Ольга Черных - Моя истерика

– Спасибо! Мы счастливы, мам! – сказал Майк, после чего их разговор прервал телефонный звонок из больницы, в которой недавно лежала Стелла.

– Мистер Старк, спасибо вам! Вы очень добры и не должны были… Это же огромная сумма! – сказал главный врач. Именно он спас жизнь Стеллы. У неё случился сердечный приступ.

– Нет, нет. Я обязан вам! Спасибо, что позаботились о ней. И никаких слов протеста! – твёрдо сказал Майк.

Они попрощались, и парень довольно улыбнулся. Мел и Стелла непонимающе переглянулись, безмолвно требуя объяснений.

– Я внёс некоторую сумму для дальнейшего развития больницы, – сказал Майк, как ему снова позвонили.

– Чувак, приходите с Мел ко мне сегодня вечером. Мы устраиваем вечеринку в честь записи нашего нового альбома, – предложил друг Майка. Они несколько минут поговорили, и парень вернулся к сидящим рядом с ним женщинам.

– Это Стив, – объяснил он и сказал Мел о приглашении.

– Здорово! Конечно, пойдём. Вечеринка в купальниках – это то, что надо в жару! Только я забегу домой переодеться и за фотоаппаратом, – радостно согласилась она. – Рада, что вы помирились!

– Я тоже, милая.

Больше друзья Майка не ревновали его к поклонницам, потому что он на весь мир заявил, что нашёл своё счастье. Они признали, что были кретинами, и пообещали, что больше девушки никогда не встанут между ними.

Майк, Мел и Стелла ещё около часа болтали и пили горячий кофе с корицей, потом вспомнили о приглашении на водную вечеринку и засобирались домой.

– Давайте приходить сюда почаще, – предложила Стелла, когда они выходили из кафе.

– Да. Мне здесь безумно понравилось, – сказал Майк и приобнял Мелоди со Стеллой. – Люблю вас обеих!

Мама редко слышала от сына такие слова, а Мел от парня – первый пар, поэтому сильно обрадовалась и засмущалась. Ей сразу понравился парень из рок-группы. Не потому, что он знаменит, а потому, что увидела в нём настоящего человека, а не маску для публики.

* * *

Несколькими днями позже Майку позвонил Кай и поблагодарил за записанную в студии песню. Парень из известной группы увидел потенциал в простых ребятах и решил серьёзно взяться за них и помочь, как когда-то помогли ему.

Рано это или поздно, но в двадцать три года Майк нашёл смысл своей жизни и ничуть не пожалел, что выбрал этот путь.

Он снова проникся музыкой и стал вкладывать душу в песни. Его группа отказалась от продюсера и решила принимать самостоятельные решения, касающиеся их творческой деятельности. Они сами в состоянии могут организовать тур по стране и выпустить альбом. Они никогда к этому не стремились, но Майк посмотрел на шоу-бизнес свежим взглядом и убедил парней, что группа больше не нуждается в пиаре, который чуть не лишил жизни его матери.

Майк стал писать стихи для неё, девушки-фотографа, и больше не боится быть отвергнутым. Мел верит в него больше всех на свете и выкрикивает имя любимого на каждом концерте. Майк больше не прячется за кулисами после выступления, а ищет глазами Мел. Толпы поклонниц больше нет, они переключились на новую звезду. Это для него не имеет значения.

Майк больше не даёт шокирующих интервью и не появляется один на публике, только с группой. Это польстило парням, и они снова стали неразлучными друзьями.

Стелла продолжает ходить в кафе «Креатив» и больше не боится за судьбу сына. Она знает, что он в надёжных руках.

Майк и Мел занялись благотворительностью для детских домов. Часть гонораров за выступления и фотосъемки они стали перечислять сиротам, вдохновляя других знаменитостей на такие же поступки.

Девушка с иссиня-чёрными волосами стала смыслом парня, которому казалось, что взял от жизни всё. Её вера заставляет Майка двигаться дальше, не сбиваясь с пути.

Оливия.

Сильная головная боль – это последнее, что я почувствовала, находясь в сознании…

Не помню, где была и что делала, но всё тело ломит. Медленно открываю глаза и осматриваюсь по сторонам. Я в знакомом парке, в который пришла вместе с Талией. Кстати, где она? Было ещё светло, когда мы сидели на лавочке и обсуждали проходящих мимо парней. Уже смеркается. Что я делаю на земле? Ничего не понимаю. Щупаю карманы любимых голубых джинсов и не нахожу свой телефон.

