Глава 52

— А я идиот думал, что он трахает твою мать, — гадко усмехнулся Марат и снова потрогал губу.

— Значит, вот за что ты получил по роже? — покачала головой Ия. — Решил над ним гнусно пошутить?

— Ну, а что ещё я должен был подумать, когда она попросила поселить его у нас? Мне тогда и в голову не пришло, что он обратился к ней по старой памяти, потому что у него действительно возникли кое-какие «затруднения», — показал он пальцами кавычки, — как сказала твоя старушка.

— Это какие же?

— Элементарно закончилась виза. И практически он сейчас в стране вне закона.

— Дай-ка догадаюсь, — прищурилась Ия. — А до этого визу ему оформлял «Гостинг», то есть мой отец?

— Представь? Чего только не найдёшь в старых документах, — улыбнулся Марат.

— Угу, — проворчала себе под нос Ия, возвращая Марату листок. — Например, парочку другую бесхозных вилл.

— Как тебе идея? Мне кажется, и дети с ним ладят, — с надеждой спросил он.

— Супер, дорогой мой. Ты как всегда всё очень хорошо придумал, — натянуто улыбнулась она. Кредит тебе больше не нужен, ведь ты прикарманил и продал чужой дом, теперь и жену не обязательно отдавать в пользование.

Вот только что-то ей подсказывало, что не шутил суровый араб про предоплату — всё это две стороны одной медали: неполученный кредит, но зато проданный дом. И чёртов Луд тоже в этом замешан, хотя Ия пока не понимала, как. Но зато понимала другое: если от кого и надо её защищать, то как раз от этого специалиста широкого профиля с хорватскими корнями, что уже прописался в её сердце и грозит поселиться там прочно.

В прихожей Ия вернула Марату пиджак.

— О, нет, — муж поймал её за руку как ни в чём ни бывало: — Только не говори, что снова пойдёшь «к себе».

— Пойду, — сделала она шаг назад, и держала её только натянутая рука, что он не отпускал.

— Я так соскучился, — умоляюще смотрел на неё муж.

— А я должна осознать, что ты меня продал, — усмехнулась Ия, расцепив руки.

— Не говори ерунды, — он болезненно сморщился. — Хотя знаешь, когда ты сказала, что мне изменила, на какую-то долю секунды я ведь подумал не о том, что этот араб поимел своё, а что ты могла бы. Ты в последние дни словно сама не своя.

— Это в какие же последние? — сделал она шаг назад. И схватившись рукой за перила, поднялась на ступеньку. — До того, как ты сказал мне, что я должна как-то оправдывать своё жалкое существование? Или после, когда назвал кухонным таймером?

— Ну ты же знаешь, что это неправда. Что на самом деле я так не думаю. Я со зла, в сердцах. Мне тоже было обидно, что ты приревновала меня и к дебелой англичанке, и к добланутой во всю голову Регине. А я, — он задрал голову, выдохнул, потёр руками лицо, провёл по волосам. — Я не знаю, как это сказать, но мне в последнее время словно чего-то в тебе не хватало. И секс с тобой стал каким-то пресным.

— Марат, не усугубляй, — предупреждающе покачала Ия головой и встала ещё на ступеньку выше.

— Я знаю, знаю, что дело скорее всего во мне. Что это я превратил его в утренний ритуал, а вечером слишком устаю, чтобы выкладываться ещё и в постели. Но, клянусь, я не хотел и не хочу разводиться, я просто хочу это изменить. Вернуть назад, возродить все те ощущения, что ты во мне вызывала.

— Вот только не говори, что ты надеялся, будто ссора раздует этот костёр.

— Нет. Ссора была ужасна. Правда, ужасна, — заламывал он руки. — Но я же стараюсь.

— О, да! — улыбнулась Ия натянуто. — Цветы, прощение на коленях, поездка, ресторан, — снимала она туфли, глядя на этого красивого, высокого мужчину, что был её мужем и ведь ничего, больше ничего к нему не чувствовала. Разве что жалость.

Но жалость — плохая советчица. Нет, это больше не Марат её не любил, это Ия его не любила. Жалела, берегла, ценила и так усердно старалась не замечать в нём плохого, что и сама себе поверила, что нет у него недостатков.

— Мы поговорим об этом потом, Марат. Не сегодня, — развернулась она и, закинув за спину туфли, улыбнулась. — Спасибо за ужин!

Ступени привычно заскрипели, когда, мягко ступая босыми ногами Ия побежала наверх.

«Надо сказать Натэлле: пусть найдёт мастера починить лестницу», — вот и всё, о чём думала она, поднимаясь. Зная, что там внизу стоит мужчина, с которым она прожила почти двенадцать лет, и даже не понимает что же он сделал не так.

