— А это Хлоя Райт, наша Елена. — продолжает Галахер.

— Мы знакомы, — не знаю, зачем говорю это. Наверное, хочу, чтобы этот французик знал, что я для нее не никто. Она обжигает меня секундным пламенем и вновь надевает пленку серого безразличия, вежливо улыбаясь:

— Немного, — произносит тонкий голос.

Француз удивленно что-то лепечет на своем, и в ее разъяснениях я слышу имя «Лизи».

— Так даже лучше, — широко ухмыляется Галахер. — Райан присаживайся. — указав мне на свободный стул около Дилмана, возвращается на свое место. С удовольствием опускаюсь на стул, оказавшись лицом к лицу с Хлоей. Очки не снимаю намеренно, так как слушая видения режиссера и сценариста, неотрывно смотрю на нее. И готов поклясться, она это прекрасно знает, так как ни разу за все время, ее глаза не останавливаются на мне, заставляя ощущать себя пустым местом. Это заставляет улыбаться, потому что я знаю женщин и уверен, значит ей не все равно.

В конце полуторачасовой встречи Дилман просит нас почитать для него важные отрывки сценария.

— Это не прослушка! — усмехается Галахер, ловя удивление актеров. — Вы все утверждены и контракты подписаны. Но старина Шон любит таким образом наслаждаться своим ребенком. — звучат его слова о сценарии. — У каждого родителя свои причуды.

— Кто бы говорил о причудах, — фыркает старик, раздавая нам отрывки.

Снимаю очки, и углубляюсь в отрывок с Рози.

Все парно проходятся по ролям, и, наконец, доходит моя очередь с Хлоей. Перелистываю страницу и застываю.

Кажется, сейчас кто-то пишет сценарий моей жизни и у него своеобразное чувство юмора…

— Начинайте. — произносит Дилман.

Поднимаю глаза на русалочку.

— Знаешь, — севшим голосом произношу я. — Прошло уже много лет, и я вряд ли когда-то сумею заслужить твое прощение… потому что, я муд***, трахающий других женщин, в попытке обмануть себя… Обмануть, бл**, потому что перед глазами всегда только ты…Ты… Но…

— Охрененно! — восклицает Галахер, а я смотрю Хлое в глаза, пытаясь прочесть в них хоть что-либо. Умоляя, дать мне маленькую лазейку в ее настоящие мысли, но ставни ее зрачков пуленепробиваемы, и она великолепно отыгрывает свою часть одной фразой, метко пробивающей меня насквозь:

— Между нами больше никогда ничего не будет.

47


Хлоя


Наклонив голову набок, наблюдаю в овальном иллюминаторе боинга белоснежное царство облаков, размеренно философствующее о мире. Они бы посмеялись над моим глупым мыслями, бьющимися друг о друга в тревожности и скрываемой от себя самой радости. Меньше чем через пять часов мы приземлимся в городе Ангелов. В городе, в котором обитает мой личный демон. Мне удалось запрятать его за многочисленными замками с надписями: «он ни разу не пришел», «не позвонил», «он тебя вычеркнул», «ему плевать», «он не поверил», «он посчитал тебя шлюхой». Железный и самый тяжелый, гласил «лживая сука…». Надпись, в случае моей слабости, начинала искрить красным цветом.

Усмирив внутреннюю борьбу, поворачиваю голову влево. Антуан сладко спит, развалившись в кресле бизнес класса, а на противоположном сидении устроился Сэм, смакующий «Литературного призрака» Дэвида Митчелла. (*то, что читает сейчас сам автор)).

Именно этим двоим я обязана прекращением вечного дождя внутри…


— Превосходно! — в коричневых клетчатых брюках и светлой рубашке-поло, возбужденно и сияя от радости, восклицал Антуан, вышагивая по команте, когда пришло предложение от Джона Галахера.

«Расколовшиеся» имели ошеломительный успех, которого ожидали, но не предполагали таких масштабов. Теперь я понимала фразу «она проснулась знаменитой». Слава рухнула на меня без подготовки или вступительного слова, она навалилась вспышками преследующих каждый шаг камер, постоянными упоминаниями в прессе, немыслимым количеством новых предложений и невозможностью выйти из квартиры, оставшись неузнанной. Самым сложным оказалось привыкнуть к последнему. Я всегда была той, кто сидела в углу, наблюдая за остальными, а здесь мне не оставляли выбора, выталкивая под самый свет софитов.

