— Джаральд, нас больше не пригласят в дом маркизы. Я так старалась подружиться с ней, а ты взял и все испортил, — мачеха раздражённо постукивала веером по руке, и только этот звук нарушал воцарившуюся в карете тишину.

   — Раз я испортил, меня и казнят. Вы с Розалиндой были само воплощение благопристойности и непогрешимости, полагаю, вас непременно оправдают и помилуют.

   — Это даже не смешно, дорогой.

   — Конечно, не смешно, это просто ужасно, поскольку все твои попытки выдать Розалинду замуж заранее обречены на провал.

   — Почему это?— мачеха так удивилась, что даже не стала оспаривать мнение мужа.

   — До тех пор, пока она не перестанет цитировать церковно-дидактические произведения 12 века и не изобразит перед потенциальными женихами хорошенькую дурочку, они будут шарахаться от неё. Откуда она этого набралась?

   — Это всё их вечерние чтения с отцом. Просиживали вдвоём в библиотеке по нескольку часов и обсуждали свои книжки. Я предупреждала Теодора, что образование не пойдёт на пользу девушке, пансион — это единственное место, где она должна набираться ума.

   — Абсолютно согласен. Отцу Розалинды следовало прислушаться к твоим словам.

   Мачеха победно улыбнулась, а у меня снова возникло это ощущение скрытой издёвки в его словах.

   — Женщины служат для украшения жизни мужчины, им вполне достаточно выучить всего два слова: «Да» и «Нет».

   Лицо мачехи вытянулось, улыбка померкла, но она ничего не сказала в ответ.

   В комнате уже ждала Джейн.

   — Как вечер прошёл, мисс Розалинда?

   — Очень хорошо и... поучительно.

   — А граф-то здесь задержался, мисс.

   — Я знаю, но он приехал ближе к концу, даже успел прочитать стихи собственного сочинения.

   — Господин граф везде поспевает, мисс.

   — Что это значит? — я обернулась к горничной и только сейчас заметила, как горят глаза девушки. Кажется, ей просто не терпелось поделиться со мной последними новостями.

   — Вы пока с мачехой в гостях были, граф отыскал того, кто пантеру отравил.

   — Правда?!

   — Чистая правда, мисс Розалинда. Кухарка это оказалась, представляете? Вот злыдня-то! На вас поклёп возвести удумала, оттого что племянницу её извели и из замка прогнали. Это ж никуда не годится, мисс!

   — Как? Как она это сделала?

   — Специально у чана с молоком кувшин оставила, сама же следила, чтобы никто его не взял, а дно вымазала ядом.

   — И это все она графу рассказала?

   — Да, мисс. Выложила как на духу. Господин граф разговорить умеет.

   — И... и что он сделал?

   — Вот этого вам лучше не знать, небось, не зря он вас с мачехой в гости отправил.

   — Её избили до полусмерти?

   — Своё получила, мисс, но не до полусмерти.

   — А яд? Он заставил её выпить яд?

   — Вот тут самое смешное, мисс Розалинда.

   — Смешное? Это смешно, по-твоему?

   — Да вы не так поняли, он её и правда заставил. Мы все в ужасе были, а уж как она отбивалась! Потом и вовсе дар речи от страха потеряла. А когда ей этот яд в рот залили, она сразу в обморок хлопнулась. Мы так и подумали, что померла, а граф взял да и вылил ей ледяной воды на голову, она мигом очнулась. Оказывается, он нарочно ей сказал, будто ядом опоить хочет, но так сказал, мисс, что мы все поверили.

   У меня сразу легче стало на душе, я действительно боялась, что он может убить за Агату.

   — Новую кухарку завтра привезут, эту из замка вышвырнули вдогонку к племяннице её. Дурные женщины, мисс. Надо же было додуматься, на пантеру покуситься. Она ведь до сих пор в себя не пришла.

   — Ей намного лучше, разве нет?

   — Я от Джона слышала, а ему Джим, камердинер графа, рассказал, что вялая она в последнее время и играть не хочет. Лежит и ест совсем мало.

   — Но ведь поправляется?

   — Кажется, да. Граф велел Джиму способ найти, как Агату развеселить.

   Слова Изабеллы меня взволновали, я отослала горничную, а сама открыла гардеробную, выпуская Рика. Мне очень хотелось пойти и проведать Агату, но не отправляться же в комнату графа на ночь глядя.

   Пёс, кажется, тоже скучал по хозяину. Он тревожно бегал по комнате, скулил, а потом подбежал к противоположной стене и стал царапать когтями прямо в том месте, где в прошлый раз открывался потайной ход. Удивительно, то ли собака помнила об этом проходе, то ли чувствовала запах Джаральда.

