Франсетт Фел - Монстр

Иден вздохнула и провела руками по волосам.

- То, что Доминик и я … это сложно. Остаются вещи, которые он сделал, и я не уверена, что смогу их простить, но я все ещё замужем за ним, и пока он не подписал эти документы - он всё ещё мой муж. Он может делать всё, что захочет, после того, как мы разведёмся.

- Ты …продолжаешь волноваться за него? – спросила Дженна медленно, зная чувства своей подруги.

Иден ответила не сразу, она просто не торопилась отвечать, обдумывая этот вопрос. Разве она волновалась за Доминика? Ответ должен звучать как «Нет», но было сложно ответить, это скорее был оттенок серого в их черно-белом мире. Как можно заботиться или волноваться о том, кто относится к тебе плохо? Тому, кто держал её на расстоянии вытянутой руки, редко показывая что-то кроме абсолютной жестокости и пренебрежения? Но тогда можно было бы утверждать, что он был довольно искренним и душевным в последнее время, когда проскакивали те, незначительные проблески нежности. Но он ведь также быстро можно окунуть обратно в презрение, даже не задумываясь?

Дело в том, что Иден просто не имела понятия, какие чувства испытывает к Доминику. Каждую минуту, что проводила с ним в компании, она балансировала между презрением и ненавистью к нему. Она презирала всеми фибрами своей души то, как он относился к ней, но она не могла заставить себя ненавидеть этого человека. Как там говорилось, ах да, - “те, кто волнуют тебя больше всего, способны причинить большую боль”? Одна крохотная часть в ней хотела заботиться о Доминике, но проблема сидела в её голове - она не готова простить ему то, что он сделал.

- Я не знаю, - ответила она честно, немного смутившись из-за этого вопроса. – Как я уже сказала, это очень сложно. Печально то, что мы женаты пять лет, и за это время так и не узнали друг друга.

- Ты хочешь узнать его? Я имею в виду, после всего, что случилось с вами двумя? Может всё тянется из прошлого?

Иден закусила свою нижнюю губу.

- Я не знаю Дженна, - она снова вздохнула. – Все что я знаю, это то, что Доминик пугает меня. Он пугает меня потому что, он не может не делать больно, и я не могу доверять ему. Если я откроюсь ему снова, он просто может сломать меня, уничтожить. Я не передумала о разводе; пока я думаю, что это лучший выход в нашей ситуации.

- Ну, чтобы ты не сделала, какой бы не выбрала вариант, я всегда тебя поддержу. Неужели мы … все хорошо, Иден? – спросила она нерешительно.

Губы Иден медленно растянулись в улыбке.

- Я слишком остро отреагировала. Прости. И я должна была сказать тебе, кто оплатил твою поездку.

Дженна усмехнулась.

- Эй, спасибо, кстати. Ты не должна была этого делать, но это дорого для меня. Спасибо.

- Не упоминай больше об этом.

- Ну, что, я должна искать квартиру? Нам осталось торчать тут ещё четыре месяца!

- Да, конечно. Пусть будет небольшая квартира, то, что мы сможем себе позволить.

Демон сидел в голове Доминика, не давая ему покоя, раз, за разом возвращая ему ужасы детства. Эти воспоминания не давали ему заснуть, каждый раз принося с собой ночные кошмары. Усталость обозлила, не давая сконцентрироваться на работе, но все же он нашел в себе силы для пары звонков давно забытым инвесторам. Но к полудню головная боль усилилась, и Доминик был вынужден вернуть свою задницу домой.

Ему нужно было либо хорошо выспаться, либо выпить алкоголя, который был его другом в последнее время. По дороге домой, ему позвонила жена Брюса и попросила его приехать. Сейчас же. Только непреклонные нотки в голосе не дали ему послать её подальше, и то через силу. И Доминик начинал жалеть об этом всё больше и больше, с каждой уходящей секундой. Он смотрел, как Кэсси Барретт шагала по прекрасно оформленной гостиной босыми ногами по бежевому ковру в то время, как голова Ника кружилась.

- Может, ты уже начнешь говорить, - выплюнул он с раздражением, прервав девушку. Она уже допивает четвёртый бокал, и это не пойдет на пользу девушке её комплекции. Она была маленькой, хрупкой женщиной, с бледной кожей и пронзительными голубыми глазами, которые позволяли выглядеть моложе её тридцати шести лет. Кэсси могла гордиться своей внешностью, ведь она была очень хороша собой, и всегда добивалась своей цели. Она всегда была очень настойчивой девушкой. У неё были черные волнистые волосы, лицо без макияжа, на ней всегда была одета только дизайнерская одежда, которая ей чертовски шла. Ещё никогда он не видел её такой … расстроенной. Доминик посочувствовал бы ей, но его головная боль и настроение не позволяли проявлять хоть какие-то эмоции.