Как это часто бывает, пара из фильма завоевала преданную любовь поклонников и теперь нас, не жалея гонораров, приглашали во всевозможные французские передачи, просили стать лицами брендов, засыпали предложениями и сценариями. Но мой агент не кидался голодной хваткой на первое предложение, а тщательно и досконально изучал каждую страницу текста перед принятием решения.

Из всех, способных при массовом сожжении составить величественный костер, сценариев мы для второго моего проекта оставили выбор на черно-белой короткометражной работе подающего надежды еврейского режиссера Марка Гимера. Картина была благосклонно отмечена на нескольких фестивалях.

Антуан снялся в мелодраме «Моя Мать» известного эксцентричного француза Элиа Сажеса. В конце фильма я не могла сдержать слезы и плакала навзрыд, вызвав торжественную и довольную улыбку на лице моего друга, протягивающего мне бумажные салфетки.

А неделю назад поступило предложение Галахера.

Сэм был в восторге. Антуан был в восторге. Агнес была в восторге. Дюран был в восторге… Но не я.

Меня до трясучки пугала одна сцена, заполняя внутренности тошнотворным чувством.

— Не уверена, что смогу, как следует отыграть героиню… — нерешительно начала я, и Сэм, никак не реагирующий целый час на восторги Антуана, оторвался от «Грозового перевала» и впился в меня взглядом.

— Ерунда! — отмахивался юноша, — Ты прекрасная актриса и уже не раз это доказала. — уверял он, опустившись около моих ног.

— Ты и без меня прекрасно сыграешь в этом фильме… А актриса…

— Нет, нет! — Антуан, как маленький, закрыл уши руками и замотал головой. — Умоляю, Хлоэ, умоляю! Сделаю все, что ты захочешь, только давай вместе сыграем в этом фильме. Умоляю… — голова мягко легла на мои колени и карие глаза самым жалобным взглядом поднялись на меня.

Пересилив внутреннее сопротивление и уняв тревожность, провела рукой по темным волосам…

— Хорошо, — улыбнувшись, я кивнула в знак согласия.

После премьеры «Расколовшихся» всех фанатов, а также поддерживающих и умножающих их интерес, журналистов интересовал вопрос: встречаемся ли мы? Некоторые создали свою собственную легенду о зарождении любви с самого первого кадра и активно муссировали версию. Нам был дан запрет прямого отрицания или подтверждения, потому как история самым лучшим образом влияла на рейтинги. Если нас ловили в кафе, то снимки тут же становились достоянием газет и сети, с радостным ликованием прессы, сумевшей уличить «молодых влюбленных».

После случая в «Африканских снах» между нами ничего не было. Он ни на чем не настаивал, и я была искренне за это благодарна. Всегда считая неправильным вступать в отношения, когда в сердце есть другой…

Но иногда мы делаем шаги, противоречащие нашим принципам, ступая на шатком поводу чувств… не всегда правильных чувств…


Это был выходной, который я намеревалась посвятить себе.

Совершив одинокую пешую прогулку по правому берегу Сены, пройдясь по улице Риволи и вдоволь насладившись архитектурой любимого Лувра, я закупилась в булочной круассанов, честно отстояв очередь и перекинувшись с гостеприимной хозяйкой парой фраз о пасмурности погоды. Вернулась в небольшую квартиру, которую снимала для меня компания. Приняла душ, переоделась в теплую домашнюю пижаму, заварила чай, удобно устроилась на диване, обложив себя выпечкой и, открыв ноутбок, решила заняться монтированием любительского фильма, который снимала с момента приезда в Париж.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А потом вспомнила, что могу позволить себе маленькую слабость… Я запретила себе гуглить Райана, но раз в месяц разрешала себе «исключительное предложение», в награду за хорошую работу и удачную борьбу с демоном.

Быстро набрав в поисковике «актеры голливуда» — ведь так легче убедить гордость в отсутствии всякого конкретного интереса, начала пролистывать страницы и фотографии, пока рука не замерла и рот не перестал с аппетитом поглощать выпечку. «Новая пассия плохиша Райана» гласил заголовок. Он стоял, приобняв за талию загорелую знойную красотку. Обладательницу таких бедер, которые я смогу получить только если в мои ягодицы пересадят два арбуза.

Ни в чем неповинный компьютер был с грохотом закрыт и откинут на другую сторону дивана.

На вопрос «она ли на свете всех милее», ведьма узнала, что… что ей больно и заперлась в ванной.

