Стеффи Ли - Моя лучшая роль

— Рассказать, что? — послышался за нашими спинами веселый голос Антуана, разорвав нить гнетущей меня беседы.

Этот разговор снова прокрутился в моей голове, пока я сидела на диване, прижав колени к груди и невидящими глазами смотрела «Унесенных ветром». Вот Скарлетт всегда знала, как поступить…

Совесть второй день беспощадно грызла меня изнутри за слабость, аморальность и отсутствие всякой гордости. Я за один раз самолично перечеркнула несколько месяцев не самой успешной, но все же сносной борьбы над собой, за которые силой заставляла отводить от него глаза и не гореть каждый раз в приступе дикой ревности, стоило Рози Шнайдер начать с ним хихикать. Какая мне разница зачем она так часто просит его порепетировать с ним в его трейлере? Может ей правда очень надо. А мне до этого нет никакого дела. И меня совершенно не радуют его отказы.

Лгунья…

Потому что стоило ему произнести те слова и коснуться меня губами, я позволила себе в ту же секунду, без намека на сомнение, утопить живущую во мне мораль и отдаться его ласкам. В тот момент неконтролируемое здравым рассудком желание полностью подчинило себе власть…

Хотелось рассыпаться на атомы и раствориться в ощущениях…

Горячее тело, вжимающее меня в стену, жадный бесконечно долгий поцелуй,

накаливший меня настолько, что прикосновение к груди чуть не явилось последним аккордом.

Самое ужасное… попытайся он меня остановить… надави он чуть сильнее… И мое тело было бы готово отдаться ему без остатка…

А ведь я пошла к нему из-за фразы Антуана «Я дурак, но ужасно ревную, когда он тебя целует.» Пошла, чтобы прекратить этот цирк и записалась главной кикиморой…

Почему… почему все так сложно?

Слезы покатились из глаз.

Я ужасный, ужасный человек….

Неужели я правда лживая сука…

Мобильный, валяющийся на столе, зазвенел.

«Антуан» высветилось на экране.

Райан

Две, мать его, недели назад я думал, что мудаческая идея с поцелуем, возникшая в моей голове, сработала как нельзя хорошо и обязательно вызовет потепление, ведь ответ ее тела был очевиден.

Ха!

Ха Ха Ха!

Закадровый смех держал меня за идиота.

Раньше она хотя бы здоровалась… сейчас я потерял и это.

И, когда, после съемочного дня, ко мне подошел лягушатник с очередной подбешивающей порцией радушия и предложением выпить в баре, голову осенила новая мысль, вполне возможная в больном сознании какого-нибудь одержимого психопата. Что если… не посылать каждый раз этого французика в учтивые пешие дали, ссылаясь на занятость, а наладить с ним связь, с помощью которой у меня появится дорога к русалочке…

Сославшись на свободный вечер, принял предложение, упомянув о неплохом тихом месте под названием Keys, находившемся в пешей доступности от съемочной площадки.

Олень с радостью согласился, спросив, не буду ли против, если мы возьмем еще и Хлою.

Сказал бы я, как я не против…

— Хлоэ! Подойди, пожалуйста, к нам. — окликнул он ее, когда она вместе с двумя девушками гримерами вышла из одного из павильонов.

Русалочка успела переодеться в узкие, подчеркивающие длину прекрасных ног, джинсы и красную футболку с надписью «appelez-moi», и теперь с милой улыбкой шла к нам. Подойдя, она позволила ему взять себя за талию и чмокнуть в губы. Ни в моей позе, ни в лице ничего не изменилось. Я же, мать его, прекрасный актер. Изменилось внутри. Зверь протяжно завыл.

А французик радостно озвучивал ей мое предложение. И тут совершилось чудо. Она подняла на меня глаза, признав факт моего жалкого существования и тихо спросила:

— Вы вдвоем идете выпить? — в ее глазах отчетливо прочел все те страхи и вопросы, которые Хлоя задавала без слов.

Нет, настолько мудаком я еще не был, чтобы рассказывать этому слепому идиоту о нас, поэтому успокаивая, произнес:

— Да, просто посидим и поговорим о съемках и кино…

— Ты пойдешь с нами? — улыбнулся француз.

— Я… очень устала. — идеально играла русалочка. — Поэтому лучше поеду домой.

