахлынули на него, были как нельзя кстати.

– Да, было здорово. Я был тогда еще совсем мелким, – мечтательно протянул Женя. Но вместе с этим у него в голове продолжал вертеться вчерашний разговор с теткой Клавой. Конечно, сплетница из нее было еще та, но в то же время кто-кто, а она то уж точно все про всех знала.

«Нет, ничего не скажу отцу. Только испорчу все. И не для чего все это…»

– Но уже тогда, ухлестывал за девчонками, – подметил Александр Викторович и заговорчески посмотрел на сына. Ему захотелось расшевелить в Жене былого озонного мальчишку, чтобы его сын хоть на какое-то время перестал быть тем деловым с непроницаемым видом взрослым человеком, который, кажется, только и был способен постоянно находиться на своей работе и решать срочные дела одни за другими.

Женя же после слов отца, задумчиво прищурил глаза и попытался вспомнить, о чем, вернее о ком, это сейчас ему напоминает папа.

– Так что-то, я, наверное, подзабыл или ты, чего-нибудь навыдумывал, – легко бросил Женя.

– Ну, так как же навыдумывал! – всплеснул руками Александр Викторович и уселся за рабочий стол.

Его мимика стала живой, не скованной, движения точные быстрые.

– Женька, мы тогда остановились в отеле, а в соседнем номере жила семья из Белоруссии. А у них девочка, тебе ровесница, такая румяная, с пухленькими щечками, симпатичная.

– Не помню, пап! Не было там никакой девочки с пухлыми щечками! – выпалил Женя, а сам продолжал интенсивно думать, была ли почти пятнадцать лет назад девочка или не была.

– У нее еще мать всегда ходила в шляпе, с очень широкими полами.

При словах о большой шляпе у Жени начало что-то шевелиться внутри. Похоже, процесс вспоминая прошлого начался.

– Пап, погоди… – Женя приставил указательный палец к губам, – у нее, ну у этой тетки еще было такое длинное розовое платье, в пол.

– Не помню я никакого платья, – серьезно ответил женин отец, – это у тебя в голове что-то смешалось. Молодой еще совсем был, вот и померещилось.

– Папа! – заводясь еще больше, вскликнул Женя.

Дальше весь разговор сошелся на том, чтобы выяснить, разобраться, была ли девочка, было ли платье, и если было то какое.

Вобщем, вполне себе душевный разговор, который плавно перешел в вспоминание других интересных моментов жизни. И спасибо большее медсестре, которая прервала их эмоциональный диалог, потому что вероятность, что сын и отец опять разругаются неизменно оставалась. А так получилась прекрасная беседа, такая беседа, которая была последний раз много-много лет назад.