«А что ты вообще о ней знаешь, чтобы делать поспешные выводы?» — мысленно одернул себя Билл.

Чистенькая, безукоризненно обставленная квартира была намного меньше той, где жили Холдены. Билл отвел китаянку в спальню и уложил на пуховое одеяло. Его пиджак все еще оставался на ее плечах. Он вдруг поймал себя на мысли, что происходящее напоминает избитую сцену из множества фильмов. Согласно сценарию, благородный герой должен раздеть спасенную даму и уложить под одеяло, а спасенной даме надлежало проснуться утром и ничего не помнить о случившемся. Но Билл не был героем фильма. Он осторожно потушил свет и, забыв про пиджак, на цыпочках двинулся прочь из спальни.

— Кроме жены и меня, у него никого нет, — послышался из темноты голос китаянки. — Я уверена.

— И ему нравится обращаться с вами, как с собственностью, — пренебрежительно сказал Билл, удивляясь своей несдержанности.

Он закрыл дверь спальни и покинул квартиру, стараясь двигаться как можно тише.


Что-то случилось. Бекка сразу это поняла. Холли иногда всхлипывала во сне. Но сейчас плач был совершенно иной, вызванный не страшным сном и не тем, что ей вдруг стало холодно или жарко.

Плач дочери мгновенно прогнал дрему Бекки. Всхлипывания, доносившиеся из маленького динамика монитора, перекрывали голос диктора Всемирной службы теленовостей Би-би-си. Опять приступ астмы!

Бекка перепугалась не меньше Холли, но старалась не подавать виду. Она тут же принесла в спальню аэрозольный распылитель с лекарством и дыхательный аппарат.

— Не бойся, радость моя, — сказала она, поднося загубник к лицу Холли. — Помнишь, как тебя учили дышать? Глубоко… еще глубже… и еще. Вот так. Умница!

Одной рукой она держала загубник, второй набирала номер офиса Билла.

Рабочий телефон мужа не отвечал. Она набрала мобильный. То же самое.

Аэрозоль блокировал приступ, но этого было мало. Бекка давно не видела дочь в таком ужасном состоянии. Пожалуй, с того самого дня, когда у Холли обнаружили астму. Дыхание девочки оставалось поверхностным. Страшнее всего, что каждый вдох давался ей с большим трудом. Бекка перепугалась не меньше Холли.

Врач! Ребенку срочно нужен врач. И не на дому, а в больнице!

Но куда звонить? Где здесь ближайшая детская больница? Бекка невероятно разозлилась на их с Биллом беспечность. За столько времени они не удосужились узнать телефоны экстренного вызова! Глупость. Непростительная глупость, которая может стоить… Нет, этого не случится. Она не допустит. Ее захлестнула новая волна злости на себя. Ну как она могла позволить себе думать, будто все позади?

Бекка торопливо натянула на дочь пижаму. Она вновь позвонила по обоим номерам и вновь услышала только длинные гудки.

Бекка вынесла дочь из квартиры, удивляясь, насколько тяжелее стала Холли. Сейчас главное — не поддаваться панике. Она найдет такси, и водитель отвезет их в ближайшую больницу. Бекка вспоминала похожие ситуации из телесериалов. Ей сейчас очень не хватало хладнокровия телевизионных героинь.

Когда они вышли во двор, оттуда как раз отъезжала потрепанная красная «сантана». Бекка отчаянно замахала рукой, но такси проехало мимо. Вряд ли водитель слышал проклятия, которые Бекка выкрикивала вслед удаляющимся задним огням машины.

Холли заплакала. Мать принялась укачивать ее, обводя глазами пустые улицы в поисках другого такси. Бекка еще раз позвонила мужу на мобильный. Ответа не было. Она не знала, где сейчас Билл и что с ним. Зато Бекка очень хорошо поняла, что действовать ей придется самостоятельно.

Глава 7

Билл еще со двора заметил ярко освещенные окна своей квартиры и испугался.

В такое время Бекка с Холли обычно уже спали, и в квартире было темно, если не считать ночника на кухне. Но сейчас повсюду горел свет, словно к ним нагрянули гости. Однако на самом деле никаких гостей не оказалось, а голоса раздавались из включенного телевизора.

Спальня встретила его развороченной постелью. На полу валялось одеяло. Под потолком сияла люстра, которую они почти никогда не включали.

Бекка и Холли исчезли!