Затем оделась и поехала к Антуану.

***

Мои наряды для выходов каждый раз, упорно споря, выбирали двое мужчин, наслаждаясь процессом больше моего и оценивая, с налетом истинных художников, предложения модных домов. Для премьеры «Расколовшихся» Сэм, кажется, для большего веса и красноречия, специально выучил французские ругательства, но в итоге остановился на емком «Putan!», которым беспрерывно сыпал на Антуан.

В итоге тот расхохотался и сдался его выбору.

А вот для юбилея FashionWeekly я выбрала платье сама, влюбившись в него сразу, как мне прислали его снимок. Но вот туфли, походившие на изощренные орудия пыток выбрал гонорар и бездушные наставления Сэма о том, что русалочка ради недалекого принца каждый день испытывала при ходьбе боль, а мне, в отличие от нее, надо потерпеть всего пару часов, благодаря которым мой счет пополнится существенной и приятной суммой. Откуда он знает детали жизни сухопутной русалки, уточнять не стала и, сжав зубы, добровольно надела черные туфли, внешне обманчиво элегантные, умело скрывающие свою губительную сущность.

При входе внутрь клуба Mirrors, туфли с триумфов показали себя свету и злобно ударили меня под дых. Пришлось оторваться от руки Антуана, сообщив, что мне необходимо пройти в дамскую комнату и я обязательно его догоню.

Несколько минут жалких попыток подложить больше ваты, удачно мне запихнутой в сумку Сэмом, проявившем акт участливого сострадания, ничем не помогли. Посмотрев на себя в зеркало и удовлетворившись внешним видом, сделала глубокий вдох и, вспомнив все уроки великолепной Агнес, вышла в зал.

Казалось дикой слабостью присутствие ядовито-пленящей и назойливой мысли, которую я не смогла приручить с самого утра, несмотря ни на кнут, ни на пряник. Мысль сладко и предательски пела «будет ли он тоже здесь…» и растекалась отравой здравому сознанию.

Шум модного вечера вломился в уши, окружив чужим смехом и звоном чокающихся бокалов. Вытянув спину и надев одну из светских, как учила меня наставница, улыбок, вступила в заросли гламурного мира, в поисках Антуана. Люди улыбались и кивали мне, говоря комплименты. Мужчины, несмотря на своих спутниц, бросали откровенные взгляды, которые я за два года научилась встречать вежливым неведением и ускорением шага.

Пройдя мимо неоновой двери, почувствовала, как между лопаток меня словно прожгли. С каждым движением тело жгло сильнее, и мысль перестала петь, она вопила во мне запуганной сиреной «Он здесь!». Не выдержав, я остановилась и стала медленно поворачиваться, замерев с бешено колотящимся сердцем. Из зеркала на меня смотрел самый красивый демон, из-за которого мои глаза не раз наводняли квартиру соленой водой. В темно-сером смокинге, идеально подчеркивающем рельефы его тела, в темных очках и с отросшей, придающей ему еще большую возмутительную сексуальность, бородой. Невозможно красивый… За эти мысли хотелось прокусить себе язык.

Поспешным движением, он снял очки и в его взгляде я увидела боль, вперемешку с отчаянием.

— Хлоэ! — прозвучал рядом голос Антуана, заставив меня вздрогнуть и заново обрести способность двигаться. Он взял меня за руку и начал увлеченно рассказывать, кого встретил. Я улыбнулась и физически ощущая, как у меня отрастает хвост предательства, с надеждой повернулась к зеркалу. Но моего личного демона уже не было в нем…

***

Его слова гудели у меня в голове, настырным паромом, врезаясь в бури моего сопротивления. Он всего лишь играл роль, убеждала себя я. Точно так, как играла я. Это всего лишь роль, а он очень хороший актер! Тогда почему?! Почему я прокручиваю эту сцену в голове столько раз…


— Все хорошо? — наклонившись к моему уху, по-французски уточнил Антуан.

Необычное предчувствие щекотало меня. Мы сидели в кабинете у Джона Галахера, и я не могла найти ему причину, пока дверь не открылась и не вошел актер, исполняющий роль Зака. Тот, кто за последние два года навещал меня в снах, ни разу не придя наяву… Темные джинсы, однотонное в цвет брюк поло и те же темные очки.

«— Я незаметно щипаю себя, — говорила Агнес, — Если что-то сбивает меня с роли.»