А главной его ошибкой было то, что он считал жену глупой и слабой.


Глава 53

— Как прошло? — заглянула в комнату мама, когда Ия уже переоделась.

— Никак, — подхватила Ия полотенце, собираясь в душ.

— Не сказала, что выходишь на работу?

— Сюрприз будет, — улыбнулась Ия и потянулась её обнять. — Спасибо, что согласилась присматривать за девочками.

— Да мне только в радость, — погладила её по спине мама и отстранилась. — Фух, как табачищем-то от тебя прёт. Неужели курила?

— Не я.

— Кстати, звонил Марко, — огорошила мама.

— Тебе? Неожиданно, — удивилась Ия. Хотя чему? О том, что происходит в этом доме он знал намного лучше Ии. Более того, теперь у неё было стойкое ощущение, что именно он и режиссировал это. И всё, что сейчас происходит в их жизни идёт по задуманному им или кем-то другим плану.

— Просил передать, что заедет за тобой в девять. Что-то я ничего не поняла, он что будет твоим водителем?

— Тогда это я должна бы ему сказать во сколько за мной заехать. Ох, уж эти мне властные водители, — усмехнулась она. — Но бери выше: Марат нанял его, чтобы меня охранять.

— От кого? — обомлела мама.

— От арабской мафии, — прошептала Ия, сделав большие глаза. — Какой-то злой арабский шейх хочет меня похитить и увезти в свой гарем.

— Ох и выдумщица ты у меня, — махнула мама. — Ладно, ушла я спать, — и качнула сокрушённо головой, выходя. — Арабский шейх! Придумает же.

Ия слышала, как в маминой комнате ещё работал телевизор, когда ходила проведать девчонок, выключить свет в гостиной и проверить заперта ли входная дверь.

Волосы ещё не просохли, когда она забралась в кровать и воткнула в картридер карту памяти, что дал Марко.

И первый же кадр, с которого началась запись, заставил её в шоке закрыть рукой рот: камера дрогнула, когда входная дверь в гостевом домике хлопнула. Марат за руку затащил в неё Алию, с силой захлопнул и зло зашептал:

— Ты с ума сошла? Ты какого хрена сюда припёрлась?


Глава 54

Ия плохо помнила, как заснула. Зато прекрасно помнила, как доходя до конца, она включала короткий видеоролик снова и снова.

Совершая пробежку в густом утреннем тумане своего первого рабочего дня, она всё ещё думала о пощёчине, что Марат отвесил Алие за то, что она посмела ему возразить. (В этот момент записи Ия каждый раз думала как Луд был прав, когда говорил, что муж мог бы её ударить. Теперь она наглядно видела — мог). И следом перед глазами возникали его каменные ягодицы, совсем как Ия себе представляла — белые на фоне загорелой спины, — что ритмично напрягались между стройных бёдер сотрудницы «БиЭндБи», которую Регина чуть было не оставила вместо себя за директора.

Эта волоокая как лань Алия, гибкая и смуглая, стонала как выпь, хрипло и беспрерывно под напором её мужа, и выгибалась, подставляя ему задницу, простив и оплеуху, и злость, лишь бы он поглубже воткнул в неё свой член. И потный от усердия Марат долбился в её влажную щель, кряхтя от удовольствия и сминая ладонью её подрагивающие упругие грудки.

Контрастные струи душа, как и холодный туман, не прогнали это виденье. Ия видела ещё пустой гостевой домик, где не было вещей Марко. Но эти две камеры: одна в прихожей-кухне, а вторая — в спальне, вызывали в ней ледяной озноб не тем, что записали. А тем, что уже стояли там, когда и она на той же кровати, уже застеленной другим, свежим постельным бельём стонала и извивалась под неукротимым напором Марко. И она точно знала, что эта запись у Марко тоже есть.

Она спустилась в кухню, когда ещё не было восьми. Но свежий и покрытый аккуратной щетиной как тепличный огурчик, Марко там уже был.

— Привет! — подскочил он ей навстречу из-за стола.

Его ладони, скользнув по талии и спине, подхватили Ию за шею. И её голова, оказавшись в горячей пригоршне его рук безвольно откинулась, давая волю его губам.

Ия вытерпела его обжигающий, пахнущий кофе поцелуй, не ответив. И Марко упёрся в неё потемневшим взглядом, но так и не отпустил.

— Просто совет? — не мигая глядя на хмурую складку на его переносице, спросила она. — Значит, «развестись» — это был просто совет?

Его красивые полные губы дрогнули в улыбку.