Билл метался по квартире, выкрикивая имена жены и дочери. Программа кончилась. Пространство наполнилось звуками музыкальной заставки, предварявшей выпуск новостей по Би-би-си. Билл тупо уставился в плазменный экран, не понимая, что происходит. Он хотел только одного: чтобы Бекка и Холли вернулись. Взглянув на часы, он тут же прикрыл их рукой. Час был поздний. Даже слишком поздний. От гнетущей неизвестности Билл едва не лез на стенки.

— Бекка! — звал он.

Билл вернулся в спальню и только сейчас обратил внимание на ингалятор дочери. В это время зазвонил его мобильник.


Что-что, а это она умеет. И всегда умела. Бекка может позаботиться о своем ребенке. Пока у нее есть силы, остальной мир может катиться ко всем чертям.

Холли сидела на кушетке в одном из кабинетов Международного семейного госпиталя, где ее осматривал молодой врач с лицом индийца и акцентом уроженца Ливерпуля.

— Ты когда-нибудь слышала о Бетховене? — спросил у Холли доктор Кхан.

— Нет, — устало призналась она.

Разговор сопровождался тщательным осмотром грудной клетки девочки.

— У Бетховена была астма, — улыбаясь, сообщил доктор.

Бекка засмеялась, и тут же из ее глаз хлынули слезы.

Стоящий рядом Девлин опустил ей руку на плечо. Она благодарно сжала его пальцы. Опасность миновала. Здесь Холли обязательно помогут.

— А как насчет Чарльза Диккенса, Августа Цезаря и Джона Кеннеди? Эти имена тебе знакомы? — вновь спросил индиец.

— He-а, — ответила Холли, косясь на мать в ожидании подсказки. — Мамочка, а почему ты плачешь?

— От радости, дорогая моя, — всхлипнула Бекка. — Я очень рада за тебя, вот и плачу.

— Почему от радости надо плакать? — нахмурилась Холли. — И потом, ты мне говорила, что взрослые не плачут.

— Все эти люди, Холли, были очень знаменитыми. И у всех у них была астма, — сказал доктор Кхан, опуская задранную пижаму. — Так что у многих замечательных людей была астма. — Врач повернулся к Бекке. — Можете не волноваться. Ваша дочь быстро поправится.

— Спасибо вам, доктор. Огромное спасибо, — только и смогла выговорить Бекка.

— Так вы — настоящий доктор? — вдруг спросила Холли.

— Вообще-то меня называют старшим медицинским регистратором. Но я тоже умею лечить болезни, — серьезно ответил индиец.

— Какое странное имя для доктора, — вздохнула Холли.

Врач присел на краешек кровати и взял девочку за руку.

— Мы называем это «спусковым крючком», — сказал доктор Кхан, обращаясь к Бекке. — Спровоцировать приступ могло что угодно. Например, табачный дым. Или общая загрязненность воздуха. В Шанхае воздух почище, чем в большинстве китайских городов, однако это все равно китайский город. Львиная доля загрязнения приходится на автомобильные выхлопы. Здесь Шанхай держит печальное первенство. Добавьте к этому фабрики и тепловые электростанции в Баошане и других северных пригородах.

— Слава богу, китайцы начали заниматься своей экологией, — включился в разговор Девлин. — А десять лет назад здесь бывал такой смог, что из Пуси[26] не видели Пудуна.

— Нам пока не удается окончательно излечивать астму, — добавил доктор Кхан. — Но мы можем держать ее под контролем. — Он встал. — Впрочем, это вы и без меня знаете.

Бекке очень понравился семейный госпиталь. За его стеклянными дверьми скрывался совсем другой мир. Госпиталь находился в районе Чаннин — довольно-таки грязном и обветшалом, как многие кварталы Шанхая. Зато внутри царила безукоризненная чистота, а оборудование было куда новее, чем во многих английских больницах.

— Здесь перебывали все мои сорванцы, — сказал Девлин. — Двое младших здесь же и родились. А потом — пара сломанных рук, одно неопустившееся яичко и гиперактивная щитовидная железа.

Бекка знала: все это говорится не для доктора, а лишь для того, чтобы поддержать ее. И действительно, после слов Девлина она почувствовала себя спокойнее и увереннее. Как здорово, что в громадном Шанхае есть этот маленький медицинский оазис, где работают врачи, говорящие по-английски и учившиеся на Западе. Их аккуратная голубая униформа казалось Бекке ангельским одеянием. Они и впрямь ангелы, до которых всегда можно дозвониться, чего не скажешь о ее муже.


Когда в палате появился взмыленный Билл, Девлин с доктором Кханом уже ушли. Бекка сидела на стуле, отчаянно борясь со сном.

— Что с Холли? Что случилось? — спросил Билл, ворвавшись в палату.