Люди проходят мимо, не замечая меня. Я бы тоже на них не смотрела, если бы мне не нужно было найти подругу. Встаю с большими усилиями и пересаживаюсь на скамейку. Боль, как рукой сняло, а на джинсах даже нет зелёных следов от травы. Хочу посмотреться в зеркало, но сумочки тоже нет поблизости.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Уже зажглись фонари, и в парке стало шумнее обычного. Недалеко от меня образовалась огромная толпа людей, но меня не интересует причина скопления людей. Хочу домой. Я уже собиралась отправиться на поиски Талии, как увидела подругу, выходящую из ухоженных розовых кустов.

– Что ты там делала? – крикнула я. Талия озадаченно на меня посмотрела и села рядом.

– Такое ощущение, что я всю ночь пила дешёвые коктейли. Мне так паршиво ещё никогда не было! – застонала она, но признаков усталости я не заметила. Талия выглядит даже лучше обычного. Интересно, когда она успела уложить волосы и стереть макияж?

– Откуда тебе знать, ты же не пробовала! – Я засмеялась и легонько толкнула подругу локтем в бок.

– Оливия! Голова раскалывается! – сказала Талия и тоже засмеялась. – А тебе лишь бы поприкалываться.

– Шутки шутками, но где наши вещи? У меня пропал телефон… Я очнулась под деревом в траве… – успокоившись, сказала я и пристально посмотрела на Талию. – Что произошло? Не помнишь?

– А что я делала в кустах, стесняюсь спросить? – озадаченно спросила она. – Ты же не хочешь сказать, что нас…

– Нет! Ты чего! В этом я уверена. Может, меня и могли ударить по голове, но насиловать не смели.

– Да… Странно. Знаешь, мне уже лучше, – сказала Талия и улыбнулась, чтобы меня подбодрить, но не вышло. – Господи, Олли, да ты бледная, как поганка! Ты в порядке?

– Не знаю… А у тебя губы синие, – я не хотела отплатить той же монетой, а сказала правду. С нами действительно что-то произошло. Что-то страшное, о чём мы не помним.

– Я просто замёрзла, – попыталась найти оправдание Талия. Я потрогала её за плечо. Оно тёплое.

– Я бы не была так в этом уверена… – сказала я и виновато посмотрела на подругу.

– Да что, чёрт возьми, происходит?! – Должно произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы Талия занервничала. – Мы должны пойти домой и позвонить в полицию!

– Ты права… – поддержала я, и мы направились к выходу из развлекательного парка. Фонари ярко освещают путь, но почему-то мне кажется, что я могла бы хорошо видеть и без их помощи.

– Смотри, сколько там людей, – сказала Талия, указывая пальцем на толпу, которую я уже заметила ранее и успела забыть.

– Подойдём? Может, там подарки раздают? – наивно предположила я, чтобы хоть как-то разбавить напряжённую атмосферу.

– Олли, ты как всегда. Идём, – сказала Талия и взяла меня под руку. Мы быстро оказались возле колеса обозрения. Людей оказалось больше, чем я предполагала.

– Чёрт, я ничего не вижу! – сказала Талия.

Я молча согласилась, и мы пошли глубже в толпу. Наш обзор не улучшился, зато звуки стали громче. Мы услышали, как от страха кричат дети, плачут женщины и возмущаются мужчины. В центре скопления людей мы сумели разглядеть карету скорой помощи и несколько патрульных машин. Я потеряла всё самообладание и стала перекрикивать детский плач.

– Что происходит? Объясните! Мы тоже хотим знать! – я спрашивала это у всех, кто попадался у меня на пути. Талия бежала за мной и что-то кричала мне вслед.

Я хочу плакать, но слёзы как будто высохли. Меня никто не слышит, а парень, которого я дёрнула за руку, на меня даже не посмотрел! Они что, сговорились?

Крики испуганных детей не прекращаются, а наоборот, переходят в истерические вопли. Неужели родители не могут увести малышей подальше от развернувшейся картины?!

Я обошла вокруг аттракциона, но толком ничего не увидела. Может, на меня кто-нибудь обратит внимание?! Я тоже человек, и я хочу знать, почему все убиты горем! Как только я подобралась к месту преступления, меня догнала Талия, сильно сжала в объятиях и прошептала:

– Ради Бога, не смотри направо… – Не было похоже, что она шутит, но я всё же посмотрела туда, куда не должна была смотреть.

Я в шоке. Это не я. Пустите! Мне нужно знать!

Я выкрикиваю неразборчивые слова. Это сон. Я вырываюсь и прошу Талию, чтобы она пустила меня. Я толкаю всех, кто закрывает мне путь. Никто не реагирует. Я бы пинала их ногами, если бы могла. Меня больше нет.

