— Но…

— Постарайся вложиться в нее максимально. Можешь даже не с начала, выбери момент, который наилучшим образом отдается в тебе и читай с него…

— Но разве пробы не на Лею?

— А нам похрен на кого пробы, мы будем играть Вивьен. Роли не всегда достаются честно, как и все в этой жизни. И жизнь не любит заядлых лжецов, она любит проверять твою смекалку. Мне стоило усилий устроить так, чтобы именно этот отрывок был на читке, он сильный, эмоциональный, резкий. А, когда я увидел тебя в зале LAX, понял, что все не с проста. Мой друг сделал для меня многое, и его фильм старый Сэм не бросит.

— Фантин Арно сыграла как минимум в трех известных работ, а я никто. Не училась нигде, ничего не знаю. Не лучше, чтобы главная роль досталась ей?

— Девочка, не думаешь же ты, что я бы позвонил тебе, не посмотрев с тобой все что можно, ведьма семьи Инд? удивлена? И ты не о том думаешь и выходишь из своего пофигистического настроя. Лучше подумай о своем бывшем и будь готова страдать на камеру. Я не сомневаюсь в тебе, и тебе не советую. Запомни, верь в себя всегда. — машина остановилась, и Сэм расстегнул ремень. — Если выйдешь оттуда и скажешь мне, что выложилась на полную, но эти кретины не оценили. Я поверю тебе, и мы найдем для тебя новые роли и хорошие уроки. Но если ты не выложишься и выйдя, скажешь, что облажалась, — он нахмурился. — Меня это расстроит.

— Значит, — обдумывая, отвечала я, — Сначала читаю Вивьен. — уголки губ моего агента пошли вверх. — А если остановят?

— У тебя глаза ангела. Сыграй удивление и ошибку, и читай вторую роль.

— Хорошо.

Телефон Тойлона, старая и изрядно покоцанная модель iphone, зазвонил. Он хмурился и тер лоб, слушая пару минут, а потом отключил и повернулся ко мне.

— Девочка, я еще раз убеждаюсь, что все не просто так. Это почти фантастика, но этот старик Дюран здесь. Он отбирал всех лично у себя во Франции, но, чтобы и сюда приперся, пень лысеющий. Ха. Они хотят увидеть кого привел старина Сэм. Мы им покажем, покажем. Помнишь, я говорил, тебе надо выложиться по полной?

— Да, — небольшая нервность все же начал появляться.

— Нервозность убрать! — строго сказали мне. — И выложиться не просто по полной, а из кожи вылезти! Из кожи. Судьба всегда дает шанс, но не разбрасывается, понимаешь?

— Да. — не знаю, что услышал Тойлон в моем ответе, но то, что он сказал следующим, решило мою судьбу.

— Хочешь, чтобы он локти кусал? Ведь хочешь? По глазам твоим оленьим вижу. Тогда, если не мне, не себе, докажи на этих пробах ему.

Минута и нервозность с непониманием, удивлением и нелепыми попытками ухватиться, вылетала из моего тела. Это была новая Хлоя Райт, которую Райн помог мне создать.

***

В небольшой комнатке сидело три человека. Молодая девушка и двое мужчин. Молодой и в возрасте. Сомнений в том, кто из них Жорж Дюран не было. В клетчатых брюках, черной рубашке, поверх которой красовался тонкий шарф. Яйцевидная форма головы, чья черепушка начинала седеть, не смущая своего хозяина. Острые цепкие глаза за круглыми очками, тонкие сжатые губы. Золотое кольцо с печаткой на мизинце.

Все трое мило улыбнулись мне, девушка рукой указала сесть за небольшой стол и положила передо мной бумаги.

Парень немного поправил камеру, что смотрела на меня.

— Дайте знать, когда будете готовы, Хлоя.

— Хорошо.

Читая синопсис и отрывок для читки мой цвет лица уходил во все более серые оттенки. Кажется, Сэм был прав, и мое состояние идеально подходило… Состояние героини отдавалось во мне. Слишком похожие ситуации. Недоверие от любимого. Расставание. Мне не надо было играть… Точнее, я, наконец, имела возможность открыто выразить все то, что было у меня на душе.

— Готова. — произнесла я, и камеру включили, дав мне сигнал начинать.

И я рассмеялась. Нервно, ядовито, дико. Смех приносил мне боль, но я продолжала, произнося первые слова, а потом голос мой сорвался и крик со стоном вырвался из меня, слезы появились в глазах, когда девушка крикнула

— Стоп.

