— Я всего на несколько часов, — повторил Билл.

Он посмотрел на свежевыбритое отцовское лицо. Кожа у Холдена-старшего была гладкая, как у младенца. Билл вдруг вспомнил, что должен сказать отцу очень важные слова.

— Папа!

Отец опустился на подушку. Удивительно, сегодня движения давались ему легко, и боль не сминала его лицо в жуткую гримасу. Похоже, он и сам собирался вздремнуть. Вопрос сына заставил Холдена-старшего открыть глаза.

— Что еще?

А еще сын должен был сказать отцу простые, очевидные и такие необходимые слова.

— Я люблю тебя, папа, — произнес Билл и смущенно засмеялся.

— Я знаю, что ты меня любишь. — Старик улыбнулся. — И я тоже тебя люблю. Ты ведь знаешь: я не вру.

— Прости меня, отец. — Билл понурил голову.

— За что?

— За то, что я не говорил тебе этих слов раньше.

Старик улыбнулся и поглядел на своего взрослого сына.

— Одного раза хватит с избытком.


Утром Биллу позвонили из больницы и сообщили о смерти отца.

Билл догадался об этом, едва зазвонил его мобильный телефон. Он еще вчера чувствовал, что это может случиться, но упорно гнал от себя ужасную мысль.

Отныне ему предстояло жить в мире без отца.

Короткий звонок от служащего больничной администрации, которого Билл не видел и не увидит. Наверное, служащих специально учили сообщать людям о смерти их близких. Слова соболезнования и сочувствия звучали вполне искренне. Билл машинально поблагодарил, отключился и теперь сидел на постели в комнате дома Сары и вертел в руках мобильник. Одним стариком на земле стало меньше. Заурядное событие, когда оно касается неизвестных тебе людей. А когда умирает твой отец?

Билл подошел к небольшому окну, глядевшему на тихую улицу. Он ничего не ощущал. Он даже не мог заплакать. Нет, одно чувство все-таки было: слабое утешение, что отец отмучился. Потом нахлынуло чувство вины. Биллу стало стыдно, что в последние минуты жизни отца его не было рядом. Вина сменилось ощущением благодарности Богу за то, что его отцом был Холден-старший.

Билл спустился вниз. Из кухни слышались голоса Бекки и Сары. Кроме жены, ему не хотелось никого видеть, но он не мог ждать, пока Бекка выйдет в коридор. Едва Билл вошел в кухню, Бекка мгновенно все поняла. Она подбежала к мужу, обняла его и долго не отпускала. Сара коснулась его руки и дипломатично покинула кухню.

Бекка обняла его еще крепче, прижав к себе. Билл зарылся в ее светлые волосы, губы ощутили ее лицо. Он дышал Беккой, мечтая раствориться в ней.

— Я скорблю вместе с тобой, Билл, — тихо сказала жена. — Твой отец был замечательным человеком… Может, ты еще немножко поспишь? — спросила Бекка, прекрасно зная, что он откажется.

— Не получится, Бекки. Надо еще много сделать.

Надо забрать из больницы отцовские вещи. Нужно заняться похоронами. Нужно сообщить всем, кто знал и любил его старика, что отец умер. И в первую очередь, ему требовалось оформить свидетельство о смерти. Билл не представлял, с чего начинать и как вообще все это делается.

— Несколько часов роли не играют, — проговорила Бекка, гладя его по спине. — И потом, ты же не один.

В коридоре Сара выпроваживала детей на улицу. Их у нее было трое: дочери шести и восьми лет и десятилетний сын. Как ни странно, дети не упирались, а тут же пошли одеваться. Увидев вышедшего Билла, Сара бросилась к нему и обняла. Ее лицо повлажнело от слез. Билл до сих пор не понимал, почему другие способны плакать по его отцу, а сам он — нет.

Сара была старшей сестрой Бекки, похожей на нее, но более спортивной и подвижной. Судя по футболке с эмблемой пилатес-центра, она собиралась на тренировку. Из прежних привычек Сара сохранила лишь пристрастие к коротким, крашенным в рыжий цвет волосам.

Все слова Бекки о позитивных переменах в жизни сестры оказались правдой. Полоса приключений осталась позади. Сара вынырнула из прежнего хаоса, превратившись в заботливую сестру для Бекки и любящую тетку для Холли. Она стала настоящей опорой для их семьи, о чем Билл до вчерашнего вечера даже не подозревал.

К ним спустился Джо — бойфренд Сары. Он стиснул руку Билла, выразив свои соболезнования. Высокий немногословный человек в тренировочном костюме. Вероятно, личный тренер в каком-нибудь спортивном центре. Увидев одетых детей, Джо сказал Саре, что они все отправятся в парк. И вновь Биллу стало стыдно за свои превратные суждения о Джо.

Семья нормальных, достойных людей. Они заботились о его дочери, пока Бекка находилась рядом с отцом. Сейчас они были искренне огорчены известием о смерти его отца. Память, как назло, развернула перед Биллом его телефонную ссору с Беккой. Он покраснел. Противнее всего было сознавать, что он усомнился в своей жене. Разве Бекка могла оставить их ребенка у кого попало? Кто дал ему право навешивать на людей ярлыки и судить о тех, кого он вообще ни разу не видел? Что с ним происходит?

— Спасибо вам, — смущенно пробормотал Билл. — Спасибо за все… Я пойду к Холли.

