– Да, как у меня с Ричардом.

– Ну, мы все-таки не трахались с ним, да еще целых тринадцать лет.

– Ничего-то вы не понимаете! – Она всхлипнула и усмехнулась одновременно.

Шпора провел травинкой по носу.

Эллен приподняла голову.

– Мы с Ричардом вместе взрослели, и нас объединяла страсть – но вовсе не друг к другу. Мы вели очень странную жизнь, понятную только нам двоим. Всю зиму работали, а летом отрывались на полную катушку. И нам было хорошо друг с другом – мы могли болтать всю ночь до утра.

– И больше ничего?

– Да нет, у нас было все. Сначала. Вот только последние пару лет… Нам нужно было как следует набраться, чтобы заниматься этим…

– Почему же вы так долго были вместе?

– Мы чувствовали себя надежно друг с другом. К тому же у нас были общие интересы, одинаковая работа, спорт. Мои родители ненавидели Ричарда, и для меня это служило еще одним аргументом в его пользу. Да просто нам было хорошо вместе. Мы с ним настоящие друзья. Абсолютно совместимый экипаж. Чтобы отправиться хоть на край на света, нам достаточно рюкзака и друг друга. Было достаточно… – Эллен заново анализировала их отношения, и ее анализ напоминал вскрытие трупа. – Я работала затейником, а Ричард – завхозом – следил, чтобы у нас были деньги, крыша над головой и приличная работа.

– Охотно позвонил бы ему хоть сейчас.

– Я тоже… – Эллен засмеялась сквозь слезы. – Он в Австралии.

Прижав подбородок к плечу, Шпора посмотрел на нее.

– Далековато пришлось ему бежать, чтобы расстаться с вами.

– Он хотел, чтобы я поехала с ним и поставил мне ультиматум.

– И все-таки вы до сих пор здесь, а он там.

– Да, я до сих пор здесь. – Эллен кивнула, взглянув Шпоре в глаза. – Оказалось, что он гораздо решительнее меня.

– Я в этом сомневаюсь.

О господи! Эллен с трудом отвела взгляд от серебристых глаз, которые совсем вытеснили Ричарда из ее сердца. Она встряхнула головой.

– Наша маленькая ненормальная жизнь меня вполне устраивала. В ней не было никаких цепей.

– Кроме тех, что связывали вас друг с другом? Вы так и не освободились от них.

У Эллен болели глаза и грудь. Ей было стыдно, и она злилась на себя. Ее великолепный, волшебный полет над долиной сейчас выглядел ребячеством, цель которого – привлечь к себе внимание.

Девушка взглянула на свои исцарапанные, испачканные травой ноги и порванную одежду.

– Вы видите меня не в лучшей форме, – извинилась она.

– Какое это имеет значение?

– Вы правы – пожалуй, никакого. Вряд ли саперы любуются внешностью бомбы перед тем, как вынуть детонатор.

– У вас потрясающая внешность. Эллен стерла липкий пот со лба.

– Поедемте к моему кузену. Пусть он тоже полюбуется вами.


Они въехали в Верхний Спринглоуд: старинные желтые домики в окружении зеленых газонов. Они остановились возле нескольких строений, образующих ферму.

– Черт возьми, он как раз дает урюк. – Шпора заглянул на посыпанный песком двор. В центре его очень симпатичный, но сердитый молодой человек смотрел, как трясется на лошади толстая леди средних лет.

– Привет, Рори! – окликнул Шпора. Молодой человек посмотрел на них, затем сказал ученице:

– Продолжайте рысью, Энн. И полегче. Подойдя к гостям, он с подозрением спросил:

– Что нужно?

– Нам нужны барьеры для прыжков, – ответил Шпора и похлопал кузена по спине. – Рори, это Эллен.

– Ясно. – Рори засунул руку прямо в задний карман брюк Беллинга, вытащил оттуда сигареты и закурил. Он удостоил Эллен едва заметного кивка, хотя девушка во все глаза смотрела на него.

Кузен представлял собой Шпору в миниатюре. Сходство было просто невероятным – те же глаза, губы, нос и высокие скулы. Правда, Рори был легче и изящнее своего двоюродного брата, со светлыми прямыми волосами, но кожа у обоих была покрыта золотистыми веснушками.

– Сколько надо? Надолго? – осведомился Рори. Говорил молодой человек в характерной для Беллингов манере, растягивая слова.

– Пару штук. На сегодня.

– Между прочим, по воскресеньям у меня больше всего занятий.

– Я понимаю. Но мне кажется, Энн пока рановато прыгать через препятствия.

Все обратили взоры на всадницу – она с красным лицом тряслась в седле, с которого все время сползала набок ее большая попа.