И я послушно остановилась, вернувшись в реальность. Повернула голову и посмотрела на смотрящего на меня в упор Дюрана. Слезы плескались в глазах, но их нельзя было выпускать. Пожалуйста, не выходите, молила я их.

— Наверное, произошла ошибка, — улыбнулась девушка, — Читайте, пожалуйста, роль Леи.

— Non, — подал голос режиссер. — Laisse — la continuer ce role.

(- Нет, пускай продолжает эту роль)

— D’accord, — тихо ответила я.

(-Хорошо)

— Хорошо, — неуверенно произнесла девушка, — Продолжайте, где остановились.

— Камера! — сказал молодой парень, и я отпустила слезы, которые хлынули из моих глаз.


Моего агента не пустили, но он и не рассчитывал. Ждал меня на кресле в холле и встал сразу же, как я вышла. Сейчас он выглядел менее уверенным, чем до прослушивания.

— Как прошло? — если бы у него была способность зайти в мою черепушку, он бы воспользовался ею.

— Страдала, как Вы и хотели.

— Отлично! — расплылся он. — А теперь молимся. Дюран выйдет, если ты ему понравилась. А если нет, — но он не договорил. Режиссёр и правда появился за моей спиной.

— Chat ruse! — обратился он к Сэму, протягивая руку.

— Наверняка что-то приятное, — широко улыбаясь, протянул руку Тойлон.

— Он назвал Вас хитрым котом, — тихо сказал я.

— Magnifique! Parlez — vous francais?

(-Великолепно! Вы говорите по французски?)

— Un peu. Ma mere etait francaise

(-Немного. Моя мама была француженкой)

— Следовало от тебя ожидать чего-то подобного, — ухмылялся француз Сэму перейдя на английский и повернулся ко мне. — Роль твоя юная Беатриче. Вылетаем завтра вечером. Ее пребывание компания полностью оплатит. — снова моему агенту. — Твое нет.

— Знаю. — Сэм даже не пытался скрыть свое довольное выражение лица.

— Но ты все равно поедешь?

— Конечно. Разве же я оставлю свою девочку, чтобы вы ее сразу испортили?

Француз фыркнул и собирался уходить, но последовал вопрос моего агента:

— А как же условия? Гонорар?

— Она начинающая, — усмехнулся Дюран, — Но не волнуйся, сумма не разочарует. Тебе пришлют детали вечером по почте. — и повернувшись на меня. — Очарован.

40


Хлоя

Париж


Париж влюбил меня в себя сразу. Ярко, без остатка. Закружил голову и не оставил ни малейших сомнений.

Сейчас я знаю, что приезжие обычно делятся на два типа. Те, кто восхищаются городом и те, кто морщат лоб, жалуясь на мусор, грязь и толпы беженцев. Ещё не забывают затыкать временами нос, негодуя на запахи нечистот.

Как по мне, угол зрения часто зависит от нас самих. И выбирая между разглядыванием валяющихся газет или архитектурой Парижа, я выберу второе. Всегда. Потому что от великолепия захватывает дыхание.

До этого города и представить себе не могла, что можно получать удовольствие от обычной прогулки и разглядывания зданий…

Но Антуан научил.

Он взял меня под свое крыло, несмотря на ворчливое недовольство Сэма, с первого дня отчего-то его невзлюбившего.

День знакомства на съёмочной площадке копошил во мне нервы и волнами кружил неуверенность в себе. Несмотря на опустошенное поле в сердце, волнение считало своим долгом заявлять на меня свои права.

— Вон тот юный прощелыга, твой основной партнёр по фильму. — подсказывал Сэм, указывая на высокого стройного брюнета. Наши взгляды с актером встретились и уголки его губ поднялись в довольной улыбке. Высокий лоб, карие миндалевидные глаза, тёмные, немного вьющиеся волосы, крупноватый нос, придающий его владельцу особый шарм, легкая небритость и родинка на щеке. Во взгляде озорные чертики, пляшущие румбу.

— Внук Дюрана. Говорят, своенравный юнец, но зараза талантливый. У них вообще все семейство плотно зашито на кинематографе.

Лицо было мне знакомо. Я видела его в нескольких французских фильмах, но никак не могла вспомнить название ни одного из них.

***

— Хлоя, знакомься, это Антуан. Исполнитель роли Клемана. — режиссер хлопает по плечу юношу. — Мой внук. — Дюран усмехается и добавляет голосом, в котором помимо подтрунивания чувствуются нотки гордости. — Довольно неплохой актер. Но чересчур самоуверен в себе.

— Уверен, мистер Дюран! — улыбается ему в ответ внук, поправляя упавшую на глаза прядь, — Но никак не самоуверен.

