— Анри ненавидит свой титул, — продолжала щебетать маркиза. — Придерживается революционных идей: например, считает, что аристократы и чернь имеют между собой немало общего. Представляете?

Элайджа очень даже представлял. Должно быть, маркиз ненавидел самого себя и распространял отношение на всех представителей собственного класса. Не в меру болтливая супруга продолжала распространяться о предпочтениях и наклонностях несчастного, а герцог тем временем снова вел ее туда, где увидел Джемму. Рыжий парень не скрывал восторга и смотрел на очаровательную партнершу с такой жадностью, словно собирался немедленно ее съесть.

Элайджа не мог одобрить его излишней прыти, но вполне понимал чувства: Джемма чрезвычайно напоминала свежий, румяный, сладкий, сочный персик. Но она принадлежала ему, а потому оставалась сугубо личным персиком. В результате сложных маневров герцогу все-таки удалось оказаться рядом с женой. Маркиза продолжала говорить, хотя кавалер давно потерял нить рассуждения (если таковая вообще присутствовала).

Элайджа Тобьер, герцог Бомон, никогда не опускался до вульгарности. Даже в мужской компании, слушая сальные шутки товарищей по поводу женщин, или в адрес друг друга, сдержанно улыбался, но не произносил ни слова. И вот сейчас с его губ готовы были сорваться откровенные, даже грубые выражения, адресованные одной-единственной женщине.

Герцог наклонился, провел губами по волосам Джеммы и шепнул на ухо несколько вульгарных слов, которые не расслышал никто, кроме нее. Тут же отвернулся, однако сзади долетел негромкий смех.

Маркиза тем временем обиженно надулась, и Элайджа поспешил обратить на нее внимание.

— Как я только что сказала, — повторила она, — муж, познакомился с бесстыдной особой во время встречи с маркизом де Лафайеттом. Она помогала Анри перевести на французский какой-то американский документ. Кажется, что-то вроде декларации. Просто ужасно!

Рассказ несколько удивил.

— Было бы не так тяжело, влюбись он в женщину нашего круга, — горестно продолжала маркиза. — Она хотя бы смогла понять, — отчаянный взмах руки, — смогла бы понять все. А эта потребовала, чтобы он с ней уехал. Уехал!

— А он? — уточнил Элайджа.

— Уехал. — Оскорбленная супруга яростно кивнула и снова наступила на подол домино. Герцог ловко ее поймал и поставил на ноги. — Уехал с ней и бросил меня. — Она удивленно вытаращила глаза, словно до сих пор не верила в реальность событий.

— Абсурдное решение, — прокомментировал Элайджа.

— Я главная дама при дворе Марии Антуанетты! — провозгласила маркиза. — Каждый мой наряд обсуждает весь Париж. Я ни разу не запятнала собственную репутацию, даже тени не бросила! Всегда и во всем знала меру и никогда не позволяла себе лишнего.

— Лишнего?

— Вы понимаете, о чем я.

Он не понимал, но это не имело значения.

— Вы — мое первое излишество, — убежденно констатировала маркиза.

Элайджа удивленно замер.

— Я — излишество?

— Разумеется. Может быть, выпьем еще немного шампанского? — предложила дама, явно забыв, что спутник не имел чести наслаждаться ее компанией с самого начала вечера. — На нашем столе несколько бутылок.

— О, так вы в компании? — обрадовался герцог и приготовился сдать партнершу с рук на руки, чтобы немедленно вырвать Джемму из объятий рыжего морского чудовища.

Маркиза нахмурилась.

— Разумеется, я здесь с вами. И мы… — она помолчала, подыскивая нужное слово, — соблазняем друг друга.

Элайджа изумленно открыл рот.

— Соблазняем?

— Правда, я еще не решила, насколько далеко может зайти процесс, — надменно сообщила мадам де Пертюи. — Думаю, все зависит от степени воздействия шампанского. Она растерянно оглянулась. — Пара бокалов сделала наше знакомство легким и естественным. Хотелось бы продолжить; думаю, я могу сама о себе позаботиться. — Она решительно повернулась и без дальнейших церемоний ушла.

Элайджа проводил непредсказуемую француженку взглядом и увидел, что из-за одного из столиков ей навстречу поднялся джентльмен. Да и на ногах она уже держалась достаточно уверенно. Он попытался ответить на вопрос, каким образом маркиза вообще оказалась в Воксхолле, но убедительных версий не нашел и поспешил разыскать Джемму.

