Ия развернула стул и, оседлав его спинкой вперёд, села, с интересом уставившись на маму. «А моя старушка не так проста как кажется», — с восхищением подумала она.

— И что он ответил?


Глава 41

— Ещё ничего, — закрутила мама колпачок и убрала крем на место.

Ия заметила, что она сама делает совсем не так: выдавливает крем на тыльную поверхность ладони, закручивает и убирает крем, а потом только начинает его втирать. Заметила, чтобы, наверно, напомнить себе, насколько они с мамой разные. И ещё, что ей только казалось, что она хорошо знает маму, но, оказывается, даже такая мелочь — как она мажет руки кремом — вдруг стала для Ии открытием.

— Обещал, что разберётся и подумает?

— Обещал, — улыбнулась ей мама и морщинки залучились в уголках её голубых, ярких глаз.

— А что думаешь ты?

— Что ты прекрасно справишься с папиной компанией. Даже не так: только ты одна и справишься. И уж точно получше Марата. Хотя уверена, что он предложит взять на себя руководство обеими.

— Мам, — встала Ия, чтобы обнять свою старушку. Положила голову ей на плечо. — Спасибо!

— Брось! За что? — хмыкнула она.

— За то, что веришь в меня. За то, что одна, наверно, и веришь. Когда ты сказала, что говорила с Маратом, не сказав мне, на какую-то секунду мне показалось, что и ты на его стороне. Что ты относишься к нему лучше, чем ко мне. А значит, против меня.

— Глупенькая, — погладила её мама по голове. — Я всегда буду на твоей стороне.

— А если я скажу, что поступила очень-очень плохо?

— Тем более. Даже если ты поступишь так плохо, что весь мир будет против тебя. Как там говорят у вас в интернетах? Даже тогда я буду стоять рядом и подавать патроны.

— Люблю тебя, мам, — чмокнула её в щёку Ия.

— А ты меня простишь, если я скажу, что поступила плохо? — удивила её мама, когда та уже взяла со спинки плащ, чтобы унести.

— Конечно, — удивлённо повернулась Ия.

— Я всё же кое о чём сговорилась с твоим мужем у тебя за спиной, — она виновато дёрнула плечами и поджала губы.

— Так, не пугай меня, — вернула Ия на место злополучный плащ.

— Это я попросила Марата взять к вам на работу Марко.


Глава 42

— Ты знаешь Марко? — Ия не глядя нащупала стул и села.

— На самом деле нет, — пересекла она кухню, заставив Ию повернуться за ней к столу как флюгер. Альбом проскользил по столу в её руки. И, отлистав несколько страниц, она достала фотографию, что была вложена под другую.

Ия открыла рот, потом закрыла, подняв фото к лицу и открыла снова.

Улыбка отца, одетого в летний льняной костюм, что так ему шёл, откликнулась в сердце болью. А улыбка того, кто стоял рядом, в белой рубашке, как у омишского пирата, расстёгнутой на груди, заставила глупенькое биться так, что Ия задохнулась. И его тёмные волосы, и широкие плечи, и руки, засунутые в карманы брюк, и змеящийся по груди и шее узор татуировки отозвались в груди тоской куда сильнее, чем Ия могла предположить.

— Марко позвонил мне пару недель назад, попросил о встрече. Принёс эту фотографию. Сказал, что у него есть небольшое поручение от твоего отца, но очень важно, чтобы ты какое-то время не знала, что они были знакомы. Очень важно, — подчеркнула мама, видимо, так же убедительно, как попросил её Луд. — Ведь даже я этого не знала, — вздохнула она. — Он спросил, не могу ли я устроить, чтобы его взяли на работу в ваш дом. Присмотреться лично и поближе к тому как вы с Маратом живёте — было одним из условий, что поставил ему отец, прежде чем выполнить поручение.

— Присмотреться поближе? — вспылила Ия, так стало обидно и больно, что её словно проверяли, да ещё и обманывали. Подскочила. — Это что ещё за хрень? И как ты вообще на такое повелась?

— Как? — захлопнула мама альбом, тоже разволновавшись. — Потому что об этом мне сказал твой отец, в больнице, когда жить ему оставалось считанные часы, Ия! Именно об этом: что однажды придёт человек, принесёт фотографию, на которой будет написано, — она перевернула прямоугольник фото и ткнула в сделанную рукой отца надпись.

— Всё, что нужно для любви — это женщина, мужчина и море, — вслух читала Ия. — Всё что нужно для счастья — это дитя этой любви… и маленький домик на побережье.

