Когда он, наконец, лег, она уютно устроилась рядом с ним, положив голову ему на грудь. Рори почувствовал, как в нем растет желание, но какое-то странное: такого он не испытывал никогда раньше. Это желание было смешано с нежностью и жалостью.

Джоанна пошевелилась во сне, устраиваясь поудобнее и касаясь при этом самых интимных частей тела Рори. От этих прикосновений по его телу прокатилась новая волна возбуждения; ему пришлось даже стиснуть зубы, чтобы не застонать. Осторожно повернув Джоанну на бок, спиной к себе, он тихонько просунул под нее руку и прижал ее округлые крепенькие ягодицы к своей напряженной плоти. От сдерживаемого желания его тело вздрагивало и сотрясалось, как корабль во время шторма, но он понимал, что не может воспользоваться тем, что Джоанна спит, а будить ее он тоже не хотел.

За ужином Джоанна засыпала над каждой ложкой, так она устала за время их пути. И позже, забравшись к ней в постель, Рори не позволил себе сорвать с нее ночную сорочку, которую одолжила ей Нина, и дать волю рукам и губам, как бы ему этого ни хотелось!

Немыслимая нежность, которую он испытывал по отношению к Джоанне, несмотря на все ее поступки, удивляла его самого. Она обманывала, предавала, сбегала от него, но он не мог на нее злиться. Почти всю ночь, пока она сладко спала в его объятиях, он размышлял о том, как могло случиться, что эта малышка стала так необходима ему. Когда она успела занять такое важное место в его жизни? Как ей это удалось? Ведь теперь он просто не представлял себе жизни без нее.

За окнами все так же нескончаемо шумел дождь. Сквозь опущенные занавеси пробивался тусклый утренний свет. Рори слушал стук капель по окну и задумчиво смотрел на свою жену. Джоанна лежала на животе, повернув голову. Нежная розоватая кожа с россыпью золотистых веснушек казалась гладкой, как атлас, и так и манила коснуться ее губами. Рыжие локоны рассыпались по плечам и спине. Рори протянул руку и стал осторожно перебирать шелковистые пряди, пропуская их между пальцами.

Густые ресницы затрепетали, и Джоанна медленно открыла глаза.

– Что ты делаешь в моей кровати? – сонно прошептала она.

Она не шевелилась, словно оцепенела от ужаса, глядя на его голую грудь. Рори был укрыт до пояса, и ее взору открывалось все, что было выше. Ее взгляд остановился на драконе, обвивавшем правую руку Рори.

Рори широко ухмыльнулся, от души наслаждаясь ее наивностью:

– Это не только ваша, но и моя кровать, дорогая леди Маклин.

– Но… Ты же не хочешь сказать, что спал здесь всю ночь! – воскликнула она.

– Обычно люди спят в своих кроватях, – ответил он, потом помолчал и добавил: – Помимо всего прочего. Однако мне было довольно сложно уснуть, когда ты постоянно толкала меня то локтями, то коленками. Поэтому спал я мало, а большую часть ночи лежал и слушал, как ты храпела.

– Я не храплю.

– Откуда тебе знать?

Все так же лежа на животе, Джоанна приподнялась и оперлась на локти.

– Мод никогда не жаловалась, – нахмурившись, сказала она.

Рори обнял ее, прижимая к себе, и потянулся, чтобы поцеловать в щеку, но она отвернулась. Тогда он зарылся лицом в ее волосы и с удовольствием вдохнул их аромат.

– А разве кто-нибудь жалуется? – пробормотал он.

– Я жалуюсь, – уткнувшись лицом в подушку, отчего ее голос звучал приглушенно, сказала Джоанна. – Ты опять лег в постель без ночной сорочки.

Рори тихо засмеялся и поцеловал ее плечо. Она пахла лавандой и женщиной. Сладкой, желанной женщиной.

Ему так нравилось просто лежать рядом с ней. Это сводило его с ума и в то же время дарило упоительное чувство близости. Он не узнавал себя – ведь он до сих пор даже не попытался ее раздеть!

– Ах да, я не захватил с собой ночную сорочку, – сказал он. – Я уезжал в такой спешке, что совсем о ней забыл.

– Значит, ты дикарь, – сердито сообщила Джоанна. – Только дикари уезжают из дома, не захватив ночную сорочку.

– Ну да, конечно, ведь на вас, леди Маклин, надета именно ваша собственная сорочка! – от души веселился Рори.

– Перестань так меня называть!

– Но именно так тебя зовут, девочка.

– Ненадолго! – фыркнула она. – Ты обманом заставил меня произнести эти клятвы.

