– Вот ты где! – Рядом с Эллен вдруг появилась Фили. – Посмотри-ка на Дилли! Она идет очень неплохо! А Рори скачет рядом и подстраховывает ее. Он все-таки славный мальчик, этот Рори.

Эллен не могла произнести ни слова, только зубы стучали о костяшки пальцев.

– У Шпоры есть шанс прийти первым – если не застрянет на повороте. Там многие теряют время. А почему он скачет без седла?

В конце заливного луга, прежде чем проделать обратный путь к финишу, всадники должны были развернуться. При скорости тридцать миль в час это требовало немалой ловкости. Очень часто либо наездники тут падали, либо лошади отказывались поворачивать и скакали вперед, не останавливаясь.

– Вот, поворачивают. Помедленнее, Дилли! Боже… – Фили закрыла глаза пальцами и подглядывала в щель между ними. – Ура! Умница моя! Она сделала это! А Шпора-то, Шпора! Смотри, уже где!

Всадник проделал треть обратного пути и теперь гнал коня так, словно от этой скачки зависела вся его жизнь – что, скорее всего, так и было.

Он оторвался от остальных участников, разогнав Белую Зависть до предела, но от одного преследователя – на гнедой кобыле, в красных лосинах и больших очках, отделаться не мог. Тот нещадно хлестал свою лошадь, и расстояние между ним и Шпорой неуклонно сокращалось.

– Господи, они что, пытаются вышибить друг друга из седла? – вскрикнула Фили. – Это же сумасшествие!

Хлыст задел Шпору по спине. Затем последовал еще один удар, от которого он должен был потерять равновесие.

Вровень друг с другом, соприкасаясь могучими боками, лошади мчались вдоль реки. Беллинг скакал с краю, над самым обрывом. Вот он примерился и пришпорил Белую Зависть. Соперник занес хлыст. Изо всех сил Белая Зависть рванулась вперед и избежала удара, а всадник в красных лосинах вылетел из седла.

– Итак, еще один участник упал! – провозгласил Жиль, комментировавший ход скачек. – Патриот сбросил своего седока. Белая Зависть лидирует. Сможет ли Беллинг удержать свое превосходство до финиша? Оставшись без седла, он выглядит не очень-то уверенно. Вы помните, что наши скачки проходят без всяких правил. Побеждает тот, кто приходит к финишу первым. – Чувствовалось, что ему хочется, чтобы Шпора упал, да и большинству зрителей – тоже.

Раздался злорадный смех, скорее всего означавший, что Шпора действительно упал – он внезапно исчез из вида.

– Ого! Беллинг выбывает из игры, – объявил Жиль с нескрываемой радостью. – Или нет?

Крик замер в горле у Эллен и превратился в смех: Шпора проделал свой любимый трюк.

Пробежав несколько шагов рядом с лошадью, он вскочил обратно.

У Фили отвисла челюсть:

– Ничего себе шутки!

Последнюю сотню метров Шпора скакал, салютуя Эллен. Было ясно, что он посвящает свою победу ей, и только ей.

– Итак, Беллинг финишировал, – объявил Жиль. – Позабавив нас цирковыми трюками, он стал обладателем кубка Дьявольского болота этого года. Поздравляем. Куда вы. Шпора?

Победитель пролетел на всех парах мимо Жиля и остановился рядом с Эллен. Белая Зависть танцевала на месте, от ее боков шел пар, а изо рта – пена. Откинувшись назад, Шпора протянул руку Эллен:

– Я люблю тебя. Отныне я буду выполнять все твои желания. – Он опустил руку пониже. – Вас подвезти?

Девушка в восторге кивнула:

– Нас ждет самолет!

Она ухватилась за протянутую руку и вспрыгнула на лошадь.

– Стой! – закричала леди Белль. Она бежала так быстро, как только позволяли ей короткие толстые ножки. – Стой! А как же сва…

Но Эллен крепко обхватила Шпору сзади за талию, они перепрыгнули через забор и помчались по аллее.

19

Чтобы разогнать мрачную тень, нависшую над праздником в самый его разгар, Эли принял срочные меры и разработал тактику ликвидации ущерба. Отправив Жиля на сцену объявить выступление «Ночных убийц», он поспешил к дочери, чтобы успокоить ее и приготовить подобающую речь.

Леди Белль торопливо шла за ним, тряся страусиными перьями.

– Необходимо во что бы то ни стало сохранить лицо. – От быстрой ходьбы она пыхтела. – Джаспер далеко не уйдет. У него нет ни паспорта, ни денег. Я организую патрули на дорогах.

– Я уже начал действовать. Жиль кое-куда позвонил, – пробурчал Гейтс в воротник. – Моя девочка получит то, что ей причитается по праву. Пусть сердце у нее разбито, но у нее сильный характер. Пока мы его разыскиваем Шпору, она выплачет свое горе в песне. Свадьба все равно состоится!

– Ну конечно. – Леди Белль с сомнением посмотрела на него.

Но когда Годспелл взяла в руки микрофон, она выдала совсем не тот номер, которого от нее ждали. К этому моменту она готовилась всю неделю под руководством профессиональной бунтарки. Годспелл заговорила, обращаясь к публике, – ее мало кому знакомый хрипловатый голос располагал к себе слушателей гораздо больше, чем ее вокал, вызывавший в памяти кошку на раскаленной крыше.

– Пришла пора рассказать правду об этой семейке, – сказала дочь Эли изумленным гостям. Усилители разнесли ее голос по улице.

Члены клана Виков – а они составляли половину всех гостей – разразились сиплыми смешками. Легкая улыбка появилась на губах Годспелл, когда она посмотрела на них.

– Одна моя хорошая знакомая сказала мне недавно, что любовь – это как глина. Ты можешь вылепить из нее, что хочешь, только пока она свежая и податливая. Но после обжига, сколько ни мучайся, не одолеешь – только разрушишь. – Девушка обратила взор к Фили за поддержкой, и та подняла большой палец. – И еще она говорит, что люди, которые занимаются сватовством и устраивают чужие судьбы, только воображают себя творцами. А на самом деле, они – слоны в посудной лавке.

Месяц тому назад мой отец заставил меня подписать контракт. – Годспелл ударила в тамбурин. – Он сказал, что если я откажусь, он сожжет моих… всех моих малышей живьем. – Девушка закрыла глаза, словно представив себе, как корчатся в пламени ее любимцы – змеи, ящерицы, тараканы и пауки. – Сегодня, леди и джентльмены, вам всем предстояло стать свидетелями свадьбы, которую организовал слон, вломившийся в фарфоровую давку. Моему папочке, Эли Гейтсу, – девушка указала в его сторону тамбурином, – почетному горожанину, набожному христианину и примерному отцу семейства, приспичило прибрать к рукам поместье с особняком, и он шантажировал меня, чтобы я вышла замуж за Джаспера Беллинга. На сегодня назначена была наша свадьба, хотя мы оба ждали этого дня с ужасом, как дня своих похорон.

По толпе, которая собралась на улице и быстро росла, прокатился изумленный ропот.

– Да-да. – Годспелл наклонилась ближе к микрофону. – Но, кажется, Джасперу удалось-таки вырваться из Оддлоуда. – Она рассмеялась. – Вам не приходило в голову, что у него на ногах есть крылья? Как у Гермеса! А они выросли у него, когда он полюбил. Только полюбил Шпора не меня, а Эллен. Эллен вообще крылатое существо! Достаточно было мне один раз увидеть их рядом, чтобы понять – любовь нельзя замесить заново. Как и глину. Я рада, что вовремя поняла это. Я рада, что все так сложилось. Знаете, у меня тоже есть любимый. Я хочу представить вам моего героя, моего единственного! – Она повернулась к барабанщику и поцеловала его, ударив в тамбурин. – Леди и джентльмены, Сол Вик!

Сол посмотрел на девушку поверх барабана, одной рукой инстинктивно коснулся своей татуировки, а другой выбил палочками дробь.

Публика не могла понять, всерьез это или часть представления. Кое-где послышались аплодисменты. Клан Виков опять разразился хриплыми возгласами; неуверенные аплодисменты переросли в дружную, радостную овацию.

– А теперь – песня, в которой я рассказываю об всем, что случилось.

Воздух огласился какофонией и воплями, характерными для исполнительской манеры «Ночных убийц».

Фили сжала кулаки в знак победы, еще раз показала Годспелл большой палец – «Молодчина!», и вместе с толпой направилась к выходу.

Эли Гейтс, склонившись к мощному плечу леди Белль, плакал навзрыд, как ребенок.

– Прекратите немедленно, – приструнила его мать Шпоры.

Дилли вместе с Рори верхом на лошадях резвились на траве, невзирая на протесты разгневанного садовника Эли Гейтса.

– Ребятки мои бесценные! – обратилась к ним Фили. – Все получилось так, что лучше не бывает! А теперь быстрее скачите к Шпоре и Эллен! Умоляю, пока они не уехали, скажите им, что у нас есть время выпить на прощанье! Кстати, скоро состоится церемония открытия бюста!


Когда белое покрывало упало с цветочной композиции, заказанной Фелисити Гейтс, те немногие преданные гости, которые нашли в себе силы выдержать децибелы «Ночных убийц», пережили потрясение еще большее, чем от концерта.

Цветы были изумительны, аранжировка великолепна. Но их затмевал центр композиции, ибо он являл собой шедевр.

Эта скульптура не укладывалась в рамки приличий. Она бросала вызов благопристойности. И от нее невозможно было оторвать глаз.

Среди орхидей, лилий и роз сплели свои тела бронзовые мужчина и женщина, словно сплавленные в неразрывное целое в горниле страсти. Узнать в них Шпору и Эллен не составляло никакого труда. Фили склонила голову набок, оценивая свой труд:

– Перед тем, как в следующий раз браться за эротическую композицию, надо будет получше изучить тему.

Бархатный голос у нее за плечом ласково произнес:

– Всегда к твоим услугам.

– По-моему, я беременна, – мечтательно вздохнула ваятельница и похлопала себя по животу. Она могла по праву гордиться парным портретом, хоть ей и пришлось продать последние рисунки своего отца, чтобы заплатить за отливку.

– Это ужас как хорошо, – услышала Фили из-за другого плеча. Обернувшись, она узнала Ллойда, племянника Эли, агента по недвижимости.

– Вы находите? – Фили хлопала ресницами, удивляясь как все-таки Эллен могла предпочесть Шпору этакому Адонису. – Скажите, пожалуйста, что вы знаете об оригами?


Большая серая лошадь посмотрела на темные окна дома, заржала и пошла к выгону пощипать травки.

– С ней все будет в порядке, – сказал Шпора. – Рори зайдет и заберет ее. Нам нужно спешить. За мной бросятся в погоню.

– У тебя же нет паспорта, – напомнила Эллен. Она сидела на матрасе и щелкала застежкой на рюкзаке.

– Из-за меня ты не увидишь мир. – Шпора бросился на кровать рядом с ней.

– Какая разница, – рассмеялась Эллен. – Зачем он мне нужен, когда я вижу тебя?

Шпора тоже начал смеяться.

– Поедем в Корнуолл. – Она поцеловала его.

– Или в Шотландию. – Он расстегнул ей шорты.

– Или в Йоркшир. – Она сняла с него футболку.

– А может, в Уэльс? – Он стянул с нее трусики.

– Я слышала, в это время года в Котсуолде божественно!

– Мне тоже так говорили.

– Там есть один славный пустующий домик. Правда, проданный.

– Может быть, в нем и остановимся? Где он находится?

– В Оддлоуде. Живописное местечко.

– Оддлоуд! Как же, наслышан! Там сейчас проездом находится одна леди, спортивный физиотерапевт, обещала мне сделать массаж. До сих пор жду…

– Вот нерадивая! Как ей не стыдно! Мы ей напомним, и она исправит свое упущение…


Дилли и Рори, не слезая с лошадей, смотрели на окна Гусиного Дома. В одном из них, под самой крышей, загорелся свет, и оба удивленно переглянулись.

– Не похоже, чтобы они куда-то спешили, как по-твоему? – спросил юноша.

Дилли кивнула и покраснела.

– Следующие скачки я непременно выиграю для тебя, – сказал Рори.

– Нет, я для тебя!

– Но сначала я!

– Ну уж нет!

И они поскакали прочь, радостно препираясь.


Ровно в без четверти четыре, по окончании скачек в Аскоте, из особняка раздался вопль такой силы, что его было слышно, наверное, на другом конце долины. Гости, расположившиеся на газонах около дома Эли Гейтса, оживились в предвкушении еще одного сюрприза.

Леди Белль устало пошла по дорожке к дому узнать о последних потерях мужа. Но он уже бежал навстречу ей с возмущенным котом на руках.

– Ради бога, Джон! – жена отступила назад. – Не мог бы ты унести эту мерзкую тварь подальше! Ты же знаешь, я терпеть не могу котов! Если он болен, пристрели его из пневматического ружья.

– Он еще как здоров! – Такого оживленного лица у сэра Джона леди Беллинг не видела давно. – Я же говорил тебе, что кошки сами выбирают себе хозяина, и Годфри выбрал меня! – Сэр Джон осыпал поцелуями пятнистую черно-белую макушку, и кот посмотрел сначала с обожанием на сэра Джона, а потом с ненавистью – на леди Белль. – И он принес мне удачу!

– Что ты имеешь в виду, Джон?

– Получилось! Пять выигрышей подряд! Все мои темные лошадки пришли первыми, все пять, голубушки мои! Мои красавицы не подвели!

– Ты шутишь?

– Нет. – Он потряс головой, продолжая смеяться. – Никаких шуток! Мы богаты! Мы БОГАТЫ!

– О мой дом! Мой любимый дом! – Леди Белль прижала руки к груди и побледнела. – Его не нужно теперь продавать. Мы починим крышу. Мы будем держать лошадей. Мы отреставрируем Речной каприз.