– Оливия, Олли! Нет! – Я никогда не видела, чтобы Талия плакала, но готова поспорить, сейчас её глаза полны слёз. Были бы полны…

Несмотря на мольбу подруги, я увидела то, что не пожелаю увидеть никому. Прямо под колесом обозрения лежит девушка в потёртых джинсах и розовой толстовке. Ноги выгнуты под неестественным углом. По подбородку со рта стекает тонкая струйка алой крови. Она лежит так, словно решила отдохнуть после тяжёлого дня. Глаза красиво накрашены, а помада растёрта по губам. Люди столпились вокруг её юного тела так густо, что врачи не могут подойти, чтобы забрать его в машину. От своих диких криков у меня бы разболелась голова, если бы… Если бы этой мёртвой девушкой была не я.

Недалеко от меня, точнее, от того, что от меня осталось, лежит Талия. Два доктора, которые только что положили её на носилки, закрыли моей подруге глаза. Боже, перед смертью она видела, как ей чем-то явно острым нанесли удар в живот… Белая майка на месте раны стала ало-красной.

Я начинаю вспоминать.

Неужели я не сплю? Этого не может быть. Я ищу глазами подругу, но вижу свою маму и папу Талии. Я этого не вынесу. Не хочу это видеть. И не должна. Что я вообще здесь делаю?!

Я закрываю ладонями глаза и бегу сквозь толпу. Не хочу оборачиваться и снова быть свидетельницей этого ужаса. Я настолько подавлена, что рву на себе одежду. Через пару секунд она срастается снова. Я пытаюсь сделать себе больно, но не могу. Я хочу кричать, хочу снова чувствовать, хочу жить!

В жизни никогда так быстро не бегала. Вижу только проплывающие мимо деревья, огоньки, качели, людей, которые уже не имеют для меня никакого значения. Падаю на землю. У меня бы уже давно закружилась голова, если бы… Но я мертва. Прячу искажённое болью лицо в траве и чувствую её запах, который при жизни ненавидела, а теперь обожаю. Удивительно. Я всё ещё чувствую! Может, я сошла с ума?

– Оливия! – Я слышу, как меня зовёт Талия. Хочу ей ответить, но она уже меня нашла и легла рядом.

– Я помню, что произошло… – тихо отвечаю я, как будто нас кто-то может услышать. – Может, присядем на лавочку?

– Ни одному человеку в городе Чикаго нет до нас никакого дела! Впрочем, как и всем остальным, – сказала подруга и только потом поняла смысл моих слов. – И я помню… Это было отвратительно.

По негласной договорённости мы с Талией не стали обсуждать произошедшее с нами событие. Уже ничего не изменить. Я чувствую, как подругу тоже переполняет гнев, злость и одновременно тоска по дому.

Мне больно вспоминать наши последние минуты жизни… Знаю, что Талия тоже помнит каждую секунду, но ничего не говорит. Помню, как к нам подошли двое парней чуть старше нас. Мы познакомились, и один из них пригласил меня покататься на колесе обозрения. Я согласилась, хоть он мне и не понравился. Талия осталась со вторым парнем внизу. Они о чём-то увлечённо болтали.

Помню, как мы поднялись в кабинке аттракциона на самый верх. Помню, как я с улыбкой рассматривала небоскрёбы и закат. Помню, как парень стал вырывать у меня из рук сумочку. Я закричала так громко, как только могла. Он пытался закрыть мне рот своим грязным поцелуем. Я вырывалась и била его кулаком по спине. Последнее, что я видела – мой полёт на асфальт, последнее, что слышала – крик Талии. Когда я приземлилась, её голос стих. Я мельком увидела, что она лежит в нескольких метрах от меня, истекая кровью. Дальше темнота, мрак, пустота. Мне было холодно.

Если верить моим воспоминаниям, мы познакомились с двумя маньяками и ворами по совместительству. Парень по имени Шон выкинул меня из кабинки, как фантик от конфеты. Талия заметила жуткую картину и подбежала к колесу обозрения. Никого не было рядом, никто не распознает наших убийц. Второй парень воткнул Талии в живот нож и успел сбежать…

Я снова и снова вижу, как лечу с огромной высоты. Чудом конечности остались на месте…

По выражению лица Талии понимаю, что она вспоминала то же, что и я. Мы переглянулись. Взгляд подруги полон отчаяния.

– Что теперь будем делать? – с откровенной тоской в голосе спросила я.

Пока Талия размышляла над ответом, я успела прокрутить в голове несколько удушающих мыслей. Мне было девятнадцать лет, когда меня убили. Я ничего не добилась в своей жизни, а могла бы. Я могла завести семью и построить карьеру. Я многое могла сделать, но уже никогда не сделаю. Талия тоже. Представляю, какую боль сейчас испытывают наши родители, но не представляю, как они эту боль перенесут…