— Это и сейчас совет. А что в этот раз увидела ты?

— Угрозу, Луд, — высвободилась она. — Раз эти камеры стояли там неделю назад, когда мы с девочками ездили к маме, а к Марату приезжала Алия, значит, стояли и в ту ночь.

— Да, — уверенно кивнул он, изогнув одну бровь и рассматривая её с интересом.

— Чего ты хочешь?

Он усмехнулся.

— Для начала предложить тебе завтрак. Чай? Кофе? Может, протеиновый коктейль?

— Всё равно, — не шелохнулась в ответ Ия.

— «Всё равно» я не умею, — пошёл он к кофемашине, двигаясь плавно и бесшумно, всё так же напоминая Ие большого сильного кота. — А вот эспрессо кон-панна — легко.


Глава 55

Плеснув в маленькую чашку из стеклянного кофейника горячий напиток, он зашипел баллончиком взбитых сливок, ловко делая из него спиралью «шапку».

«Ладно, — отхлебнув кофе и облизав оставшиеся на губах сливки, дала себе Ия установку не паниковать: — Пойдём другим путём. Путём знаний».

— Кто такой Селим?

— Друг, — стёр Марко пальцем сливки над её верхней губой и, конечно, облизал палец.

Он стоял слишком близко, гигатоннами излучая в атмосферу мощь и сексуальность. Опирался о стол поясницей слишком расслаблено, чтобы Ия, глядя на дорожку волос, что шла вниз от пупка к резинке мягких домашних штанов, могла думать о чём-то другом, кроме того, чем она заканчивается.

У неё было слишком мало причин, чтобы бояться этой записи — их семейная жизнь с Маратом не просто получила пробоину, она затонула и, пуская последние пузыри, лежала на дне. Но факт, что её поимели, развели, использовали, и что Марко тоже предал её, как и Марат, вызывал невыносимую боль. И злость, даже ярость, глухую, жгучую, тёмную. Быть пешкой, разменной монетой и тряпкой, которой муж больше не вдохновляется, а этот искусный хорватский ёбарь вытер член, так себе чувство. А ещё у Ии был план, которому Марко мог помешать, если собирался и дальше бесцеремонно тискать её на кухне, поэтому она хотела знать что у него на уме.

Одно только забыла — как трудно выуживать из Марко крохи информации.

— Ковач — это твоя настоящая фамилия?

Он засмеялся, белозубо и довольно.

— Могу даже паспорт показать. Давай, прекращай злиться и меня пытать. Это бесполезно. Пей кофе, собирайся и жду тебя в машине.

Марко коснулся губами уголка её губ, поиграл с ними кончиком языка, а потом толкнулся в рот. Придержав Ию за шею и закрыв глаза, он заигрывал с её языком, но снова так и не получив ответа, шумно выдохнул и улыбнулся.

— Вѝло мо̀я, — смешно сморщил он нос. — Я расскажу тебе всё, что ты хочешь знать. Но сначала хочу услышать, что задумала ты.

Ия проигнорировала и его «щедрое» предложение, а не только очередной поцелуй. Всю дорогу до офиса она молчала, сидя на заднем сиденье серебристого Крайслера. Что, впрочем, ничуть не мешало ей время от времени видеть в зеркале синий взгляд Марко, загадочный и мягкий, с удовольствием слушать очередную песню на хорватском, сочным хрипловатым баритоном исполнителя будоражащую душу, и наслаждаться видом руки Марко с выпуклыми венами и крупными костяшками пальцев, которыми он в такт музыке постукивал по рулю.

Вот это движение вдруг и напомнило Ие, где она видела эмблему и название банка, что назвал Марат — на чёрной карточке, которой Марко платил за кофе в декабре.

«Вило моя. Хорватский», — забила она в поисковик и улыбнулась, увидев ответ.

«Фея моя, чаровница, любимая», — выдал переводчик.

«Ах ты хитрый хорватский член! Или как там? Ку̀рац? — усмехнулась Ия, отвернувшись к окну. — Вило моя! Как же! Но расскажешь. Конечно, всё мне расскажешь, Марко Ковач. Куда ты денешься, пичка ти материна!»


Глава 56

— Твою мать! Какого сука лешего он тут делает? — шипела Регина, спиной прижимаясь к закрытой стеклянной двери, пока Ия невозмутимо снимала плащ, и поправляла макияж, глядя в маленькое зеркало пудреницы.

— Марко? — улыбнулась она, убирая пудру в сумку. Широкие плечи Луда, обтянутые безупречным строгим чёрным костюмом, двигались по офису между беспорядочно расставленных столов и замерли у стола Алии. — Он теперь мой телохранитель.