- Ты знал? – спросила она в тишине, её голос был очень раздраженным.

- Знал что?

Она посмотрела на него своими тёмно-синими глазами, замутнёнными той бутылки вина, которая стояла на столе.

– Пожалуйста, не делай из меня дурочку.

- Тогда прекрати задавать глупые вопросы, - сказал он хладнокровно, его настроение и так было хуже некуда, а тут еще и её допросы и еще этот долбаный Брюс. - Зачем я здесь? - И где этот чертов Брюс? Это его ответственность. Ведь он заверил Доминика, что позаботится о своей жене сам. – Где Брюс?

- Ты знаешь, я тоже задавалась этим вопросом? – продолжала она, не обращая внимания на его вопросы. Она поднесла бокал к губам и посмотрела на него. – Это ты надоумил его использовать гостиничные номера? Я знаю, что он марионетка в твоих умелых руках кукловода, так теперь ты ещё и сутенёр?

- Кэсси, - произнес голос Брюса, который появился, казалось, из ниоткуда. Он оценил ситуацию; Доминик сидел с потрёпанным видом, а его любимая жена стояла со стаканом в руке. Он посмотрел на друга, а затем на жену. Брюс услышал, как Доминик подавил стон, и стало понятно, как раздражает того это представление. Напряжение в комнате нарастало, и становилось все тяжелей дышать, на его коже появились капли холодного пота.

- Кэсс… - он сделал шаг к ней, но сразу же остановился, так как в него полетел стакан. Брюсу удалось уклониться, но жидкость залила лицо, стакан упал на пол.

Потрясенный, Брюс поднял руки вверх, как бы сдаваясь женщине, которая была не в себе.

- Кэсс, мне нужно чтобы ты меня выслушала ….

Не успел он закончить, как она налетела на него, несмотря на разницу в весе. Она била его кулаками по груди, царапалась, кусалась, но он этого не замечал. Она так разозлилась, что превратилась в банши, Доминик, конечно же, мог помочь Брюсу, но какая-то часть его радовалась, наблюдая эту картину, когда друг не мог сладить с разъяренной женщиной. Это почти стоило мигрени. Он подождал минуту, другую, а потом, поднявшись с кресла, решил вмешаться. Она рычала, хуже пуделя, но Доминику удалось отнять её от Брюса, и легко сдерживать.

- Достаточно, - сказал он кратко, когда она попыталась напасть снова на Брюса. – Возьми себя в руки.

Он держал её за руки, смотря ей в глаза, её выражение лица показывало, что она не была довольна этим.

- Пусти меня, - она тяжело дышала, и в результате мужчина отпустил девушку.

Брюс выглядел потрепанным, на его лице и теле виднелись царапины, он смотрел на свою жену. И, несмотря на опасность, снова пошел в её сторону, отталкивая Доминика. Брюс стал напротив неё, снова поднимая руки.

- Кэсси, малышка, прости …

- Я простила,- прошептала она, судорожно вздохнув, слезы наворачивались на её голубые глаза. - Это слишком больно! Достаточно, я не позволю так со мной обращаться. Мне наплевать на этот брак. Меня не волнует, что со мной происходит, но я хочу уйти!

- А что же будет с вашими детьми, вы подумали об этом? – решил вставить словечко Доминик, подразумевая серьезный контекст в этих словах. Он хотел, чтобы эти двое поняли, что рушат жизни еще двум людям.

Брюс бросил на Доминика злой взгляд.

- Я смогу с этим справится, - сказал он, давая намек на то, чтобы Ник отступился. – Кэсси, пожалуйста, послушай меня, пожалуйста. Я … понимаю, что создал проблему, это понятно, и я обещаю, детка, что сделаю все возможное.

Голос сумасшедшего, Доминик еще никогда не слышал такого Брюса, он наблюдал за игрой эмоций на лице, его отчаянье.

- Мне помогут Кэсс, я обещаю. Я возьму перерыв от всего этого дерьма, уйду в отставку, но, только не уходи. Ты мне чертовски сильно нужна.

Это был переломный момент для Доминика. Неужели он на каком-то подсознательном уровне понял, как это было важно для Брюса? Он понимал, что нужно оставить их наедине. Брюс сделал большой шаг, и обнял Кэсси.

- Черт с тобой, - сказала девушка, и обняла мужа в ответ, и Доминик наконец-то покинул комнату.

