Не знаю сколько длятся по времени наши поцелуи, но я горю от его прикосновений, ненасытно изучающих и гладящих мое тело.

До моего номера мы добираемся с редкими перерывами на дыхание, и когда очередная остановка происходит около моей двери, сознание на миг трезвеет, и я вижу, что рядом со мной не Он… Что все это время мое тело отдавалось Антуану… Но прежде, чем успеваю что-то сказать, юноша открывает дверь и притянув меня к себе впечатывается в губы. Мозг и тело изучают прикосновение без обманной призмы другого лица. Это не похоже на поцелуй с Ним, и не похоже на те ужасные прикосновения Брендона, потому что запах Антуана не отталкивает. Он нравится мне. Действительно. Только иначе. Не вызывает во мне бурю или вихрь, не заставляет колени подкашиваться, он обволакивает, как теплый плед. Поэтому я решаюсь отдаться моменту, но в ту же секунду мой партнер отодвигается от меня и часто дыша произносит:

— Тебе надо идти спать. — его наставление удивляет, и мои брови спешат воплотить в реальность эмоции. На губах Антуана появляется усмешка. — Да, я очень тебя хочу, Хлоэ. Но не так. Не когда ты пьяна и сможешь пожалеть…

Актер аккуратно подталкивает меня в номер и кладет мою сумку, про которую я давно забыла, на столик около зеркала.

— Доброй ночи. — дверь за ним захлопывается, и я остаюсь одна со спутанными мыслями и чудовищным желанием спать. Дойдя до кровати, плюхаюсь на нее и засыпаю быстрее, чем закрываются мои глаза.

***

— Ещё раз так напьёшься и твоя жопка встретится с моим ремнём, бемби! И нет, я не боюсь, что ты меня засудишь, потому что быстрее сам выиграю дело о моральном разочаровании в своей подопечной! — суровый голос Сэма ощущается так громко, будто мою голову засунули внутрь колокола, по которому целенаправленно и метко бьют.

Попытки прикрыться одеялом и уйти в «домик» обрываются сразу. Он стаскивает с меня защиту и подносит к носу стакан, от которого пахнет откровенной отравой. «Пей и спи вечно» — именно так трактует аромат моя ватная голова.

— Пей. — не терпя возражений говорит голос, так как глаза мои до сих пор закрыты. Я играю в игру, «если я вас не вижу, значит вас нет», но она почему-то бракованная и не срабатывает.

— Съемка через три часа. Пей. Считай, это твоим спасательным нектаром. Поверь старине Сэму, благодаря этому, ты через полчаса будешь, как огурчик.

Морщась и задержав дыхание, вливаю в себя напиток. Мне не разрешают остановиться на половине, и при попытке отодвинуть чудодейственное пойло, доливают его в меня уже насильно. Потом забирают из моих рук стакан и поднимают меня на руки.

— Второй ингредиент чудодейственного средства, — безжалостно произносит мой мучитель, — Холодный душ.

Эти слова вмиг открывают мои глаза.

— О! Доброе утро, мамзелька. — усмехается Сэм, крепче сжимая меня в руках, нокаутируя вмиг жалкие попытки к бегству. — Твои оленьи глаза не помогут. В другой раз будешь думать, прежде чем напиваться перед съемкой! На один день доверил тебя этому бездарю и нате здравствуйте! Бемби-алконавт в похмелье.

— Он ни в чем не виноват. — мычу в ответ, краснея от воспоминаний вчерашних поцелуев. И как мне теперь вести себя с Антуаном? Разыграть роль с амнезией? Алкогольная прогрессирующая амнезия! Стараться избегать его весь день? Как я буду его избегать, если у нас сегодня сцена на вилле почти тет-а-тет… Сослаться на роль и необходимость уединения? Где, кстати, мой паспорт… Найти и срочно вылететь обратно в Америку?

— Ты хоть трусишками своими перед ним не светила? — добивает меня Сэм. — Или он оказался благородным дундуком?

— Благородным. — честно признаюсь я.

— О-о-о…

***

Я больше никогда не буду пить. Даю себе слово. Никогда никогда.

Вокруг кишат и готовятся к съемке. Листаю роль, повторяя сегодняшнюю сцену.

— Ты прекрасно выглядишь, — рядом на стул садится темноволосая Мари, играющая Лею. Роль, на которую изначально должна была пробоваться я. — Как тебе это удаётся? У меня все лицо опухло, да и половина на площадке с перекошенными лицами. Дюран в ярости! — смеётся девушка. — У тебя какой-то секрет?