   — Я не знаю, как его открыть Рик.

   Пёс повернул голову, будто вслушивался в мои слова, потом снова опустил, продолжил обнюхивать стену и стал царапать камень уже на полу.

   — Соскучился? — я подошла ближе, присела на корточки и погладила собаку по гладкой спине, — завтра отведу тебя к нему, не переживай.

   Пока я говорила, пёс упорно «рыл» каменный пол, и вдруг один из камней под его лапами сдвинулся в сторону, следом раздался шорох и проход открылся.

   — Рик! — я присмотрелась внимательнее и увидела, что доберман сдвинул тонкую пластину, сливавшуюся по цвету с полом, а не сам камень. Пёс уже устремился внутрь, и мне пришлось последовать за ним. Я быстро накинула халат и побежала за собакой, слыша впереди её шумное дыхание. Мы упёрлись в стену, скрывающую проход в комнату Джаральда, и Рик вновь стал царапаться и поскуливать.

   — Идём обратно, тебе пока нельзя к хозяину. Я отведу тебя завтра.

   Только успела договорить, как стена сдвинулась в сторону. Рик быстро проскочил в комнату мимо удивлённого отчима, а я смущённо замерла на пороге.

   — Розалинда, какой сюрприз. Соскучилась?

   — Рик соскучился, — я прошла в спальню, когда граф приглашающе повёл рукой, — он сдвинул каменную пластину, и вход открылся. Без него я бы не отыскала.

   — А ты искала? — Джаральд насмешливо улыбнулся, а я покраснела.

   — Просто было интересно.

   — Может хотела найти механизм, чтобы сломать? Вдруг я начну регулярно посещать тебя ночами?

   — Нет, я... как Агата, граф? — отвернувшись от отчима, подошла к пантере.

   — Не могу согнать её с кровати, мне нынче негде спать. Если только ты не поделишься своей постелью.

   Он усмехнулся, а я опять покраснела. Делиться своей постелью не входило в мои планы.

   Неожиданный стук в дверь очень напугал, я уже хотела броситься обратно к проходу, но граф опередил. Он быстро склонился к полу и задвинул пластину на место, закрывая выход.

   — Не пугайся, это Джим.

   Камердинер вошёл в спальню и даже не удивился, увидев меня возле Агаты. Зато изумилась я — в руках мужчина держал клетку с большой белой мышью.

   — Это что, Джим? — предвосхитил мой вопрос отчим.

   — Да вот, выкупил у одного паренька. Дрессированная крыса, ваша светлость. Это мисс Розалинда мне подсказала.

   — Я? — удивлению не было предела.

   — Джейн передала, что вы про белую мышь интересовались, спрашивали, не водятся ли у графа в замке такие. Вот и пришло в голову принести Агате. Кошки мышей любят. Посмотрим, захочет ли поиграть.

   Я снова стала красная, как помидор, а Джаральд уже откровенно веселился.

   — Спрашивала из обычного интереса, — попыталась оправдаться. — Джим, чего ты ждёшь? Выпускай её.

   Слуга встал на колени и открыл клетку. Я внимательно посмотрела, не скрывается ли за прутьями тот самый важный список, но в клетке было пусто.

   Мышь затаилась, взволнованно шевеля усами, а Агата не проявила к ней ни малейшего интереса.

   — Выманить нужно. Как она из клетки выбежит, кошка сразу заприметит. Господин граф, я ей угощение принесу.

   — Неси.

   Джаральд отошёл от стены и устроился в кресле. Агата все также лежала на кровати, только слегка приоткрыла глаза и пострекотала ушами, когда отчим зашелестел какой-то бумагой. Граф развернул письмо и углубился в чтение, а Рик преданно улёгся у его ног и теперь выглядел абсолютно счастливым.

   Джим вернулся совсем скоро, неся на небольшом блюдечке кусок сала. Он поставил его чуть поодаль от клетки, а сам отошёл в сторонку. Мы тихо ждали, когда мышь выберется наружу. Затворница выходить не спешила, но дразнящий запах уже разлился в воздухе, и оголодавшая игрушка для Агаты решилась высунуть мордочку. Осторожно, шажок за шажком, мышь выбралась из клетки и короткими перебежками добежала до тарелки. Я посмотрела на пантеру, но она даже глаз не открыла.

   — Граф, — мой голос напугал мышь, она метнулась под комод и там затаилась.

   — Что, Рози? — Джаральд на минуту оторвался от чтения.

   — У вас не найдётся кусочка газеты, конверта, ненужной бумаги?

   — Зачем?

