Не знаю, искали меня или нет, но судя по тому, что я все еще здесь, то, похоже, навряд ли. Теперь понятно, откуда у меня взялся этот рубец и невнятные сны про зеркало и эта идиотская привычка постоянно всматриваться в него, будто ища что-то в собственном отражении.

Я аккуратно закрыла папку и прикрыла глаза. Внутри все задрожало и, чтобы не разрыдаться, я больно прикусила губу. Получается, что все это время Лерой рыл информацию обо мне, а я… Я думала, что он хочет перепродать меня и поэтому наговорила ему столько гадостей. Грейсон сделал для меня то, что никто бы другой даже не попытался совершить. Он… Он показал мне, кто я есть на самом деле и рассеял тот густой болезненный туман, который преследовал меня последние несколько лет.

— Розмари… Меня зовут Розмари, — отрешенно повторяла я, глотая собственную кровь из прикушенной губы. Странно себя называть незнакомым именем.

Я подтянула к груди колени и уткнулась в них лбом. Нечеткие обрывки картин из прошлого, возбужденные прочитанным, кружили голову. В ушах раздавалась череда выстрелов, чьи-то предсмертные хрипы, тяжелые шаги и оглушающий удар. Я содрогнулась и подняла голову, возле меня уже стоял Калэб.

— Мотылек? — настороженно спросил он.

— Да?

— Все хорошо?

— Да-да, — лихорадочно ответила я.

— Идем?

Мы спустились в гостиную и улеглись на полу. Я находилась в некоторой прострации и даже не заметила, когда именно мой друг заснул. Мысли и воспоминания буквально кромсали мое сознание на мелкие куски. Я отчаянно хотела поговорить с Лероем, узнать, почему он это сделал, попросить рассказать, как и где он раздобыл информацию. Я ведь думала, что он редкостный урод, лишенный сердца и души, а получилось все совсем не так. Какая же я все-таки непроходимая дура!

Уже глубокой ночью, в гостиной тихо появилась Хэтти с подарочными коробками в руках.

— Давно спит? — шепотом спросила она, аккуратно ставя большую коробку под елку.

— Да.

— Понятно, — женщина улыбнулась и протянула мне еще одну, но уже маленькую коробочку.

— Что это? — после всего, что со мной произошло, что я узнала, моя реакция существенно так затормозила.

— Эта Алестер на днях прислал для вас в качестве подарка на Рождество, — объяснила Хэтти.

— Правда? — я взяла коробочку, но почему-то не решилась ее открыть.

— Да. Позвольте, я заберу угощение, — женщина взяла тарелку с печеньем и уже потянулась за стаканом молока.

— Подождите, — проговорила я. — Можно я его выпью?

— Конечно, — женщина подала мне стакан.

— Я его потом отнесу на кухню.

— Как скажите, — домработница пожала плечами и удалилась.

Я посмотрела на молоко и ощутила, как рот наполнился слюнями, словно бы я держала в руках хороший кусок мяса. Не знаю почему, но мне жутко захотелось молока. Я быстро осушила стакан, удивляясь тому, что его вкус теперь не казался таким уж и гадким, даже наоборот — вкусно.

Повертев в руках коробочку, я положила ее под подушку и направилась на кухню, чтобы вымыть стакан. Стоя у раковины, я продолжал думать о прошлом, пытаясь воссоздать портрет своей матери, но у меня ничего не получалось, я видела лишь ее роскошные волосы.

Внезапно пространство кухни ослепли яркий свет фар. Я посмотрела в окно и увидела «танк» Лероя! Отлично! Он уже дома, хотя я думала раньше утра Грейсон не появиться. К машине подбежал Себастьян и еще какой-то охранник. Я насторожилась и подошла ближе к окну. Себастьян открыл дверь и из автомобиля практически вывалился Лерой. Его пошатывало из стороны в сторону, словно он был пьяным. Второй охранник достал из багажника оружие. Себастьян что-то спрашивал у Грейсона, но тот лишь отмахнулся и нетвердым шагом направился в особняк.

Отставив стакан, я пулей помчалась в гостиную. Лерой, держась за бок, уже вошел в дом и, увидев меня, нахмурился. Я кожей ощутила, что здесь что-то не так. Игнорируя суровый взгляд Грейсона, я подошла к нему. Он привалился спиной к ближайшей стене и прикрыл глаза, болезненный излом его бровей мне совсем не понравился.

— Что случилось? — спросила я, рассматривая Лероя.

Он открыл свои мутные глаза, глянул на меня таким странным и необычным взглядом, от которого мне стало не по себе. Грейсон выглядел уставшим и каким-то даже опустошенным.

