– Посмотри-ка на Хирурга. – Фили указала на высокую фигуру мужа Белль, с трудом удерживавшего равновесие на детском стульчике. – Бьюсь об заклад, она его специально сюда посадила, чтоб он не заснул. В церкви Хирург храпит, как иерихонская труба.

Сэр Джон больше не был тем блистательным завоевателем, который одолел свору политиков благодаря обаянию, как у спаниеля, и хватке, как у добермана. Теперь он напоминал стареющего бладхаунда, седого, с отвисшим подбородком, на голубые глаза приспустились тяжелые веки, а знаменитая шевелюра сильно поредела. И все же у него оставалось еще достаточно наследственного магнетизма Беллингов, чтобы оддлоудские дамы, готовясь к сегодняшнему аукциону, не пожалели ни пудры, ни духов и надели лучшие туалеты. Не одна пара женских глаз украдкой следила за ним сейчас.

Между тем Эллен с тревогой заметила, что сама стала объектом внимания нескольких стареющих джентльменов в блейзерах и спортивных жакетах, поглядывающих на нее через плечо. Они отмечали слезящимися глазами и ее загар, и светлые волосы, и голый пупок.

Почти все сливки местного общества были гораздо старше Фили и Эллен. Поскольку хозяйка придерживалась принципа строгого отбора приглашенных, то покупателей оказалось гораздо меньше, чем лотов. Эллен быстро прикинула, что даже если каждый присутствующий купит по два лота, то и тогда до ее массажа под номером 69 останется еще полстраницы. Она надеялась, что ее новоявленные поклонники исчерпают к тому моменту свои денежные ресурсы или уйдут домой в сопровождении жен во время перерыва, объявленного после лота номер тридцать («Один день в Специальной ложе на Королевских скачках в Аскоте в качестве гостя сэра Джона Беллинга»).

Вдруг Эллен вспомнила:

– А где же Джаспер?

– Шпора? – Фили обвела взглядом присутствующих. – Его здесь точно нет, если только за одиннадцать лет парень не облысел и не поменял пол. Тут сидят одни лишь старые кобели да перечницы.

Эллен почувствовала разочарование. Раззадоренная рассказами Фили, она надеялась хоть издали увидеть легендарное чудовище.

– Может быть, Джаспер появится позже, когда будет разыгрываться его лот?

– Какой лот? – Фили заглянула в каталог. Эллен указала номер 45, под которым значились загадочные слова «Три желания купившего этот лот исполнит Джаспер Беллинг».

Фили фыркнула, что не ускользнуло от чуткого уха леди Беллинг.

– Итак, сто фунтов. Благодарю вас, Офелия. – Белль торжествующе подняла молоток.

– Черт подери, – сказала Фили, не разжимая губ, как чревовещательница. – Уж не хотят ли всучить мне обед в «Блядиной протоке», будь она неладна.

– Итак, остановимся на ста фунтах? – провозгласила хозяйка аукциона.

– Давайте, же, торгуйтесь, ну, кто-нибудь, – бормотала Фили, не разжимая растянутых в улыбке губ. – Жиль, прошу тебя, выручай! – Она умоляюще посмотрела на учтивого господина в мятом льняном костюме, сидевшего у противоположной стены. Он улыбнулся в ответ и озорно подмигнул.

– Сукин сын. – Фили сжали руки.

Эллен, которая была очень не прочь перекусить сейчас, когда кайф стал проходить, сама бы купила этот лот, если бы обед принесли немедленно.

– Итак, лот уходит к мисс Джентли за сто фунтов. – Леди Беллинг подняла молоток. – Сто фунтов раз, сто фунтов два…

– Сто десять фунтов, – раздался ленивый голос, и мужчина в мятом костюме поднял палец.

– Ура! – выдохнула Фили.

– Благодарю вас, Жиль. – Леди Белль сияла. – Ваша очередь, Офелия?

– Я пас, – поспешно затрясла головой та.

Глэдис деловито пометила, к кому ушел лот 15, а Фили послала Жилю воздушный поцелуй.

– Жиль Хорнтон, адвокат, – пояснила она Эллен. – Живет в Речном Доме. Дилли держит свою лошадь у него на лугу. Наш главный защитник. Во всех смыслах слова. Имей в виду, он купил этот лот, чтобы поближе познакомиться кое с кем, он обожает новых девочек. – Фили наклонилась к самому уху Эллен. – В этой комнате ты, наверное, единственная женщина, с которой он пока не переспал. Этот тип неотразим, моя дорогая.

Жиль, которому было хорошо за сорок, с усиками, багамским загаром и рассеянным взглядом голубых глаз, совсем не показался Эллен неотразимым. Он слегка ей подмигнул, и девушка поспешила уткнуться в каталог.