Герцогиня все еще танцевала. Партнер или слишком много выпил, или от природы отличался излишней похотливостью, но в этот самый момент он как раз попытался прижать ее к собственной широкой груди. Оборона оказалась эффективной: почувствовав на ноге острый каблук, пылкий моряк сморщился и отступил.

Да, в Париже Джемма отлично научилась защищаться и в помощи мужа не нуждалась. Горькая правда больно кольнула в сердце. Она не ушла даже после того, как рыжий подлец попытался поцеловать ее, и как ни чем не бывало, продолжила танец.

— Что за приятный сюрприз! — раздался над ухом знакомый ехидный голос.

Элайджа даже не потрудился обернуться: не хотелось терять Джемму из виду.

— Вильерс, — лаконично приветствовал он.

— За кем ты столь увлеченно наблюдаешь? Ах, за женой!

— Кажется, она не понимает, что этот тип пьян.

Вильерс рассмеялся:

— О, Джемма производит впечатление особы, способной немедленно определить степень опьянения каждого, кто окажется рядом.

— Какого черта она терпит это безобразие?

— Ответ прост: всего лишь потому, что ей доставляет удовольствие тебя злить. Самое жестокое, что можно сделать в данной ситуации, — отвернуться.

Отвернуться? Ни за что! Как можно отвернуться когда твою жену бесстыдно лапает какой-то проходимец не важно, что Элайджа отлично знал о ее парижских романах и в течение трех, нет, даже четырех лет сознательно не ездил во Францию, пока не услышал о длившемся целую недель приключении с молодым дурачком по имени Дюпуи.

После его собственных похождений она имела полное право мстить, он глубоко чувствовал собственную вину.

Но сейчас все изменилось.

Сейчас он с трудом сдерживался, чтобы не убить рыжего самозванца. Тот наклонился, чтобы поцеловать Джемму. Ниже, еще ниже — прямо в губы.

На плечо герцога легла сильная рука. Вильерс.

— И как же ты намерен поступить?

— Пойти и забрать жену, — хрипло отозвался Бомон.

— Тебе нельзя драться.

— Почему это?

Вильерс на миг задумался.

— Ты — член парламента.

— Насколько мне известно, это обстоятельство еще никого не остановило.

— Сам знаешь почему.

Джемма успешно отбила нападение, ткнув любвеобильного кавалера локтем, и герцог хмуро взглянул на друга.

— О чем ты?

— О твоем сердце, — прошипел тот. — Давно пора вернуться домой и отдохнуть.

— К чертям отдых. — Краем глаза Элайджа заметил новую попытку сближения. Моряк выглядел значительно больше и сильнее Джемы; она пыталась освободиться, однако…

Супруг мгновенно оказался рядом. Схватил храброго танцора за плечо, заглянул в удивленное лицо с красными, нелепо сложенными для поцелуя губами — и ударил с такой силой, что тот отлетел в сторону, жестко приземлился и на пятой точке отъехал в противоположный угол площадки.

С удивленными возгласами танцующие бросились врассыпную. Негодяй с трудом поднялся.

— За что?! — в ярости заорал он. — Я не делал ничего против ее воли! Кто ты такой? Защитник?

— Муж, — негромко представился герцог. — Всего лишь муж.

Соперник неуверенно переступил с ноги, на ногу, словно решая, стоит ли нанести ответный удар.

— Слава Богу, что у меня нет такой жены! — проревел он.

Толпа заинтересовалась и окружила странную пару: щеголя в бархатном домино и рыжеволосого моряка. Последнее замечание вызвало заметное одобрение.

— Нелегко удержать молодуху на месте! — крикнул кто- то из зевак.

Парень заметно оживился.

— Особенно если ей дома скучно, — развязно добавил он. — Дамочка явно искала компанию.

Элайджа сжал кулаки и шагнул вперед.

— Не смей говорить в таком тоне!

Из толпы донесся пронзительный голос:

— Она имеет право, танцевать с кем захочет и не расплачиваться собственной репутацией! — Это встала на защиту пышная женщина.

— А он имеет право драться за жену, пусть даже и гулящую! — последовал немедленный ответ.

Элайджа услышал беспомощный, растерянный смех Джеммы и невольно улыбнулся — как оказалось, напрасно.