***

Доминик возвращался с тяжелым чувством на душе. Его мигрень вроде бы утихла, и стала терпимой, он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, вспоминая плачевное состояние собственного брака. Став свидетелем ссоры между Брюсом и Кэсси, он не был настолько наивным, чтобы верить, что проблемы его и Иден можно так легко решить. Брюс был сексуально зависимым; Проблемы Доминика ... ну его проблемы были гораздо более неопределёнными и не решались так легко. На мгновение он задумался, что было бы, если б он рассказал Иден об этой тьме, которая живет в нем, о его матери, которая так жестоко издевалась над ним, да и еще нанесла психологическую травму на всю жизнь. Он представил, как скажет ей о том страхе, боли, и изнурительных унижениях, о той трусости и почему он не борется с этой тьмой внутри себя. До сих пор Доминик не рассказывал Иден о его ярости и ненависти ко всему миру, которые были, как вторая кожа. В его голове сразу же появилась картинка отвращения Иден к нему, как она отталкивает его от себя, становится равнодушной, если бы он осмелился выставить своих демонов напоказ. И кто бы мог обвинить его в том, что он сделал с ней?

Осталось очень мало времени; она оставит его, и он будет опять одинок, Доминик не имел понятия с чего начать, чтобы исправить свои ошибки.

***

Иден старалась всё больше находить времени для Лиама, и когда она задумывалась о том, как её малыш быстро растет, тем тоскливей становилось. Она была единственной, на кого мог опереться Лиам. Ведь девушка была единственной, кто воспитывал его. Мысль о том, что она будет разделять опеку, давалась ей не просто. Еще три месяца и она будет свободна. Наконец-то, развод без борьбы. Но он не позволит ей забрать Лиама; она знала эту ужасную правду с самого начала, когда шла на это соглашение и надо прекратить мечтать, а окунуться в реальную жестокость. Чем больше он проводил времени с Лиамом, тем больше привязывался к нему. Смех и визг Лиама заставили Иден поднять голову и посмотреть в ту сторону, откуда доносился звук. Эта удивительная картина, которую увидела девушка, привела её в непонятные чувства: бизнес магнат Доминик Армстронг лежал на полу с ковровым покрытием, прижав к себе беззубого младенца, и если бы Иден сказал об этом кто-то другой, она бы просто не поверила.

Сидя напротив, ей было видно как они играют, и когда Доминик подкинул малыша вверх, задержав его наверху, это вызвало у ребёнка заразительный смех. Это повторялось снова и снова, от каждого хихиканья у Доминика появлялась еле заметная улыбка. Это было самой трудной вещью, видеть эту перемену в нём. Это была полная противоположность, тому, что Иден привыкла видеть.

Он стал очень расслабленным, и выглядел таким довольным, что этим невозможно было не любоваться. Ту нежность и заботу, которую он дарил Лиаму, Иден никак не могла объяснить. Ник был ласковым и любящим, когда напротив, казалось, должен быть строгим и жестоким с сыном. Он гордился тем, что стал отцом, нося это звание как доспехи; Лиам был теми доспехами, смех и крики были словно шлем для Доминика. Иден с тяжестью на душе, призналась сама себе, что отцовство поменяло Доминика в лучшую сторону. Он, возможно и был дерьмовым мужем, но, по крайней мере, он старался, делал какие-то усилия, чтобы быть хорошим отцом. Ведь Лиам заслужил это. Их сын не виноват, что родился посреди этого беспорядка, но будь она проклята, если позволит малышу остаться здесь. Проблемы с Домиником были только их проблемами, и не нужно вмешивать сюда сына. Лиам заслужил любовь и ласку обоих родителей, и если Доминик захочет и дальше его обеспечивать, то кто же будет против? Но все сводилось к тому, что Иден боялась, что в итоге Доминик может сделать больно Лиаму. И этот факт продолжал её мучить.

Когда она услышала глубокий, гортанный звук его смеха - смеха, который не был похожим на насмешку или презрение – её сердце дрогнуло, отдаваясь в груди, а причиной было то, что он никогда так близко не подпускал её, чтобы она могла стать причиной такого звука. Девушка не хотела думать больше на эту тему, поэтому отправилась собрать одежду Лиама. Ведь это не имело значения сейчас, в любом случае. Их брак не был идеальным, и с годами становилось только хуже. Они погрязли в этой жестокости, лжи, недоверии, унижении, враждебности и обиде, которые и были причиной всему этому. Но была только одна причина, чтобы держатся вместе – это их страсть и похоть, которая тянула их друг к другу, они просто утопали в ней. Может ли быть похоть без любви? Что насчет души, или только тело, которое требовало секса, может ли все это быть без любви? Жизнь, которая построена только на деньгах и сексе - несла только разрушение. Но это всё должно закончиться теперь; они должны разорвать отношения и разойтись, каждый своей дорогой, это единственное, что они могут сделать достойно.