– У меня есть и другие ученики, – пожал плечами Рори и обратился к Энн: – Ужасно! Никакой техники!

– Какая техника, Рори! Она даже в седле сидеть не умеет! – заметил Шпора.

– Какое мое дело, лишь бы деньги платили. Если она воображает, что готова со своей лошадкой выступать на Олимпиаде, это ее проблемы.

– Рори ужасно не любит учить верховой езде обычных людей, – вполголоса пояснил Шпора Эллен.

Она подумала: «В таком случае понятно, почему учеников у него во дворе не густо».

– Можешь взять старые барьеры. У тебя есть трейлер?

– Нет. Мы их пристроим на крышу джипа.

Рори приподнял бровь и обратился к Эллен:

– Это для вас, как я понимаю?

– Нет. Я думаю, что это для Дилли.

– Для какой Дилли? – Он широко зевнул.

– Ты знаешь ее. – Шпора внимательно посмотрел на кузена. – У нее еще такая славная чалая лошадка.

Мрачное лицо Рори просияло.

– Дилли из Оддлоуда? Дочка Фили?

– Ты ей тоже очень понравился, так она и сказала, – рассмеялся Шпора.

– Правда? – Вид у Рори стал довольно глупый.

– Она рассчитывает на твои уроки – когда приедет на летние каникулы.

– Конечно! В любое время! И лошадку свою пусть приводит, хоть сейчас!

– Приезжай сегодня, если хочешь, – предложил Шпора.

– Не могу. – На лице Рори отразилось сожаление. – Сегодня я управляюсь один. Шерри повезла кое-кого из молодняка на выставку.

Он взглянул на Энн, которая совсем выбилась из сил.

– Пожалуй, мне пора. Барьеры на площадке за сараем, найдете?

– Конечно, спасибо.

Пока они крепили деревянные брусья на багажнике джипа, Эллен уговаривала себя не ревновать Шпору к Дилли, ради которой он так хлопочет, и не злиться на то, что при этом он использует ее машину и время,

Они снова ехали через долину, обратно в Оддлоуд.

– Черт, братец уже надрался, – сказал Шпора.

– Как, разве он был пьян? – удивилась Эллен. Она ничего не заметила.

– Похоже, еще с прошлого вечера. – Шпора закурил и открыл окно.

Для беспробудного пьяницы Рори был слишком молод.

– Мы тут начинаем спиваться рано, – засмеялся Шпора, прочитав мысли Эллен. – А то обстоятельство, что я рядом, никак не спасает беднягу.

Девушка сосредоточилась на узкой извилистой дороге – джип спускался с холма, его крыша поскрипывала под тяжестью груза.

– Надеюсь, он был слишком пьян, чтобы разглядеть вас и влюбиться.

– Я страшна, как смертный грех.

– Вы соблазнительны, как этот самый грех. Эллен чуть не пропустила поворот на мост через Одд.

– К тому же вашего кузена явно интересует Дилли. По-моему, они неплохая пара, – заметила она.

– Я не допущу этого, пока он не бросит пить.

– Вам-то какое дело? Вы что, ее папочка?

– В этом городишке все возможно. – Он вышвырнул окурок в окно. – Давайте наберем клубники.

– Я думала, мы едем за декоративными растениями, – рассеянно сказала Эллен, задумавшись о том, кто же на самом деле является отцом Дилли.

– Я никогда не занимаюсь декоративными растениями на пустой желудок. При питомнике специальный сад. Мы можем сами набрать там клубники к ланчу.

Желудок напомнил Эллен, что она ничего не ела весь день.

– Когда я был маленьким, питомник принадлежал монахам, а новые владельцы – цыгане. Матушка их терпеть не может. Они с Глэдис убеждены, что питомник – только прикрытие, а на самом деле эта парочка разводит коноплю.

– Пикси и Секстон? – вспомнила Эллен.

– Вы слышали о них?

– Фили дружит с Пикси, – кивнула собеседница.

Она не раз слышала это имя от подруги. И по словам Фили, Секстон, муж Пикси, действительно выращивал в теплицах столько нелегальной продукции, что снабжал ею избранных клиентов по всей Британской империи.


Когда они подъехали к питомнику с коммерческим садом, где покупатели сами собирали урожай, их приветствовали лай собак и крики детей.

Те и другие окружили машину плотным кольцом, когда Эллен припарковалась у большого зеленого дома.

– Вы туристы? – кричали дети.

– Гав, гав, гав! – Собаки пытались добраться до Сноркел, прыгали и лапами упирались в оконное стекло.

– Нет.

– Значит, вы не из Лондона?

– Нет.

– А можно, ваша собачка поиграет с нашими?

– Конечно.