— Мо-ты-лек, — прошептал Лерой и сполз вниз, оставляя на стене яркий кровавый след.

27

Я растерялась. Весь мир внезапно поплыл перед глазами. В ушах стал нарастать шум, напоминая чем-то звуки прибоя, которые я слышала, когда гуляла с Калэбом у океана. Пол под ногами качнулся. Мне не было страшно или больно за то, что я видела перед собой. Просто какой-то ступор, шок, оцепенение парализовали мое тело. Было странно видеть и осознавать, что Дьявол истекает кровью. Это противоестественно и совершенно невозможно. Суть моего отрицания не заключалась в том, что я испытывала к Лерою какие-то чувства, нет. Просто… Просто я уже как-то привыкла к тому, что он вращает свой мир, он неуязвим, тверд и решителен. Такие люди не могут быть уязвимыми. Пожалуй, именно сейчас, когда охрана подняла своего хозяина и торопливо понесла его в комнату, я абсолютно точно осознала, что Грейсон сотворен из плоти и крови. Он такое же живой человек, как я, Калэб и Хэтти. Подобное откровение уничтожило все мое прежнее представление о Лерое, взращивая на разрухе новый незнакомый образ, который Дьявол предпочитал прятать за семью печатями.

Пока Хэтти звонила Джо, я быстро взбежала вверх по лестнице, направляясь в комнату Грейсона. Себастьян уже уложил его на кровать и сейчас пытался снять куртку, пока второй охранник в ванной рылся в поисках аптечки. Лерой лежал неподвижно, его смуглое лицо сейчас было белое-белое как у призрака, руки плетьми раскинулись на постели. Я видела, словно бы в замедленной съемке, как багровое пятно начало разрастаться на шелковых простынях. Хоть на красном кровь выглядела черной, я знала, что она такая же яркая, как и та, которая осталась на стене внизу.

Охранник вернулся в спальню с аптечкой, чуть не сбивая меня с ног. Себастьян бросил в мою сторону кожаную куртку Лероя и я по инерции ее схватила. Через пару секунд в комнату вошла Хэтти, оповещая, что Джо уже в пути. Я слышала их голоса, но никак не могла уловить сути. Все это напоминало какой-то дурацкий сон, но вот проснуться, никак не получалось.

— Возвращайтесь к Калэбу, — приказала домработница, буквально выталкивая меня из спальни. — Он напуган, — дверь захлопнулась у меня прямо перед носом.

Мозг отказывался нормально функционировать, постоянно транслируя в памяти окровавленного Лероя. Как это вообще могло случиться? И почему это случилось именно тогда, когда я могла совершенно точно заявить, что наши отношения сдвинулись с мертвой точки? Это было несправедливо! Если бог и есть, то он хорошенько поглумился надо мной!

Я продолжала сжимать в своих руках куртку Грейсона, осознавая, что сейчас это единственная ниточка, которая связывала нас. Пальцы ощущали липкую влагу — кровь. Я несколько секунд смотрела на эту проклятую куртку, а затем просто уткнулась в нее носом, ощущая аромат мужского одеколона, дорогой кожи и запах крови. Так пахнет Дьявол…

Переведя дыхание, я все же вспомнила о том, что в гостиной находится Калэб и вероятней всего, он уже проснулся. Нужно идти к нему. Я подняла голову, отряхнула куртку и увидела небольшую квадратную карточку, которая скорей всего выпала из кармана. Я подняла ее, перевернула и снова ощутила оцепенение. Это была фотография, я не знала, сколько ей лет, но судя по своей изношенности, далеко не первый год. На ней был изображен Лерой. Он улыбался… Было так странно видеть его улыбку, будто какое-то восьмое чудо света. На руках у Грейсона сидела светловолосая девочка, маленькая и милая. Она смотрела куда-то в сторону, прислонив головку к Лерою. Изумление и ревность окончательно свели меня с ума. Это… это была его дочь… Малышка Грейс.

На смену неуправляемой ревности пришло некое отторжение. Я не хотела касаться той, прежней жизни Грейсона. Не хотела привязываться к нему, не хотела зависеть от чувств к нему, ведь именно все это уже назревало на горизонте. Мне внезапно стала противна эта фотография и куртка. Быстрая сменна собственных эмоций немного пугала, но я понимала, что внутри шла борьба рассудка и сердца. А я была лишь полем боя.

Оставив злосчастную куртку с фотографией у двери спальни, я спустилась в гостиную. Калэб сидел на одеяле, обхватив себя руками, будто бы защищаясь от невидимой угрозы, его всего трясло. Увидев меня, друг поддался чуть вперед. Я подошла к нему и присела рядом, обнимая за плечи.