— Нет особого секрета, — улыбаюсь, внутренне морщась от воспоминаний о вонючем пойле и позорных кадрах под холодными струями воды.

— Вы вчера с Антуаном так страстно покидали ресторан, — таинственно придвигается она ко мне, надеясь на подробности. — Говорят, он в постели великолепен…

На это предложение девушка ждет от меня то ли ликующего подтверждения, то ли заготовленной хлопушки с конфетти. Понятия не имею, как себя вести.

— А вот и наш главный герой, — сжимая губы, указывает головой в сторону. Поворачиваюсь и вижу движущегося в нашу сторону Антуану. Не знаю, какой секрет у него, но он выглядит великолепно. На нем темные брюки с подтяжками и светлая рубашка. Волосы аккуратно уложены, и на лице ни единого следа вчерашнего вечера. Одетый для роли, неспешно шагает к нам, докуривая сигарету. Мое сердце пропускает удар. Еще немного и ногти проткнут кожу на моих руках. Что мне делать? Только не покраснеть, только не покраснеть…

Подойдя, он гасит окурок, снимает очки и поочередно целует в щеки сначала меня, а затем Мари.

— Прекрасный день сегодня, девушки. Как считаете? — он ведет себя спокойно и расслаблено. Его взгляд чуть дольше останавливается на мне, но в этом же нет ничего страшного?

— О, меня зовут! — разочарованно охает девушка и отходит к оператору, настраивающему оборудование.

— Хорошо спала? — спрашивает Антуан, и я почему-то краснею.

— Без задних ног. — честно отвечаю.

Он усмехается и подходит ближе. Склоняется над моим лицом и проводит пальцем по щеке.

— То, что я сказал до того, как уйти, не просто пьяный вздор. Но я подожду, сколько ты захочешь, Хлоэ.

Дюран зовет его, и до того, как уйти он наклоняется к моему уху, заставляя меня снова краснеть:

— День прекрасен, но не настолько, насколько прекрасна сегодня ты.

44


Райан


Пролистываю сценарий, сидя на краю многолетнего дивана в доме Гарсиа.

Да, у героя, чью роль мне предлагают, действительно есть своя история. Одержимая страсть к героине, которую он по пьяни лишил в семнадцать лет девственности, а теперь вернулся через пять лет, пытаясь строить мудаческие козни для ее возвращения. Но она влюблена в прекрасного очаровашку главного героя, с кем они, держась за руки, стойко пройдут сквозь потоки всяческого дерьма, от моего неравнодушного к бутылке Зака, и выйдут не испачкавшими свои белые одеяния. Странно, что не добавлено, как они поженятся и будут рожать детей до самой старости.

Сценарий великолепен, но меня до скрежета в зубах бесит главный герой, потому что в тупом Заке я нахожу себя и свою одержимость. А героиня, несмотря на все попытки помешанного, выбирает не покаявшегося в конце волка, а собаку-улыбаку.


— Почему вы не включили свет и разрешаете Райану портить глаза? — придирка в голосе Беатрис, появившейся в дверях гостиной, направлена на Аделиту, со скучающим видом примостившуюся на другом конце дивана и без конца щелкающую пультом и Гаспара с Фабио, сидящих под самым телевизором, висящим на противоположной стене и увлеченно собирающих модель самолета. Но никак не на меня.

— Не надо, — отправляю нашему всевидящему оку одну из своих плавящих улыбок. — Я не читаю. Просто листаю.

— О! — оживленно подпрыгивает Аделита и делает звук громче.

— Включи баскетбол! — ноет Фабио.

— Отвали! — огрызается сестра. — Я так ждала это интервью. — и добавляет с усмешкой. — Тем более, ты от нее тоже тащишься.

И когда до моего слуха долетает девичий голос с экрана, рука непроизвольно сильнее хватает очередной лист. Страница в моей руке шелестит и мнется, и мне стоит больших усилий поднять голову и посмотреть в черный ящик, словно к шее привязали груз болезненных воспоминаний. Я успел стать преданным фанатом-дрочером и пересмотреть с ней все, что нашел в сети. Но все равно не готов каждый раз к ее неожиданному появлению, потому что стоит поднять глаза и в теле поселится безумие, убеждающее смотреть на нее вечно. Не переставая. Поэтому акт-протеста Фабио против сестры с переключением канала действует на мои первобытные инстинкты и я, не поворачивая головы, произношу тяжелым железным голосом:

— Переключи обратно. — Аделита вздрагивает, а ее брат выполняет мою просьбу без лишних уточнений.