— Ах, так ты еще и смеешься надо мной?! Повторяю: я не сделал ничего такого, чего бы, не захотела твоя жена. Она, хуже, чем гулящая! Она…

Неожиданно совсем рядом раздался хорошо поставленный официальный голос:

— Так-так! И что же здесь происходит?

— А, констебль, — тихо произнес Вильерс.

Констебль нахмурился.

— Мне сообщили, что здесь началась драка, и, кажется, доносились… — Он замолчал.

Ледяной взгляд герцога Вильерса мог бы смутить самого дьявола.

— Должно быть, вы ошиблись. — Он властно посмотрел на толпу. — Господин констебль ошибся, не так ли?

В Воксхолле собиралась самая разная публика. К счастью, многие из посетителей отличались завидной сообразительностью.

— Да вот этот рыжий напился как сапожник, — быстро подтвердила полная особа в первом ряду. — Единственный, кто мог бы выпить больше, — это мой муженек, но сегодня его здесь нет.

— Хм, — озадаченно изрек констебль.

— Полагаю, кто-нибудь из приятелей мог бы увести его отсюда, чтобы он отоспался, — вздохнул Вильерс. — Это вам за ваши труды. — Послышался тихий звон, который неизменно возникает, когда монеты переходят из одной руки в другую.

— Расходимся, расходимся! — энергично распорядился понятливый блюститель порядка. — Нечего здесь стоять. Пьяных давно не видели?

Джемма тихо рассмеялась.

— Отчаянная девчонка. — Элайджа сжал ладони жены.

— Ничего подобного, — возразила она, однако глаза утверждали обратное.

— Сама спровоцировала парня на поцелуй.

— Если бы я хотела добиться твоей ревности, придумала бы что-нибудь поинтереснее. — Джемма забавно надула губки.

Без лишних разговоров Бомон схватил ее в охапку и перекинул через плечо.

— Что ты делаешь?

— Направляюсь туда, где никто не помешает преподать непослушной жене урок покорности.

За спиной раздались одобрительные возгласы.

— Вот это другое дело! Правильно, держите ее в строгости!

— Спасибо, непременно, — отозвался Элайджа.

Джемма едва не задыхалась от смеха. Волосы ее растрепались и закрыли лицо.

— Элайджа!.. — беспомощно окликнула она мужа. — Я выпила слишком много шампанского, чтобы висеть головой вниз.

Элайджа остановился и поставил пленницу на землю. Теперь уже они оказались в одной из укромных аллей, веером расходившихся от оркестрового павильона и тускло освещенных редкими фонарями.

— Честно говоря, не знаю, где мы, — растерянно признался Бомон. — Экипажей что-то не видно. Ты действительно много выпила?

— Это боковая аллея, — пояснила Джемма, усаживаясь на скамейку. — Зря я начала кокетничать с этим рыжим.

— Почему бы и нет? — миролюбиво осведомился супруг.

— Хотелось тебя подразнить: я же знала, что ты смотришь.

— У этого типа имелись все основания поверить, что ты приветствуешь его ухаживания. Ведь ты не ушла, а осталась с ним на площадке.

— Говоришь так, что я сразу начинаю чувствовать себя преступницей. Терпеть не могу это ощущение!

Элайджа быстро сел рядом и посадил Джемму к себе на колени.

— Хорошо, давай обсудим правила нашего брака.

— Правила брака?

— Во-первых, ты не должна целоваться ни с кем, кроме меня.

— Правда? — Должно быть, Джемма уже оправилась от стыда, потому что сумела произнести одно-единственное слово с интонацией глубокой задумчивости.

— Никогда больше.

— Подумаю, пожалуй.

Объятие стало крепче.

— Никаких раздумий и никаких поцелуев.

— В таком случае я изложу второе правило брака.

— Слушаю.

— Ты не должен оставаться равнодушным, если кто-то пытается меня поцеловать, — прошептала Джемма. — Будь то во время танца или когда-нибудь еще.

— Я…

Джемма склонила голову мужу на грудь и заглянула в глаза.

— А третье правило? — спросил Элайджа.

Джемма обняла мужа.

— Никогда не позволять гневу встать между нами.

Элайджа разомкнул объятия, поднялся и бережно, словно хрупкую фарфоровую статуэтку, опустил жену на землю.

— Так и будет, — сказал он. — А теперь пришла пора доставить герцогиню домой — в целости и сохранности. Думаю, тебе будет приятно узнать, что завтра у меня свободный день и мы отправимся с тобой на прогулку.