   — Если завернуть в него сало, то шуршание привлечёт к мышке внимание Агаты.

   — Джим, — позвал отчим, и слуга быстро приблизился, — возьми и заверни. Эта бумага мне совершенно ни к чему.

   Джаральд достал из нагрудного кармана рубашки сложенный вчетверо лист. Камердинер накрыл им сало, плотно завернув края, и снова отошёл в угол комнаты. Мы опять затихли: Джим притаился в уголке, я возле кровати, а отчим невозмутимо читал.

   На месте мыши я бы осталась под комодом, но бывший хозяин явно морил её голодом. Как только стихли все звуки, она снова стала красться к тарелке с угощением и принялась шуршать бумагой, прогрызая путь к своему салу. Агата вновь пострекотала ушами и приоткрыла один глаз. Заметив в центре комнаты увлечённо копошащуюся добычу, кошка раскрыла оба глаза. Я видела, как подобралась пантера, как ударила хвостом по бокам, а потом резко, в один прыжок, оказалась прямо у тарелки и придавила мышь лапой.

   — Ох! — я выдохнула от испуга.

   Джаральд опустил письмо и улыбнулся:

   — Джим, ты молодец. Думаю, кошку пора возвращать в её комнату, она вполне здорова.

   Агата продолжала гонять мышь, то отпуская её, то вновь придавливая лапой, а довольный камердинер поднял тарелочку с салом и унёс.

   — Я пойду, граф? Можно оставить Рика у вас? — спросила у отчима.

   — Конечно, Рози. Джим вскоре уведёт пантеру. Спасибо за превосходную идею.

   Он снова ухмыльнулся чему-то, а я немного растерялась. Камердинера похвалил искренне, а надо мной словно потешался.

   Я пошла к стене и ненароком наступила на упавший с тарелки клочок изгрызенной бумаги. Он прилип к туфле и пришлось наклониться, чтобы оторвать. На испачканном жиром кусочке было написано: «Дыхан...», я остановилась как вкопанная. Краска медленно заливала шею, щёки, уши, кровь ударила в голову.

   — Мой список, — сипло прошептала.

   — Что?

   Отчим принял на себя невинный вид, но в глазах плясали бесенята.

   — Вы отдали слуге мой список, сказали, он вам не нужен!

   — А он мне не нужен!

   — Но это был мой список! Вы не должны были... вы, вы нарочно. Вы все это подстроили!

   — Я? Каким образом? — он изобразил искреннее удивление, а меня начинало трясти от злости.

   — Рик привёл меня к вам, Джим обмолвился при Изабелле, что пантере плохо, а потом очень вовремя принёс сюда большую и белую мышь!

   — Рози, но ведь это ты попросила завернуть сало в бумагу.

   — Так вы сами натолкнули меня на эту мысль! Сидели, шуршали этим письмом! Откуда мне было знать, что вы не оставили список в кабинете, а носите в кармане?

   — Я перечитывал его перед сном каждый раз, чтоб не дай бог ни забыть какой-нибудь пункт. И даже сейчас лишь исполнил твоё пожелание.

   — Да так нечестно! Это неблагородно! — я ощущала себя круглой дурой, и это только подстёгивало мою злость.

   — Рози, — отчим медленно поднялся, улыбка исчезла с его, губ, он приблизился ко мне на шаг, — неблагородно?

   — Да, — мой запал потихоньку угасал.

   — Ты сама скормила список мышке.

   — Я бы не скормила, знай, что это за бумага. Это... это было подло.

   — Подло? А знаешь, Розалинда, мне и правда надоело играть в благородство. Зачем отказываться от того, чего я хочу, если могу взять это в любое время?

   — Нет.

   — Что нет?

   — Не нужно.

   Я отступила к стене, где скрывался проход, оставалось только сдвинуть пластину и постараться убежать.

   — Назови хоть одну причину, почему я должен играть по правилам, навязанным тобой?

   — Вы сломаете мне жизнь.

   — Ты сама постоянно искушаешь меня. Вот даже сейчас, — он указал рукой на мою ногу, которой я незаметно старалась сдвинуть пластину. — А может тебе самой слишком сильно этого хочется, Рози, только боишься себе признаться?

   — Нет. Я хочу жить нормальной жизнью, я не хочу от вас ничего!

   — Ну так докажи!

   Он так резко подался вперёд, что я запаниковала. Прижалась к стене и замерла возле неё, как испуганная мышка. Джаральд замедлил шаг и теперь наступал медленно, усмехаясь тому, что бежать мне некуда. Снова играл и опять забавлялся. Подошёл вплотную, а я рванулась вбок, к двери, но, конечно же, убежать не смогла.