Рори откинул назад ее волосы и прижался губами к розовой раковинке ее уха.

– Ты попалась в собственную ловушку, Джоанна, – с улыбкой сказал он. – Мы с тобой супруги пред богом и людьми.

Рори прекрасно понимал, как она смущена. Его обуревали самые противоречивые эмоции, в которых он и сам не мог разобраться, не говоря уж о том, чтобы рассказать о них Джоанне. Сейчас он старался определить, какое же чувство было главным в прошедшие две недели.

Он не верил в сентиментальные признания, которыми обмениваются любовники, чтобы скрыть самые простые желания и чувства. Он-то хорошо знал, чего хочет, и считал, что красивые слова здесь совершенно ни к чему. Он хотел овладеть Джоанной, и чтобы она при этом испытывала те же желания и эмоции, что и он. Но от решительных действий его удерживало лишь то, что Джоанна была слишком романтична, она бы просто не поняла его. А он хотел, чтобы их совместная жизнь началась с доверия и взаимной симпатии.

– Джоанна, – тихо позвал он, – прости, что я сказал такое про твоих родителей. Я был не прав.

Она быстро повернулась к нему, в ее глазах появилось выражение признательности.

– Спасибо тебе за это, – сказала она тихо.

Рори поцеловал ее в лоб, потом отодвинулся, чтобы взглянуть на нее. Ее прекрасные темно-синие глаза наполнились слезами.

– Скажи, что ты прощаешь меня, – тихо попросил он.

Ее нижняя губа задрожала.

– Я прощаю тебя.

Он нежно поцеловал ее мокрые ресницы, маленький носик, шелковистые щеки.

– Спасибо тебе за это, – прошептал он.

Пока Рори гнался за Джоанной и Эндрю прошлой ночью, он не думал о роковой ошибке, которую совершил, упустив из виду свою невесту. Ведь если бы он не догнал беглецов, и они добрались бы до замка Мингари, то Макдональды объявили бы брак недействительным на том основании, что между супругами не было физической близости. Ему бы пришлось тогда штурмовать замок, и с обеих сторон было бы много жертв. Не слишком удачное начало семейной жизни.

Рори знал, что Джоанна вовсе не питает к Эндрю нежных чувств. Когда их поймали, они не производили впечатления влюбленной парочки, сбежавшей от королевского диктата. В конце концов, когда Джоанна изображала дворового мальчика, она могла попытаться уехать из Кинлохлевена. Но она не сделала ни одной попытки, пока кто-то не сказал ей, что Рори дурно отзывался о ее родителях.

Рори мог поклясться чем угодно, что этим негодяем был Эвин. Военачальник Макдональдов сыграл на ответственности Джоанны перед кланом и на чувстве любви к умершим родителям. Рори прекрасно понимал, что она сейчас испытывает, но в то же время не собирался дважды совершать одну и ту же ошибку.

Он твердо решил не выпускать Джоанну из постели, пока они не будут связаны узами, которые никто не сможет разорвать. Ни члены ее клана, ни архиепископ, ни даже сам папа.

20

Джоанна знала, что ей сейчас следует выскочить из кровати и, прямо в ночной сорочке, босиком, броситься вниз по лестнице, громко призывая на помощь. Но осознание того, что Маклйн лежит рядом с ней на кровати и на всем его великолепном теле нет ни намека на одежду, сковало ее от макушки до пяток странной истомой. Она и пальцем не могла пошевелить.

Она, конечно, убежит от него, но только не сейчас.

Сегодня же она скажет милейшей леди Нине, что будет спать в своей собственной спальне, в противном случае она лучше просидит всю ночь без сна в зале.

А поскольку она больше никогда не окажется в одной постели с совершенно голым Маклином, то это ее единственный шанс узнать, правда ли то, что рассказывают о нем люди, или это только детские сказки. И пока она это не выяснит, она останется в постели.

Джоанна посмотрела Маклину в глаза и дружеским жестом положила руку ему на плечо.

– На самом деле я не хотела стрелять в тебя из арбалета, – с чувством сказала она. – Я просто хотела узнать правду.

– Я знаю.

Опершись на локоть, Рори протянул руку и обнял Джоанну. Казалось, что трехголовый дракон у него на руке пошевелился. Рори провел ладонью по волосам Джоанны, легко коснулся пальцами лица, шеи и, добравшись до голубой ленты, стягивающей сорочку у горла, потянул за нее.

Джоанна разглядывала правильные, красивые черты его лица, потом осторожно развязала кожаный шнурок, стягивающий его волосы, и они золотистыми волнами рассыпались по его плечам. Она провела кончиками пальцев по его густым прямым бровям, дотронулась до изумруда, сверкавшего в ухе, запустила пальцы в его густую шевелюру.

– Я очень надеюсь, что ты сможешь простить меня, – прошептала она.

– Уже простил, – тоже шепотом ответил он.

Джоанна улыбнулась, вспомнив, как она наставила заряженный арбалет на своего мужа. И как только смелости хватило – ведь он такой большой и сильный!

– Я тебя очень напугала?

Широкая улыбка осветила его лицо. Он начал развязывать вторую ленту, и, глядя на его длинные сильные пальцы, Джоанна нахмурилась. Она должна как можно скорее узнать то, что ее интересует, иначе она рискует до конца жизни остаться в неведении. Если дело зайдет слишком далеко, то ей придется спасаться бегством, но, видит бог, ей этого совсем не хочется!

– На самом деле ты застала меня врасплох, девочка, – сказал Рори низким, бархатным голосом, от которого у нее вдруг замерло сердце. – Я думал в тот момент совершенно о других вещах, поэтому даже не слышал, как ты выскользнула из постели и взяла оружие.

– О каких это других вещах ты думал?

– Ну, например, об этом, – ответил Рори, развязывая третью ленту.

По тому, как он это сказал было ясно, что все происходящее доставляет ему огромное удовольствие.

Он придвинулся ближе к Джоанне и накрыл ее губы своими. Кончиком языка он провел по ее сомкнутым губам, принуждая открыть рот. Джоанна не стала противиться, и его дразнящий, возбуждающий язык коснулся ее языка.

Это было так приятно, что Джоанна решила на время отложить выяснение интересующего ее вопроса. Она обняла Рори за шею и ответила на его поцелуй, но он нарочно сомкнул губы. Этого Джоанна не ожидала. Теперь уже она попыталась заставить его приоткрыть рот, и, когда ей это удалось, она поняла, что он ждал от нее именно этого.

Джоанна открыла для себя, что отдавать не менее приятно, чем получать.

Рори прервал поцелуй, чтобы провести кончиком языка по ее шее. Эта ласка разожгла в Джоанне настоящий пожар. Она затрепетала и тихонько вздохнула. Рори не останавливался ни на секунду, не давая ей прийти в себя.

Вдруг Джоанной овладело беспокойство, и она открыла глаза, только сейчас поняв, что ее ночная сорочка распахнута сверху донизу.

Господи, да когда же он успел развязать оставшиеся три ленты?

– Ох, – выдохнула она, – они все развязались!

Она потянулась, чтобы завязать ленты, но Рори поймал ее руки и переплел ее пальцы со своими. Потом он прижал ее руки к подушке по обе стороны головы и принялся осыпать поцелуями открывшуюся в вороте сорочки грудь.

Сердце Джоанны билось в такт дождю за окном, ей не хватало воздуха.

– Рори, – еле выговорила она.

– М-м-м?

– Мне кажется… нам… надо лучше узнать друг друга.

Рори тихонько засмеялся, продолжая целовать ее:

– Мы этим как раз и занимаемся, милая.

Нежные полушария вздрагивали, когда он касался их губами или языком, а когда он втянул в рот сначала один розовый сосок, а потом другой, Джоанна застонала от острого наслаждения, пронзившего все ее тело. Рори продолжал дразнить языком затвердевшие ягодки, а Джоанна с трудом заставила себя вспомнить, ради чего она позволила ему эти ласки.

Ей нужно было выяснить правду как можно быстрее, а потом сразу же вырваться из его объятий и убежать.

– Да, ты узнаешь меня лучше и лучше, – дрожащим голосом упрекнула она Рори, – а я пока еще тебя почти не знаю.

– Мы потом поменяемся, – хрипло пообещал он. – Просто я начал первым, я и продолжу.

Он снова взял в рот ее сосок и слегка прикусил его. От неожиданного наслаждения у Джоанны перехватило дыхание, она выгнулась, подставляя ему грудь для новых ласк. Странная теплая волна прокатилась по ее телу, заставив ближе придвинуться к нему. Она почувствовала, что ей что-то мешает. Это была простыня, лежавшая между ними. Джоанна беспокойно задвигала ногами, отбрасывая ее в сторону.

Рори отпустил ее руки, чтобы еще раз дотронуться до ее груди.

– Я собираюсь сейчас же, не откладывая, познакоиться с твоим сладким телом, милая, – сообщил он, продолжая целовать ее. – И будь уверена, я не пропущу ни одного изгиба, ни одной ложбинки. А потом мы поменяемся, и ты узнаешь, что, в отличие от твоего, мое тело твердое и покрыто волосами.