Бекка зевнула.

— Как всегда, легла спать. Потом вдруг слышу — плачет. Дышать тяжело.

Бекка говорила монотонным, почти механическим голосом. Ей хотелось рассказать Биллу, что она пережила перед тем, как их с Холли привезли сюда. Но острота момента прошла. Холли сейчас спокойно спала, а Бекка не ощущала ничего, кроме нечеловеческой усталости. Однако Билл словно не замечал, в каком она состоянии. Он хотел знать все до мельчайших подробностей.

— Я безуспешно пыталась до тебя дозвониться, — сказал Бекка, поворачиваясь к мужу. Как она ни старалась, ее взгляд оставался колючим. — В офисе тебя не было. Я стала звонить на мобильный — и там глухо. Даже голосовая почта не работала.

— Прости меня, — прошептал Билл, вставая перед ней на колени.

Он целовал ей руки и лицо, обнимал за плечи. Все напрасно — Бекка напоминала сидящую статую.

— Я совсем растерялась, — продолжала она. — Куда звонить? Я не знаю ни одного номера. Здесь не Англия, чтобы набрать девятьсот девяносто девять, и там подскажут.[27]

— Ты права, дорогая. Мы как-то не подумали узнать номера экстренной помощи. Я завтра же это исправлю. У нас будут все необходимые номера.

— Я схватила Холли на руки, выскочила с ней на улицу. Вокруг ни одного такси. Это просто чудо, что у меня оказалась визитка Тессы Девлин. Я позвонила ей, и тогда все наладилось. Хью с Тигром отвезли нас сюда. А доктор Кхан — он просто…

Бекка замолчала. Билл стоял, глядя на спящую Холли. Она сомневалась, слышит ли муж ее слова.

— И где же ты был? — спросила она, удивляясь своему спокойствию.

— Мы с Шейном отправились выпить, — сказал Билл и тут же спохватился. Он представил, каково жене слышать подобные слова. — Не одни. С немцами. Нам нужно было их успокоить. Представляешь, днем мы ездили в Яндун и там… Не всем крестьянам нравится затея с «Зелеными землями». Некоторые протестовали, в том числе и мальчишка. Один из охранников не сдержался и ударил ребенка. Мне пришлось вмешаться… Понимаешь, Бекки, немцы очень нервничали, боялись, как бы все это не отразилось на судьбе проекта.

— Боже милостивый, — прошептала Бекка, отворачиваясь от Билла. — Билл, я не ослышалась? У твоей дочери приступ астмы, я мечусь, не зная, куда бежать, а ты торчишь в каком-то баре?

Билл растерянно глядел на жену. Любые слова, любые доводы сейчас были бесполезны. Он слишком многого хотел от этого мира. Хватило бы на целый список. Но больше всего Биллу хотелось, чтобы его жена и дочь жили в достатке и безопасности. И еще — чтобы они гордились им. А мир как будто посмеялся над ним, впихнув все события в один день. Надо же было этому чертовому Суню именно сегодня устроить хвастливый показ. И именно сегодня китайского мальчишку потянуло бросаться обломками кирпичей в охранников. А тут еще немцы, испугавшиеся за свои денежки, потом пьяные козлы, приставшие к китаянке, которую он знает только в лицо. И вдобавок — именно сегодня у Холли случился приступ астмы. Господи, где же справедливость?

Может, лучше рассказать ей все как было? Ведь он действительно собирался домой. Он очень хотел поскорее вернуться домой. Но у него такая работа. Неужели Бекка этого не понимает? Неужели она не понимает, что для него нет никого важнее, чем они с Холли?

Рассказать все? Но ведь тогда придется рассказать и про высокую китаянку.


Девлин велел Тигру отвезти Холденов домой. Бекка держала спящую Холли на коленях. Билл осторожно гладил дочь по волосам. Молчание было ему в тягость, и он сказал:

— Смотри, она уже почти в норме. Все-таки у нашей дочери сильный организм.

И тут Бекку прорвало.

— Она в норме? Да что вообще ты знаешь о своей дочери, Билл? Тебя же вечно нет дома! Как у тебя язык поворачивается говорить такие вещи? В норме? Совсем не в норме! И в школе ей непросто. Холли поступила в середине года, когда другие дети уже перезнакомились между собой, а твоя дочь играет одна.

До сих пор Бекка молчала об этом, не желая расстраивать Билла. Она понимала, что он и так несет на себе всю тяжесть их безбедной жизни в Шанхае. Но сейчас она не могла сдержаться. Ее несло, и слова сами выскакивали изо рта.