— Что… Что происходит? — Калэб выглядел растерянным и встревоженным.

— Все хорошо, — как-то отстраненно ответила я, пытаясь избавиться от образа полуживого Лероя.

— Чья это кровь на стене? — друг прильнул, ища защиты во мне, а я уже не была уверена, что способна дать эту защиту. Все так запуталось, перевернулось… Теперь я даже не уверена, где Мотылек, где Розмари; где реальность, а где вымысел. Голова шла кругом. Тошнило.

— Лероя ранили, — прямо ответила я, не видя смысла лгать. Обман — не выход.

— Как? — Калэб посмотрел на меня широко распахнутыми от удивления глазами.

— Не знаю, но все будет хорошо, не переживай. Сейчас приедет Джо и поможет твоему брату.

— Этого не может быть, не может, — Калэб отрицательно замотал головой, тщетно борясь с подступающими слезами.

— Не переживай, Хэтти рядом с ним, все обойдется. Подумай о Лерри, ему не понравится, когда он узнает, что ты здесь нюни распускал — строго проговорила.

— Да, но, — он всхлипнул. — Я… Я ведь просил у Санты не игрушку, — Калэб поглядел на подарок под елкой. — Я просил, чтобы он оберегал Лерри, тебя и весь наш дом, а ничего не получилось…

— Малыш, даже чуду нужно время, чтобы осуществиться, — я стерла с глаз друга слезы. — Не переживай, ты должен быть сильным, как твой брат. Понимаешь?

Калэб шмыгнул носом и посмотрел перед собой немигающим взглядом. Да, для его неокрепшей психики все это огромное испытание. Я и сама тут плавно схожу с ума, хотя многое успела поведать, а Калэб…

Вскоре приехал Джо. Его встретила Хэтти и повела наверх. Мне стало легче, когда доктор появился в доме. Не знаю почему, но я была уверена, он-то Дьявола уж точно вытащит с того света. В конце концов, когда я с высокой температурой в бреду лежала, Джо помог. Надеюсь, что пулевое ранение для него не проблема.

Часы ожидания мучительно потянулись, и каждая новая секунда мне казалась дольше предыдущей. Калэб в моих руках то забывался в тревожном сне, то снова приходил в себя и начинал тихо плакать, пряча свое лицо у меня на коленях, вероятно, чтобы я не видела его слез. Я не собиралась его донимать пустыми разговорами, возможно, в рыданиях моему другу проще будет найти успокоение. Сама же я не позволяла давать себе слабину. Мозг будто заблокировал чувства, и при всем своем желании я бы не смогла расплакаться. Так было даже лучше, кто-то же из нас должен находиться при памяти. Пусть этим человеку стану я. Да и потом, когда рядом есть тот, кто держится собрано, это всегда вселяет надежду. Поэтому через некоторое время Калэб успокоился и задумчивым взглядом смотрел в потолок, наслаждаясь моими прикосновениями.

Но бесконечное ожидание быстро начало раздражать меня. Ненавижу ждать! Ненавижу такие моменты, когда ты не знаешь, что происходит. Чтобы хоть как-то избавиться от этих отравляющих ощущений, я принялась смывать со стены уже немного подсохшую кровь. Раздобыв на кухне тряпку и ведро с водой, я присела у стены и принялась за дело. Я с остервенением смывала эту проклятую кровь, будто стремясь смыть из своей памяти образ уставшего и раненного Лероя. Я настолько увлеклась процессом, что продолжала драить стену даже тогда, когда она уже была абсолютно чистой.

— Мотылек, Мотылек, — ко мне подошел Калэб и накрыл своей рукой мою ладонь.

Я посмотрела на него потерянным взглядом. Мысли унесли меня куда-то вдаль, и на какое-то мгновение показалось, что я нахожусь далеко за приделами особняка.

— Да? — мой голос звучал уж как-то чужеродно, отстраненно и хрипло.

— Не надо, — Калэб аккуратно забрал из моих рук тряпку и положил ее в ведро.

До самого рассвета мы не находили себе места и порой мне чудилось, что я слышу приглушенные стоны Лероя, пропитанные болью и страданиями. Но это не могло быть правдой, ведь через то расстояние, что пролегло между нами едва ли что-то можно услышать. Похоже, изнеможенное сознание уже само по себе создавало иллюзию возможных событий, которые сейчас разворачивались наверху.

Наконец-то часов в десять утра все спустились в гостиную. Калэб вновь задремал, и я не стала его будить, он выглядел уж очень уставшим.