Приближается ко мне и поочередно целует в щеки: в правую, в левую и снова в правую. В нос ударяет приятный запах древесного парфюма.

К «этикету» поцелуев при встрече я привыкала недели две. Причем, число поцелуев в щеку сильно разнится по всей Франции. Антуан как-то показывал мне карту, где представлено количество поцелуев, которое требуется продемонстрировать при встрече в том или ином регионе страны.

— Очарован, — повторяет слова своего дедушки в день нашей первой встречи. — Я смотрел твоё прослушивание. Сильно. Твоя игра потрясает.

— Потрясение плохо сказывается на пищеварении. — одаривает его неодобрительным взглядом мой агент, но актер только заливисто смеется в ответ:

— Ах! Вот почему в тот день у меня так болел желудок! — а затем, игнорируя правила приличия, переходит на французский и обращается только ко мне. — Твой ворчливый охранник, ведь не понимает французский? К моему счастью — подмигивает Сэму и улыбается мне. — Мы обязательно поладим, вот увидишь.

И он не ошибается.

Первые дни съемок даются не легко. Если мой партнер чувствует себя, как рыба в воде, приученный быть перед камерой с самого детства, то я барахтаюсь. На мой взгляд, неумело, неловко и коряво, и не важно, что все вокруг хвалят.

— У тебя все хорошо получается, — подбадривает меня Сэм после съёмочного дня, пока я снимаю грим в своем трейлере, а он сидит в небольшом кресле с книгой в руке и круглыми очками на носу, которые одевает только во время чтения. А читает он много и на удивление быстро. Его особенная черта, рассуждать и общаться в процессе чтения.

— Не говорю, чтобы расслаблялась, но не надо так убиваться из-за испорченного дубля. Видишь, как славно складывается. Снимают с момента расставания, а ты у нас как раз в своей меланхоличной хандре пребываешь. А когда начнутся съемки влюбленности, к тому моменту отойдешь и, — перелистывает страницу. — Может, влюбишься снова…

— Тук-тук! Я пришел репетировать. — в дверях трейлера появляется Антуан со сценарием в руке и своей коронной улыбкой. — Хлоэ, ты готова?

— Но вот не в этого нахального щегла, упаси господи. — не удостаивая взглядом актера, бурчит себе под нос Сэм.

41


Хлоя


Внутренняя сторона кинобизнеса раскрыла мои глаза на немаловажные детали. Если раньше мне не хотелось об этом задумываться, то сейчас я знаю совершенно точно, что не всегда один талант помогает получить роль. Тем более первую. И есть те, кто готовы пойти на многое. Для моей оценки ценностей — чересчур на большие шаги, на которые я бы не то что не решилась… а даже рассматривать не стала.

А кому-то везет оказаться в нужное время в нужном месте…

Я не отношусь ни к первой, ни ко второй категории.

***

— О, упертая маркиза! — хмыкает Сэм, беззастенчиво подсматривая в мой телефон, который я держу в руке, пролистывая фотографии с Лизи.

— Что? — удивленно переспрашиваю.

— Она просила не рассказывать тебе. Даже кругленькую сумму предложила. Но я отказался, сделав вид, что оставлю это в тайне. Эта дамочка так насиловала мой мозг, что я обещал себе, если мы поладим, все тебе расскажу. В отместку маркизе. — смеется мой агент. — Не думал, что кто-то покруче моей матери может затрахать тебя словесно, но твоя подружка в этом ремесле шагнула далеко вперед. Потом забыл про нее, а сейчас увидел фотографии и вспомнил. — щурит глаза и смотрит на меня. — Ты думаешь, мне нечем было заняться, кроме как ехать на этот дебильный конкурс Лучший Спектакль Года? И откуда по-твоему я получил все материалы по твоим выступлениям?

Слезы сами собираются в уголках глаз.

— Надо было догадаться…

— Но я не соглашался. — виновато продолжает Сэм, почесывая лоб. — У тебя нигде не было главной роли. Одни второстепенные. Это вызывало сомнения…

И упертая пообещала, что на Лучшем Спектакле ты обязательно будешь исполнять главную роль. — хмыкнул, — Пришлось старому Сэму туда поехать.

Минуты две мы сидим молча. В пригороде Парижа, где проходит часть съемок и куда мы выезжаем на выходные, в ночном небе видны звезды. Я любуюсь яркой точкой, окруженной тьмой. Она величественна и самодостаточна. Хочется протянуть руку и дотронуться до нее. Тоска по ней обнимает мои плечи, когда далекий голос моего агента произносит совсем близко: