— Тогда ты поступила крайне неосмотрительно, родившись женщиной.

   Ну вот опять. Я горько вздохнула.

   — Раз желаешь иной награды, я разрешаю тебе попросить самой. Какой подарок за спасение Агаты ты хочешь?

   — Не прикасайтесь больше ко мне.

   — Не прикасаться? — Джаральд приподнял одну бровь, — очень интересная просьба, даже сказал бы, оригинальная. Но что противного в прикосновениях? Они ведь приносят тебе удовольствие.

   — У удовольствия горький привкус, граф.

   — Хм, — он задумчиво опустил голову, — хорошо, просьба выполнима, только не до конца мне понятна.

   — А что в ней непонятного?

   — Прикасаться можно по-разному. Хотелось бы знать, как именно ты запрещаешь мне это делать?

   — Как запрещаю прикасаться к себе? Но ведь..., — на миг растерялась, не зная, как точнее выразить свою мысль, — это же совершенно ясно, не прикасайтесь ко мне... руками.

   — Только руками? Остальным можно?

   Остальным? Ах, вот оно что! Пообещал исполнить мою просьбу, а сам ищет лазейки.

   — Губами тоже.

   — Всё?

   — Нет.

   — Рози, а не проще составить список? Иначе я непременно что-нибудь забуду.

   Я уже начинала злиться. Что за бесконечные насмешки?! Будет тебе список, самый подробный.

   — Присаживайся, — граф отодвинул для меня стул и положил на стол чистый лист бумаги и перо.

   Я обмакнула перо в чернила и стала выводить надпись о том, что господин граф даёт слово не прикасаться ко мне и дальше по списку: руками, губами, пальцами, ладонями...

   — Не забудь также пояснить «кончиками пальцев» и, возможно, языком?

   Я мгновенно покраснела, но быстро добавила перечисленное и даже приписала «кончиком языка».

   — А телом считается? — отчим заглянул через плечо, поставил руки на стол, наклонившись совсем близко.

   — Считается, — я тотчас же добавила этот пункт, согнувшись так низко, что почти уткнулась лицом в лист.

   — Даже локтями нельзя?

   — Локтями? — вот тут я удивилась, — как можно прикасаться локтями?

   — Показать?

   Я заколебалась, но кивнула, а в следующий миг отчим коснулся моей напряжённой спины, провёл локтями вдоль позвоночника, и я выгнулась и сама подставила ему затёкшие мышцы. Мягкие надавливания ощущались чуточку сильнее в тех местах, где спина особенно ныла. Они расслабляли, успокаивали, снимали долгое напряжение. Обласканные мышцы разом издали дружное «Ах», и, кажется, «Хорошо» слишком похожее на «Ещё», и с огромным сожалением я отстранилась.

   — Локтями не нужно, — дописала один пункт.

   — А дыханием?

   — Что? — я думала, сильнее удивиться уже невозможно.

   Не спрашивая больше разрешения, граф решил продемонстрировать сразу. Он ласково пробежался пальцами между прядями старательно уложенной горничной причёски, собрал упавшие на шею локоны, отводя их в сторону, захватил крепче в кулак и легонько натянул. Мне пришлось откинуть голову, а Джаральд склонился ниже, и я почувствовала невесомое прикосновение его горячего дыхания, легче пёрышка. Чувственные губы, которые умели так нежно ласкать, замерли в миллиметре от шеи, совсем-совсем близко, жар сменился лёгкой прохладой, когда граф подул на кожу, мгновенно покрывшуюся мурашками.

   — Будешь вносить в список запретного? — тихий шёпот шевельнул выбившиеся из причёски волоски, дыхание окутало лёгким ароматом мяты, я прикрыла глаза и даже не шевельнулась. Мне и отстраняться от него не хотелось, наоборот, желала уже ощутить прикосновение его губ к шее.

   — Записывай, — привёл в чувство граф, накрыв ладонью мою подрагивающую руку с пером, и лично вывел в списке: «Дыхание».

   — Наверное, это все, — наконец резюмировала я, пробежав глазами внушительный перечень.

   — Точно ничего не забыла? — я вздрогнула, когда мужчина пощекотал меня за ухом кончиком гусиного пера, и продолжила писать, припомнив все то, чем граф пользовался, пока соблазнял, и добавив кое-что от себя.

   — Превосходно, — отчим отстранился, выпуская меня из плена, — теперь документ нужно заверить.

   — Заверить?