Подарив ему поцелуй, а мне жалкое «пока», она уплыла… Как и все последующие разы…

А вот Keys стал ежедневным местом наших зависаний за прошлую неделю. Удобные кожаные диваны, деревянные столы, приглушенный свет, неназойливые официанты, привыкшие к частому визиту звездных гостей и мой очередной гребанный план, имел очередной гребанный провал, потому что она не приближалась, а этот убогий француз начинал мне нравится.

Надеясь при совместном общении уличить его во всех смертных грехах, а в придачу приписать несколько новых, по итогу я имел чистый лист с появляющимися плюсиками, которые злобно стирал. Не мог не признать, что его компания нравилась мне. Определенно.

Парень был умен, с хорошим чувством юмора, с правильными и не затертыми для наших реалий понятиями о морали и с полным отсутствием сальных взглядов в сторону девиц, пытающихся от случая к случаю пофлиртовать с двумя актерами или невинно хлопая глазками, взять у них автографы. Ни разу за время наших вечерних посиделок в барах в глазах Антуана не вспыхнул огонь интереса. А ведь я так этого хотел…

Загорался он только при разговорах о ней, которые он сам же и начинал.

Эти истории били меня больнее всего, но именно их я ждал с особой жадностью. Вот и сейчас он восхищался ее игрой в их первом совместном фильме:

— Ты даже не представляешь, как она вжилась в образ! Она словно весь процесс съемок находилась в настоящей депрессии. — делая глоток пива, просвещал меня француз.

— Молодец. — криво улыбнулся я.

— Как и ты. — хитро подмигнул Антуан.

— Не понял?

— Ты тоже полностью вживаешься в образ. Это все заметили! И Галахер не раз восторгался твоим, цитата «плотоядным взглядом», который ты не снимаешь с себя. Будто ты болен моей Хлоей очень давно. Специально не выходишь из образа, да?

— Ага, что-то типо того. — я подозвал официанта рукой и попросил посчитать нас.

— Хорошо, потому что, если бы это было действительно так, мне бы пришлось вызвать тебя на дуэль друг, а мне бы очень этого не хотелось. — искренне смеялся этот парень.

И все было слишком плохо. Потому что я отчетливо осознал, насколько успел за гребанную неделю к нему проникнуться и насколько он намного более лучший вариант для нее, чем я.

— И еще, — неожиданно серьезно произнес он. — Знаю, про тебя писали какую-то хрень, но я ничему этому не верю и считаю тебя отличным человеком Райан.

Дерьмо.

Хлоя

Лежа на холодном асфальте, под тяжелым телом Райана, я смотрела на свет одинокого фонаря, освещающего мерно падающий с неба искусственный снег. Мужские руки грубо и беспорядочно бродили по телу, заползая под юбку, а борода щекотала кожу шеи. Мое тело испытывало совершенно не те эмоции, которые следовало, и я это прекрасно знала, потому что в следующую секунду, требовательный голос Джона Галахера крикнул:

— Стоп! — упрек невидимым самолетом ударил прямиком в лоб и наши глаза с режиссером встретились. Который по счету дубль я портила? Десятый? Двадцатый?

— Хлоя, милая, чуть больше напряжения. Ты же можешь, я знаю.

Да, я могла. Мы с ним оба это знали. Но не хотела. Не способная себя заставить. Сознание мучительно сопротивлялось. Боялось и отвергало. Понимая, что лучше всего мне дастся эта сцена, если я перенесу себя на несколько лет в прошлое и представлю не прекрасное тело Райана, а совершенно другого человека. От одной подобной мысли хотелось сжаться в комок и закрыть уши.

Эта сцена пугала меня задолго до сегодняшнего дня. Первый раз прочитав сценарий и добравшись до нее, мои колени сами собой плотнее прижались друг другу, в горле возник тошнотворный ком, а все, чего желали руки — сжечь сценарий и развеять прах по Сене.

Но Антуан так сильно хотел играть в этом фильме, у самого Галахера. И я успокоила себя, убедила, заставила поверить в собственную силу и умение вживаться в роль без пробуждения воспоминаний. Я закапывала эту ночь долгое время, снова и снова кидая лопаты земли… убеждая себя, что тоже в тот день этого хотела. Убеждая себя, что сама во всем виновата, раз позволила себе столько выпить, ведь он просто наливал и повторял «пей». Убеждая себя, что кричала бы, если бы не хотела… потому что так менее больнее. Менее…, чем думать, что друг, которого ты столько лет знала и которому доверяла сделал с тобой это…

Джон устроил десятиминутный перерыв, и тишина сразу заполнилась звуками съемочной площадки. Райан встал и по-джентельменски протянул мне руку, помогая встать. Юбка платья, отрицая скромность, задралась и он, опередив меня, одним слаженным жестом привел мой наряд в должный вид.