Парень виновато садится рядом и тихо произносит:

— Она мне тоже нравится.

Посылаю ему улыбку, не сводя глаз с экрана, потому что в эту минуту Хлоя заливисто смеется, закрывая свой нежный ротик ладошкой. Камера отодвигается, и я вижу рядом ее партнера французика, что-то шепчущего ей на ухо и поправляющего подол ее красного платья.

«Одна из красивейших пар в кино и наяву» ядом в теле сочатся обложки газет. Ненавижу его только за то, что он рядом с ней. Последний человек на планете, кому я пожму руку.

— Они такая красивая пара! — Аделита явно неспособна на телепатию, иначе не решилась бы посыпать пеплом мое сгорающее в муке сознание от вида, как они держатся за руки. — Мечтаю, чтобы они поженились!

— Аделита, — голос Беатрис ударной волной сносит розовые мечты дочери. — Свои мечты оставь себе. Дай людям спокойно смотреть телевизор.

Мой взгляд встречается с Беатрис, и я понимаю, что она, в отличие от мелкой, успешно вскрыла мою черепушку. И мои догадки подтверждаются вечером на кухне, когда она заваривает мне чай и, положив стакан перед моим носом, по-матерински гладит по спине и очень тихо произносит:

— Она очень красивая. И я верю, что ты сможешь обрести ее вновь.

45


Хлоя

Через пару месяцев после начала съемок «Расколовшихся»


Я настолько увлечена процессом повторения походки, что не замечаю, когда именно Антуан появляется в комнате или того, как он садится в затемненном углу и все время наблюдает. Меня раздражает осознание не совершенности шага, так как всеми фибрами тело и разум хотят доказать Ему однажды свой феерический успех в мастерстве «идеальной походки».

Хочу стать лучше, несмотря ни на что. Потому что, убеждая себя в том, что совсем не жду его появления, по странности поливаю еще большими ожиданиями болезненный цветок надежды, который никак не удается выдрать с корнем.

— Что ты делаешь? — голос разбивает накаленную моими попытками тишину, заставляя вздрогнуть и обернуться. Мой партнер по картине сидит на стуле, положив нога на ногу, и с нескрываемым интересом ждет ответа.

— Идеальная походка — это микс Софи Лорен, Одри Хепберн и Брижит Бордо. — неуверенно озвучиваю я, — Поэтому, благодаря фильмам с их участием, хочу со временем прийти к этому… К тому же, признаться, никогда не посещала курсы актерского мастерства, а, наблюдая за игрой и мимикой таких великих актрис…

Мне не удается договорить. Антуан встает со своего места и подходит ко мне, эффектно покидая полумрак и постепенно давая свету возможность прикасаться к своему телу. Он кусает губу, как и всегда, когда принимает для себя какое-то решение, и, щурясь, смотрит на меня.

— Если хочешь, Хлоэ, я знаю одну женщину, преподающую актерскую игру. Для тебя могу организовать частные уроки и в перерывах между съемками рад стать твоим личным водителем.

— Даже не знаю удобно ли… — мне неловко. Не хочется загружать кого-то моими проблемами. Ведь я поделилась вовсе не для этого.

Сэм несколько месяцев пытается кого-то найти для оттачивания моего таланта, но пока особо не преуспел, отчего недавно с неприязнью захлопнул «Дракулу» Брэма Стокера и сердечно назвал книгу «посредственным чтивом».

— Конечно, удобно! — искренне улыбается Антуан. — Расскажешь ей про свои американские кино-приемы, а я понаблюдаю. Может тоже найду для себя что-нибудь полезное. Думаю, хотя бы раз или два в неделю будет неплохо.

— Я не могу похищать твое время. — отрицательно мотаю головой.

График съемок и так слишком плотный, не оставляющий практически никакого времени на личное пространство, а тут еще я… Нет. Слишком эгоистично с моей стороны просить Антуана меня отвозить. Наверняка, у него найдется полно более интересных планов.

— Не можешь, — соглашается он, — Но можешь похищать меня.

— Буду сама добираться. — продолжаю протест.

— Нет, так совершенно неудобно. Ее зовут Агнес Филип. Это информация для Тойлона, — несмотря на все брюзжания моего агента в адрес Антуана, юноша всегда вспоминает о нем с улыбкой. — Ты ведь будешь советоваться с твоим ворчуном? — и предугадывая мои очередные возражения, он поднимает руку и твердо заявляет. — Завтра вечером я тебя отвезу.