– Лот номер 16 любезно предоставила нам Прюденс Хорнтон. Шесть уроков рисования, включая акварельные краски и бумагу, – объявила леди Беллинг и величественно указала на худую рыжеволосую женщину неопрятного вида, в черных очках, которая, нахмурившись, сидела у окна.

– Это жена Жиля? – Эллен подумала: ничего удивительного, что у бедняжки столь мрачный вид, когда со всех сторон ее окружают живые памятники побед собственного мужа.

– Бывшая. – Фили скорчила рожу. – Преглупая корова. Она содержит галерею на Сидровой аллее. Открывает ее не раньше, чем взойдет луна, да и тогда не пускает туда этих козлов. Месяцами не может продать мои скульптуры.

Эллен удивилась – неужели скульптуры Фили покупают только козлы? Но спросить ее побоялась, потому что леди Беллинг снова оглядывала зал, намечая очередную жертву.

– Пятьдесят фунтов. Кто начнет?

В конце концов, уроки рисования Прю кое-как ушли со скидкой, за сорок фунтов.

Лоты следовали один за другим, и Фили, не разжимая губ, рассказала Эллен много интересного об участниках аукциона.

– Это Лили Любовски, хозяйка магазина. Вышла замуж за Джоэла, когда тот служил на американской базе ВВС, и на двадцать лет загремела с ним в Арканзас. Когда муж вышел в отставку, Лили уговорила его вернуться. Ее мечтой было открыть кондитерскую в Нижнем Оддлоуде, а удалось открыть лишь магазин в Оддлоуде. Поэтому в нем такой большой выбор пирожных.

Несмотря на сожженные перекисью волосы и явную подтяжку лица, Лили выглядела совершенно безобидно. Эллен не понимала, почему подруга назвала ее ненормальной.

– Лили убеждена, что каждый покупатель приходит в магазин ради того, чтобы украсть что-нибудь, – шептала Фили. – Однажды сцапала мою девочку. Эта идиотка двадцать лет не видела ничего, кроме телевизора в Арканзасе. Оттуда все ее представления о жизни.

Судя по всему, в городке не имелось ни одного человека, к которому милая Фили относилась бы с почтением или с которым у нее не было бы счетов. Но за обидными прозвищами и тлеющей неприязнью чувствовалась горячая привязанность.

– Ваш сосед, Хантер Гарднер, большой приятель твоей мамы.

По прямой спине Эллен узнала фигуру военного в отставке, местного активиста и кляузника. Его Полевая Ферма отделяла Гусиный Дом от земель Беллингов. Они с Дженнифер успешно провели не одну кампанию, в том числе и ту, которая завершилась запретом на пеший проход через их владения.

– Я, пожалуй, купила бы его лот, – сказала девушка, заглянув в каталог. Хантер Гарднер выставлял услуги своего садовника Гарри – тот будет ухаживать за газонами выигравшего лот в течение месяца.

– Ты что! И не вздумай! Гарри – местный вредитель. Он напалмом выжигает любую травинку, если та хоть на сантиметр возвышается над уровнем земли.

Фили находила возражения против любого лота, который вызывал интерес у Эллен. Впрочем, это было ей на руку, ведь она не располагала лишними деньгами, чтобы конкурировать с местными жителями, которые назначали подчас фантастические цены. У нее создалось впечатление, что здесь происходит негласное соревнование за звание самого богатого и щедрого гражданина Оддлоуда. Уход за газонами ушел за двести фунтов.

– Лот номер 20. Эли Гейтс соберет ваш урожай яблок, сделает из них для вас сидр и разольет его по бутылкам. Кто даст мне сто фунтов за этот лот?

Следующие семь лотов также предложил Гейтс. На взгляд Эллен, они были самыми интересными на аукционе, например: путешествие на воздушном шаре над долиной, во время которого Эли Гейтс в качестве экскурсовода расскажет вам ее историю, дегустационная экскурсия по винным погребкам Нижнего Оддлоуда с коллекцией марочных вин в придачу; еженедельная доставка свежих цветов в течение года.

Высокий, худой, бородатый Эли Гейтс – успешный предприниматель и истово верующий прихожанин, сидел в первом ряду на одном диванчике со своей маленькой толстой женой Фелисити, которой вздернутый нос придавал такой вид, словно она прижалась лицом к оконному стеклу.

– Не понимаю, почему Эли Гейтс швыряется деньгами? – Эллен вспомнила, что ее мать называла этого доморощенного оддлоудского магната тираном-пуританином, говорила, что он держит всю семью в ежовых рукавицах.

– Леди Белль делает вид, что это она заправляет в Оддлоуде, но реальная власть в руках Эли, – мрачно пояснила Фили. – Его отец воспользовался изменениями в законе об аренде земли и выкупил у Константинов Усадебные Поля. Потом Гейтсы стали перепродавать эту землю по кускам за огромные деньги и полностью перекроили облик наших мест. Теперь Гейтс невероятно богат. Вот и выпендривается!

И правда, Эли не только сам предоставил много лотов, но и купил больше половины предложенных. Его рука поднималась так часто, что Эллен казалось, будто он пританцовывает на месте. Его конкуренты, обитатели активно застраивавшегося района рядом с Усадебными Полями, который Фили презрительно называла Пригорками, не могли угнаться за ним. Он выложил уже не одну тысячу фунтов, но Эллен никак не могла согласиться с собеседницей, что Гейтс «выпендривается»: скромное достоинство и тихий голос выгодно отличали его от местного «мачо» Жиля.

Лот двадцать восьмой, предоставленный Жилем Хорнтоном, в каталоге характеризовался как «Десять часов юридической консультации», но он сам вмешался, не дав леди Белль возможности объявить:

– Хочу внести изменения, ваша светлость, – вальяжно пророкотал Жиль, посмотрев на Фили. – Мне сказали, что мой лот слишком скучен.

– Вот именно, – прошептала Фили, и Эллен подумала, уж не она ли ему это сказала. – Предложил бы бесплатную процедуру развода. От желающих отбою бы не было.

– Поэтому я хочу сделать замену. Я предоставляю покупателю на сутки мой «астон», со мной в качестве шофера или без.

По оживлению и возгласам в зале Эллен поняла, что это необыкновенный жест.

– Ну дает! – У Фили глаза вылезли из орбит. – Вот уж точно разошелся!

Как выяснилось, автомобиль «астон мартин» был единственным существом в жизни Жиля, которому тот хранил верность. Редкая старинная модель, итальянский шедевр с инкрустацией из карельской березы, любовно восстановленный им во всем великолепии, «астон мартин» являлся предметом зависти горожан. И никто не жаждал его с такой страстью, как Эли Гейтс.

Торги начались сразу с тысячи фунтов. У Эллен брови полезли на лоб от изумления. За эти деньги можно арендовать целый автомобильный парк. Она никогда не понимала сумасшедшей страсти мужчин к автомобилям.

Сначала Эли торговался с Хантером Гарднером и с отцом одного семейства с Пригорков. На тысячи пятистах фунтах Хантер выбыл из борьбы. Он утешал себя, лелея план мести: на предельно допустимой скорости поедет на своем «бентли» впереди того, кто выиграет лот, и не даст себя обогнать.

Обитатель Пригорков, сам обладатель «рейндж- ровера» и «порше», решил непременно одержать верх над человеком, у которого он купил молочную ферму, чтобы построить свой дом в стиле Тюдоров с пятью спальнями. Но Эли не сдавался. Цена достигла двух тысяч, потом сразу перескочила на три. Леди Белль пребывала в экстазе.

– Три тысячи двести фунтов! Вы, Эли? Три тысячи триста фунтов! Три тысячи четыреста!

Жиль сидел у стены, развалившись, и смотрел на Фили и Эллен.

– Хитрый, зараза, – пробормотала Фили. – Знает, чем пронять Эли. Тот пытался купить этот автомобиль у Жиля несколько лет назад. Предложил столько денег, что с лихвой хватило бы на новый, самый лучший, – рассказывала она. – И Жиль уже почти соблазнился. Ведь эта машина доставляла ему кучу проблем. Она слишком приметна и бросается в глаза, когда стоит под окнами у какой-нибудь неверной женушки, чей муж отбыл по делам в Лондон. Для адюльтеров она слишком приметна. Но Жиль так любит свой автомобиль, что в последний момент отказал Эли, а для поездок по любовным делам купил себе «ауди». Эли чуть с ума не сошел от ярости.

– А почему Гейтсу так приспичило заполучить эту машину? – недоумевала Эллен, глядя, как оддлоудский магнат то и дело поднимает руку, решив за любые деньги исполнить свою мечту хотя бы на сутки.

– Из сентиментальности, моя дорогая. Когда-то она принадлежала его отцу. Символ успеха. Разбогатев, старик приобрел ее, но почти не ездил и продал ее Жилю в восьмидесятые годы, а на вырученные деньги купил ферму Виков. Эли хочет вернуть семейную реликвию. Он обожает ее с детства. Мой отец рассказывал мне, что еще подростком Эли катался на ней по старой оранжерее, как слаломист, объезжая яблоневые деревья. Можешь себе представить, что он сейчас чувствует?

– Три тысячи восемьсот фунтов! Ваша очередь, мистер Льюис.

Эллен заметила, что Эли называет цену с такой интимной интонацией, словно они с леди Белль ведут очень личный диалог, который касается только их двоих.