   — Конечно, чтобы он имел силу, ты обязана поставить свою подпись, а я свою, заодно припишу, что ознакомился и согласен с содержанием.

   Я расписалась внизу списка и протянула листок отчиму. Он немедленно вывел размашистую подпись, посыпал чернила песком и подул.

   — Чудесно, вот твоё желание и исполнено, Рози. А впрочем, мы забыли один важный момент.

   — Какой момент?

   — Условия, при которых этот документ теряет силу.

   — Списку необходимо следовать всегда, граф.

   — Это невозможно, Розалинда, всегда есть особенные факторы...

   — Довольно же. Вы снова пытаетесь обратить все себе на пользу. Этот документ перестанет действовать только тогда, когда... когда его съест большая белая мышь... у меня глазах.

   — Какое интересное условие, — Джаральд выглядел огорчённым, — боюсь, подобное просто не может произойти.

   — Именно! — я поднялась, протянула список графу, оставила на его столе украшения и впервые за долгое время с чувством выполненного долга и удовлетворением в душе покинула кабинет.

   Катрин приехала, когда я прогуливалась по саду. Вокруг меня скакал радостный Рик, чьё место в апартаментах графа теперь было занято выздоравливающей пантерой. Джаральд даже не поинтересовался моим мнением насчёт собаки, а просто поставил перед фактом, что пёс будет ночевать в моей комнате. Его камердинер привёл Рика в спальню, уже после возвращения отчиму драгоценностей.

   — Его светлость сказал, доберман пока побудет у вас, иначе он перегрызёт половину слуг.

   После подобной формулировки у меня даже возражений не нашлось, зато теперь Джейн боялась переступить порог спальни, и каждый раз приходилось запирать Рика в гардеробной.

   Как только мачеха вернулась, немедленно послала за мной. Когда вошла в комнату, сразу заметила, какой довольной выглядит Катрин, но это вряд ли сулило мне что-то хорошее.

   — Садись, Розалинда, — мачеха вышагивала возле окна, похлопывая тонкими перчатками по ладони. Ей так не терпелось со мной поговорить, что она даже не сменила костюм после возвращения.

   — Сегодня утром я наносила визит маркизе Клиффорд, и мы очень мило побеседовали. Я выяснила, что старая карга уже присмотрела своему сыночку одну богатую невесту, чей род, однако, не принадлежит к высшей аристократии. Оказывается, Клиффорды не так и богаты, как могло показаться на первый взгляд, поэтому вариант с тобой старуху устроит лишь в самом крайнем случае. Нужно действовать более решительно, Розалинда. Вечером мы едем к ним в гости на ужин.

   — Но ведь приглашения обычно высылают заранее...

   — Это я и без тебя знаю, но какие церемонии между друзьями? Мы не будем ждать воскресного похода в церковь. Уже сегодня вечером маркиз сделает тебе предложение.

   — Но как?

   — Пускай он скомпрометирует тебя. Я продумала все детали, осталось учесть последние мелочи. Обсудим их с тобой вечером перед поездкой.

   — Как же я буду выглядеть в глазах соседей, если выйду за маркиза с запятнанной репутацией? Ведь жить мы останемся в его поместье.

   — А вот это уже не столь важно. В первую очередь, ты должна не забывать, что я забочусь о тебе, а потому будь благодарна судьбе за мою помощь. Сама ты никогда не найдёшь себе мужа. А пока ступай.

   Я поднялась в спальню, но настроение было отвратительным. Заставлять мужчину жениться на себе, вместо того, чтобы получить настоящее предложение руки и сердца? Как мачеха вынудит маркиза скомпрометировать меня? Это же такой стыд. Я не уверена, что смогу решиться на подобное.

   Намного позже, практически перед самым отъездом, служанка Катрин привела меня в комнату, где мачеха собиралась дать последние указания.

   Катрин выглядела просто великолепно. Она надела новое платье из роскошной золотистой парчи и была вся увешана драгоценностями. Сперва я не обратила на них внимания, поскольку ослепла на миг, но спустя несколько минут разглядела серьги и заколки, а потом увидела на туалетном столике мачехи подаренную мне прежде шкатулку.

   Понимаю, что сама отказалась от украшений, но... В общем, это был ещё один повод напомнить себе, что следует держаться подальше от Джаральда и всегда сохранять дистанцию.

   — Садись, Розалинда, — Катрин отослала горничную и приступила к изложению своего плана.