– Боже мой. – Шпора глядел, как колли присоединилась к собачьей своре, и все скрылись за домом. – Вам не кажется, что это была ошибка?

– Собака должна уметь постоять за себя, – ответила Эллен, в душе понимая, что Шпора абсолютно прав.

В стеклянном домике рассеянная женщина с синими волосами, изучавшая проспекты Открытого университета, вручила им корзинки для клубники.

– Самые лучшие ягоды справа от входа, – задумчиво пояснила она. – Удачи!

Видимо, это и есть Пикси, приятельница Фили, решила Эллен.

Минут десять спустя Шпора засмеялся и протянул ей на ладони ароматное красное сердечко:

– Ешьте!

– Я не могу. Это нечестно, – ответила она.

– Можете. Ешьте. Эллен не устояла.

И вот уже оба они одну ягоду стали класть в корзину, а другую – в рот. Каждый хотел обогнать другого, поскорей наполнить свою корзинку, но в тоже время не мог противиться искушению, и самые крупные, сочные ягоды попадали в рот.

– Я всегда считала, что в таких местах должны взвешивать не только корзины, но и посетителей – до и после сбора ягод, – сказала Эллен, охотясь среди зеленых листьев за своей сладкой добычей.

– Чтобы узнать, сколько весит нечистая совесть?

Когда они вышли из сада, Пикси на скамейке уже не было. На ее месте сидела старшая из ее дочерей, рисовала каракули на проспектах Открытого университета и болтала по мобильному телефону. Она с интересом смотрела на Шпору, пока тот снимал со стола подносы с рассадой. Улыбнувшись девушке своей мефистофельской улыбкой, покупатель прошел к прилавку.

Не прекращая болтать по телефону, девица взвесила корзинки с клубникой.

– Да, он по-прежнему с ней, хотя черт его знает, что он в ней находит. А уж голосок у нее такой нежный – словно кошке наступили на хвост. Тридцать пять фунтов шестьдесят центов. – Она подняла глаза на покупателей.

– Сколько-сколько? – Эллен поспешно засунула обратно двадцатку, которую нащупала в шортах.

– Тридцать пять фунтов шестьдесят центов. Благодарю. – Девица взяла пятьдесят фунтов, протянутые Шпорой, и улыбнулась ему, не скрывая своего восхищения. – Дилли говорит, что Эли Гейтс изо всех сил пытается разлучить эту парочку. Ее чокнутая мамаша типа ведьмы или колдуньи. Она всегда знает, где что происходит. Да, согласна, она задавака. Но Дилли держится просто молодцом. Четырнадцать сорок. – Она протянула Шпоре сдачу и подмигнула.

Когда они были уже возле выхода, до них донеслось:

– Слушай, к нам сейчас такой клевый чувак заходил! Жаль только, что с женой. Ты бы его видела! Нет, что ты, не местный.

– Это весьма лестно для меня, – сказал Шпора, когда они вышли на улицу.

– То, что вас назвали клевым чуваком?

– Нет.

– Значит, то, что вы не похожи на местного?

– Нет. То, что вас приняли за мою жену.

– Ха-ха.

– Мы, правда, похожи на мужа и жену – сказал Шпора, невозмутимо глядя на нее. – Вместе выбираем растения для сада.

– С таким же успехом нас можно принять за брата и сестру, – парировала Эллен. – Между прочим, вы сегодня подговорили меня прыгнуть с обрыва и довели до слез.

– Еще нас можно принять за хозяйку поместья с личным садовником.

– За совладельцев фабрики по производству клубничного джема. Или просто за обжор. – Она кивнула на полные корзины клубники.

– Или за любовников. – Шпора прислонился к машине, пока Эллен открывала ее.

– Или просто за попутчиков. Мы ведь едва знаем друг друга, – вставила девушка.

– Ну нет. Еще как знаем, – улыбнулся ее собеседник.

– Тогда за друзей. – Она спокойно посмотрела на него.

– Нет. – Он отрицательно тряхнул головой, все еще улыбаясь. – Я больше не завожу друзей.

Пока Беллинг расставлял подносы с рассадой на заднем сиденье, Эллен отошла за Сноркел. В составе банды новых приятелей та весело атаковала хорошо одетую пару с двумя разъяренными мопсами.

– Вы туристы?

– Да.

– Вы из Лондона?

– Нет. Мы из Эшбриджа.

– Можно, ваши собачки поиграют с нашими?

– Еще чего не хватало! Кыш! Ваши дети плохо воспитаны, – обратилась дама к подошедшей Эллен.

Когда на обратном пути девушка рассказала этот эпизод Шпоре, он весело расхохотался:

– Итак, вы моя жена и у нас орава невоспитанных детишек! Никогда еще будущее не представлялось мне в столь радужном свете.