— Все хорошо. — искренне улыбнулся актер, пытаясь утешить. — У каждого бывают неудачные сцены. Это нормально. — и многозначительно добавил. — Или ты теряешь голову от моей близости? — я видела, что сейчас это даже не флирт, а попытка любым способом вызвать у меня улыбку. У него получилось. Закатив глаза, я фыркнула:

— Даже не мечтай. — и зашагала к Галахеру, что-то сумбурно обсуждающему с оператором.

Когда мы остались наедине, он выжидательно и цепко посмотрел на меня. За время нашей совместной работы, мне не раз пришлось осознать, почему его фильмы врезаются в память, а актеры мечтают работать с ним. Он всегда знал до мельчайших деталей какой должна быть картинка на выходе, и он как никто другой видел своих актеров насквозь, обладая особым даром рентгена, находя к каждому индивидуальный путь общения. Меня смущала и беспокоила уверенность… он поймет из моей просьбы больше, чем мне бы хотелось. Но решившись, я произнесла:

— Если я выложусь на полную и блестяще отыграю после того, как закончится перерыв, мы можем остановиться и не переснимать больше эту сцену?

Морщинка меж его густых бровей, стала глубже. Он молча сделал глоток кофе из бумажного стаканчика, который держал в руке и произнес одно единственное:

— Можем.

Благодарно кивнув, собиралась уходить, когда режиссер добавил:

— Если тебе что-то понадобиться, дай знать.

— Спасибо.

Мне понадобится вся моя сила. Теперь я уже не была уверена, верно ли поступила, попросив Антуана не приезжать сегодня на площадку, а воспользоваться выходным и отдохнуть.

***

Когда позвоночник коснулся холодного асфальта, а мужчина придавил меня своим телом, я крикнула. Перед моими глазами был не Райан. Это был человек, потерявший мое доверие и сейчас пытающийся отобрать то, что я берегла не для него… Если бы алкоголь не затмевал мой разум в ту ночь, именно эти крики услышал бы Брэндон и именно так отчаянно сопротивлялись бы мои руки и ноги, пока из глаз ручьями лились слезы… Но все было бесполезно. Мое тело оказалось слишком слабым, не сумевшим отстоять свои девичьи мечты…

Райан

Ее крик, способный содрать кожу, все еще стоял у меня в ушах, пока я спешно мылся в своем трейлере. Что такого мог сказать ей Галахер, превратив игру в апатию, в которую она филигранно ступала из дубля в дубль, в настоящую, отчаянную, полную ужаса и слез без всяких стиков. Хлоя справилась со сценой настолько блестяще, что я испугался, подняв на нее глаза, после прозвучавшего в воздухе долгожданного слова «снято!». Ее и так светлая кожа еще сильнее побелела, придавая девушке сходство с живым призраком, а глаза лишь подтверждали полное безразличие к окружающему миру.

— Все в порядке? — уточнил я, помогая ей подняться. Она не ответила, только легонько кивнула. Джон остался доволен и съемки на сегодня были закончены. Русалочка зашагала к своему трейлеру, а меня не отпускало ее состояние, тонкой нитью притягивая идти вслед за ней. Как верный сумеречный пес, проводил ее до трейлера и удостоверившись, что она зашла, ушел к себе.

А что я еще могу сделать?

Выйдя из душа, наскоро вытерся полотенцем, натянул джинсы, валявшиеся около кресла и достал из шкафа новую черную футболку с надписью «LA». Открыл холодильник, в очередной раз убедившись, что он пуст и принял решение заехать перекусить куда-нибудь по дороге. Взял со стола ключи от машины и вышел из трейлера.

Ночь успела объявить свои права, призывая миллионы огней города ангелов вступить в борьбу с ее тьмой. А невыносимая жара, наконец, утихла, но обещала явить себя завтра вновь, если прогноз моего телефона не врал.

Большая часть съемочной группы разъехалась, и на своем пути к парковке, я встретил только девушку в смешном сиреневом платье. Это была Эшли, гример. Они часто болтали в перерывах с русалочкой.