   — На ужин маркиза пригласила нескольких гостей, в основном старых матрон. Из молодых незамужних девушек сегодня будешь присутствовать только ты. Мужья старух в спутники не годятся, поэтому тебя будет развлекать маркиз. После ужина намекни ему, что много слышала о коллекции собранных им миниатюр. Он непременно пригласит тебя полюбоваться этими редкими произведениями искусства, а я постараюсь задержать маркизу и остальных. У вас будет немного времени, когда вы останетесь в гостиной наедине. Это твой шанс скомпрометировать себя. Пускай, когда все войдут, увидят вас в объятиях друг друга. Мне всё равно, сама ты соблазнишь маркиза и поцелуешь его или это сделает он, но все обязаны подумать, что отношения между вами далеко не невинные.

   — Но мы встречались всего один раз!

   — Какая разница, Розалинда? Поцелуй все решит, и ты совсем скоро станешь маркизой. А теперь пора спускаться.

   Мы с мачехой устроились в карете, а Джаральд сказал, что задержится, просил принести извинения перед хозяйкой и обещал подъехать позже, в разгар вечера.

   В доме маркиза Клиффорд нас встретили очень приветливо. Думаю, мачеха и правда умудрилась очаровать старую даму, показав себя воплощением всевозможных добродетелей и ярой сторонницей нравственных норм. Они расцеловались с пожилой леди будто давние подруги, а мне достался благосклонный кивок и сухая улыбка. Не сомневаюсь, что молодость в глазах маркизы являлась главным недостатком и непременным спутником порока.

   Ужин прошёл в невероятно скучной атмосфере. Мне сразу стало понятно, отчего Джаральд решил приехать после его окончания. Впереди ожидал литературный вечер и игра в фанты, но я была уверена, что даже она не сможет развеять мою тоску. Когда джентльмены отведали своего бренди и присоединились к дамам в гостиной, Катрин подошла ко мне и прошептала:

   — Немедленно подойди к маркизу и замани его в комнату с миниатюрами, а я разыграю небольшой обморок. Действуй, Розалинда!

   Мачеха толкнула меня в бок кончиком сложенного веера, и я пошла в сторону замершего у камина юноши. Маркиз Клиффорд выглядел чересчур отстранённым, как будто мысли его витали где-то очень далеко отсюда.

   — Добрый вечер, — смущённо поздоровалась с предполагаемым супругом.

   — Добрый вечер, — маркиз будто очнулся и медленно склонился к моей руке, — вы так очаровательны сегодня, мисс Лаунет, жаль я не имел возможности сказать вам это за ужином.

   — Вы сидели достаточно далеко, зато я имела счастье пообщаться с очень галантным виконтом и узнала много полезного относительно лечения подагры.

   — Правда? Как познавательно, — молодой человек явно не оценил мою шутку, поскольку в его ответе не было и намёка на сарказм. Его большие, немного навыкате глаза смотрели прямо, но как будто сквозь меня, взгляд не опускался ниже линии носа. Этот мужчина точно не мог смутить благовоспитанную леди неподобающим джентльмену поведением, смелыми прикосновениями или неожиданным страстным признанием.

   — Я слышала, у вас изумительная коллекция миниатюр? — пошла я в наступление.

   Впервые за весь вечер маркиз заметно оживился.

   — О да, совершенно потрясающая, там есть такие образцы... А вы не желали бы взглянуть?

   — С большим удовольствием.

   Молодой человек даже улыбнулся и доверительно шепнул:

   — Я сразу понял, что вы необычная девушка, мисс Лаунет. Вы интересуетесь живописью, это такая редкость в наши дни.

   — Что вы, разве не каждая юная особа должна разбираться в картинах?

   — О, они знают только имена известных художников, а вот миниатюры... это ведь совершенно особенное искусство. Но что говорить, я все сам вам покажу.

   Маркиз предложил мне руку и устремился к выходу из гостиной, сказав по пути матери, что ведёт мисс Лаунет полюбоваться своей коллекцией. Пока старая леди поднималась, собираясь отправиться следом, мы уже покинули залу. Чуткого слуха коснулся приглушённый стон позади, но мой сопровождающий не обратил на него ни малейшего внимания, он стремительно шагал к своим сокровищам, крепко держа меня под локоть.

   Когда маркиз начал демонстрировать коллекцию, то оживился ещё больше. Его обычное вяло-отстранённое выражение лица сменялось искренним интересом и восхищением, когда он брал в ладони то одну миниатюру, то другую и подносил их к моим глазам, призывая разделить его восторг. Я, естественно, поддакивала и изображала невероятную заинтересованность, чем всё больше и больше располагала к себе собеседника.