А ниже стояла размашистая папина подпись.

— И что это значит?

— Это слова хорватской песни, которая твоему папе очень нравилась. «Всё за любовь». Он всё слушал её, даже пытался выучить.

— Что он сказал тебе ещё?

— Что его имя, — и она снова ткнула на фотографию, теперь в подчёркнутые буквы.

«Л… у… д», — проследила Ия за её пальцем.

— И какой бы странной не показалась мне его просьба, твой отец умолял выполнить её. А ещё уточнил, что она будет касаться тебя.

— И всё? — не верила своим ушам Ия. — Посмотреть, как мы с Маратом живём?

— Всё?! — возмутилась мама. — Да я всю голову сломала, как это устроить. Чтобы ты не знала, Марат был не против и не догадался, что это просьба твоего отца. И выглядело бы это как-то естественно.

— И что же ты придумала?

— Мне кажется, ужасную глупость, — прикрылась она рукой, облокотившись на стол.

— Да уже договаривай, раз начала.

— Я сказала, что это знакомый одной моей подруги, — смущённо кашлянула она, — он попал в затруднительную ситуацию, но может выполнять любую работу по дому, если Марат сдаст ему на время гостевой домик.

— И что же в этом глупого? — не понимала Ия чего так разнервничалась мама.

— Мне кажется, Марат подумал, что я и есть эта самая «подруга», — показала мама пальцами кавычки. — И что Марко мой любовник. Ещё и девочки его узнали.

— Что?! — вытаращила Ия глаза.


Глава 43

— Ну, когда Марко позвонил, дети как раз были у меня. И я назначила ему встречу в людном месте. В детском парке. Ну и как ещё я могла объяснить свою просьбу твоему мужу: не говорить правду о Марко тебе?

— А его не смутило, что девочки и мне могли сказать откуда знают Марко?

— Смутило. Когда они обрадовались, увидев Марко у вас дома, Марат позвонил. Ты знаешь, мы ведь провели в парке весь день, и девочки с Марко так поладили, что он больше возился с ними, чем разговаривал со мной. Первый раз вижу в мужчине такую любовь к детям. Там все детишки бегали за ним как за аниматором.

— Так что сказал Марат? — Ие очень нравилось слушать мамины восторги о Марко, но сейчас важнее было другое.

— Гнусненько усмехнулся в трубку, что похоже моя «подруга» знакомого в парк пригласила, а сама прийти забыла. Но сказал, что с детьми он тоже уладит. Тебе они не скажут.

— Но если Марат считает его твоим «другом» — не повернулся у Ии язык назвать Марко маминым любовником даже гипотетически, — то почему тогда Марко просто не живёт у тебя?

Но и сама поняла примерный ход мыслей Марата, что называл тёщу «Благочестивая Марта». Отчасти потому, что звали её действительно Марта, а отчасти потому, что она и правда была чересчур щепетильна в некоторых вещах.

И сама ответила:

— Ах да, у тебя же соседи. Что подумают люди. Что подумает дочь!

— Я же говорю: вышло не очень, — виновато вздохнула мама. — Но Марат, кажется, подумал, что мы поссорились или я дала «другу» отставку. Я же Марату даже денег предложила, чтобы он ему за работу заплатил, на себя эти расходы не брал.

— Но, если я правильно запомнила, было «очень важно», чтобы я ничего не знала. Зачем же ты всё мне рассказала? — удивилась Ия.

— Потому что Марко позвонил, поблагодарил за помощь, извинился, что мне пришлось врать — он понимает, как это неприятно: и лгать, и быть в неведении, — и сказал, что теперь ты можешь узнать, как он оказался в вашем доме.

— Значит, всё что он хотел выяснить, он выяснил? — и не представляла Ия что за поручение мог дать ему отец, но почему-то было невыносимо жаль, что, возможно, она его больше не увидит, если поручение он уже выполнил.

Она знала, что папа недолюбливал Марата. И никогда особо ему не доверял.

Поэтому и настаивал, что работать они будут в одном офисе, все кадровые перестановки будут идти с его ведома. Да и в таком «аквариуме» трудно было что-то утаить от него — основателя обеих компаний и лидера, бесспорный авторитет которого не обсуждался. Что в свою очередь задевало Марата. Но он своё ущемлённое достоинство лечил тем, что нравился он тестю или нет, а стал его зятем и отцом его внучек. И эта родительская ревность естественна. К мужьям своих дочерей он наверняка будет относиться так же. А ещё гордился тем, что живут они с Ией хорошо. Точнее жили…

И о том, что всё стало как-то рушиться именно после папиной смерти, последние полтора года, Ия задумалась совсем недавно. Когда сказала Натэлле Эдуардовне, что на Марата столько всего свалилось, а он ещё от смерти отца не отошёл.

От смерти Ииного отца. Ведь на него резко легло всё — ответственность за бизнес и за семью. Расходы и хлопоты. Неожиданные дыры в бюджете. Но главное — горе, что как бетонной плитой накрыло и маму, и Ию. Это были страшные часы, дни, недели, что перерастали в месяцы.

И, может, другие семьи горе сплачивает, в их семье что-то пошло не так, и они почти потеряли друг друга. Можно даже сказать «потеряли», но Ия ещё цеплялась за это «почти», тем более, что большинство ответов она неожиданно для себя только что получила. Но осталось ещё так много вопросов, ответов на которые у Ии не было.

— Странно, что этот Марко с папиным поручением шёл так долго, — сама себя вырвала из невесёлых дум Ия. — А теперь и совсем исчез.

— Не хочу даже гадать, что поручил ему отец, — решительно встала мама. — Всё, что требовалось от меня, я сделала. Худо ли бедно — сделала. И, надеюсь, об этом не пожалею. Теперь нам осталось только ждать. Так что не забивай себе голову. Поехала я домой. Вечереет, — глянула она в окно. — И кстати о работе: подумай! Мы с Натэллой за девочками присмотрим. Да и девочки уже не маленькие, самостоятельные. И компания отца — твоя, можешь работать по удобному тебе графику: в любое время уезжать, приезжать.

— Я уже подумала, мам. Что бы ни сказал Марат, я выйду на работу. Спасибо тебе, — протянула она руки ещё раз обнять свою старушку. И, крепко прижав к себе, повторила: — Я очень горжусь тобой: ты поступила вовсе не плохо, а правильно, что выполнила папину просьбу.

— Очень надеюсь на это, — вздохнула мама.

Они вышли с девочками на улицу её проводить.

— Осторожнее на дороге. Не гони! — махали они вслед бабушке, что обожала водить машину.

А когда возвращались назад, Ия снова с тоской посмотрела в сторону гостевого домика.

«Всё что нужно для любви — мужчина, женщина и море» — прочитала она на оставленной на столе фотографии.

Ия вложила её в книгу, что читала, а потом, стараясь ступать неслышно, спустилась по скрипучей лестнице и вышла в сад.

Всё, что нужно для любви…


Глава 44

Сердце выскакивало из груди, когда она открыла незапертую дверь и негромко позвала:

— Марко?

В нос ударил спёртый запах помещения. И то, что в домике никого нет чувствовалось даже по этой смеси отсыревшего табака, пережжённого кофе и чего-то ещё мужского, крепкого, волнующего, от чего Ие стало не по себе. В лучшем смысле этого слова — нахлынули воспоминания.

Она коснулась рукой стены, к которой он прижал её спиной. Понюхала остатки бамбуса, что так остался на столе в стакане. Секунду помедлила, а потом взяла и допила.

— Вот же гадость, — выдохнула она, поморщившись. Выдохшаяся кока-кола горчила, но Ие так хотелось снова перенестись в ту ночь и почувствовать то, чего до Марко в её жизни никогда не было — огонь, пожарище и ощущение непоправимой катастрофы. Она и не знала, что это может так пьянить.

Ия подняла рюмку, из которой пил Марко, и прикоснулась губами к ободку. Его губы в тот вечер пахли именно так — опасностью и безбрежным ощущением свободы.

Она вернула рюмку на стол и пошла дальше, в комнату, арочный вход в которую был с двух сторон. С той стороны по центру обрамлённой арками стены были прикреплены полки и большой плоский телевизор. А прямо перед ним — большая кровать.

Рубашка, что Марко бросил, переодеваясь, валялась сверху на неубранной постели.

Ия упала ничком как раз поверх этой светлой рубашки и вдохнула запах смятых простыней и мужчины, что носил эту рубашку. Закрыла глаза.

Его сильные руки. Его горячее большое тело. Его шумное дыхание. И резкие мощные движения, которыми он входил в неё.

Она скорчилась на кровати, ощутив, как горячая волна подняла снизу живота и прошлась по всему телу. И вовсе не стыд и сожаление, а невыносимое желание и тоска — вот что Ия сейчас испытывала, прижимая к себе грязную рубашку. Как же до мурашек возбуждал её этот запах, и этот могучий потный хорват, ворвавшийся в её жизнь из прошлого, о котором она даже не подозревала.