Его дочь сидела в гостиной и смотрела на DVD мультсериал «Удивительные животные».[72]

Билл поднял Холли, но она извивалась, пытаясь выскользнуть из его рук. Глаза девочки словно приклеились к телеэкрану.

— Я хочу смотреть мультик, — заявила Холли.

В гостиной было прохладно и сумрачно. Единственный свет исходил от экрана телевизора, где тройка храбрых друзей спасала яйцо какой-то птицы.

— Ну когда у них наступит хороший конец? — нетерпеливо спросила Холли.

— Я не знаю, но он обязательно наступит, — улыбнулся Билл.

Девочка еще выросла и прибавила в весе, но она все равно оставалась его малышкой. Холли продолжала следить за приключениями на экране через отцовское плечо. Сейчас он скажет ей, что деда Вилла больше нет. Биллу захотелось побыстрее пережить это тяжкое мгновение.

— Холли, дорогая… твой дедушка… он теперь на небесах.

Билл произнес эту затертую фразу, не зная, как еще сообщить дочери о смерти деда, как растолковать четырехлетнему человечку, что такое смерть.

— Я знаю, — вдруг ответила Холли, поворачиваясь к отцу. — Деда был здесь.

— Конечно. Дедушка Джо часто навещает тебя. Он тоже тебя любит. Но я сейчас говорю не про маминого папу. Не про дедушку Джо.

— Какой ты непонятливый! — нетерпеливо тряхнула головой Холли. — И я говорю не про дедушку Джо. Я про другого деда. Который умер.

Биллу стоило немалых сил выдержать взгляд этих невинных голубых глаз.

— Я про твоего папу. Он был здесь. Он мне улыбнулся. — Холли говорила об этом как о чем-то само собой разумеющемся. — Это правда. Ты сам знаешь.

Билл взглянул на нее и вдруг крепко сжал в объятиях. Сквозь шторы в гостиную хлынуло яркое февральское солнце. Окна дома в лондонском пригороде мгновенно сделались золотыми. Биллу даже пришлось зажмуриться.

— Да, дорогая. Я знаю, — прошептал Билл, не понимая, как в его сердце уживаются сейчас любовь, скорбь и… страх.


Повернув ключ, Билл приналег на дверь. Она открылась с большим трудом, преодолевая сопротивление валявшихся на полу рекламных буклетов и бесплатных газет. Пока отец находился в больнице, почтальоны исправно бросали все это в почтовую щель в двери.

Бекка вошла вслед за мужем в затхлую темноту прихожей. В этом доме Билл родился и вырос. Но сейчас он оглядывался по сторонам, словно попал в чужое жилище.

Нащупав выключатель, Бекка зажгла свет.

— Ты как? — спросила она, касаясь руки Билла.

— Здесь не продохнуть.

— Я сейчас открою окна. — Жена оглядела стены прихожей, ища ключ от задней двери.

— Тут ты ключа не найдешь, — сказал ей Билл. — Ищи под ковриком.

Бекка прошла к задней двери и приподняла коврик с выцветшей надписью «Наш дом». Действительно, ключ лежал там. Она открыла заднюю дверь, которая выходила в изрядно запущенный садик, и с наслаждением втянула носом воздух. На дворе пахло уходящей зимой. В доме — застарелым табачным дымом и болезнью.

Когда она вернулась, Билл стоял в гостиной, осматривая книжный шкаф. В одной руке он держал упаковку разобранных картонных коробок, в другой — голубой рулон мешков для мусора. Что-то из отцовского имущества еще годилось для благотворительных организаций. Остальное придется выбросить.

— А это помнишь? — спросил он.

Бекка кивнула, обрадованная его улыбкой. Билл глядел на снимок трехлетней Холли. Их дочь держала в руке большой красный карандаш и улыбалась худенькой чернокожей девочке, стоящей рядом.

— Ее первый день в детском саду, — сказала Бекка.

Они принялись вдвоем исследовать содержимое книжного шкафа. Книг там не было — только несколько потрепанных номеров «Ридерс дайджест» и «Нэшнл джиогрэфик». Сувениры, привезенные из-за границы: испанские кастаньеты, китайская кукла. Все остальное пространство занимали альбомы с семейными фотографиями.

День свадьбы родителей Билла… Новорожденный Билл на руках у матери… Двухлетний малыш с короткой стрижкой держится за отцовское колено… Свадьба Билла и Бекки… А дальше — Холли от первых в ее жизни снимков до тех, что сделаны в Китае.

— Ему было очень одиноко.

— Я раньше тоже так думала. А оказалось — очень многие любили твоего отца. Сам видел на похоронах.

На кофейном столике лежал буклет с программами телепередач. В тот день отца спешно увезли в больницу, и передачи, обведенные красным, остались непросмотренными. Боевики, вестерны, семейные сериалы, спорт.

— Так как, начинаем? — спросила Бекка. — Или, если не хочешь сейчас, приедем в другой день.

Билл покачал головой.

Бекка занялась кухонными шкафами и полками. Почти все продукты, которые там хранились, исчерпали свой срок годности еще в прошлом веке. Доверху наполнив несколько голубых мешков, Бекка поднялась на второй этаж. Билл сидел на кровати перед раскрытой зеленой шкатулкой для документов. Она молча примостилась рядом. Ее муж держал снимок, вырезанный из журнала: Билл в строгом черном костюме и черном галстуке, а рядом — она в вечернем платье. Они обнимали друг друга за талию, держа в свободных руках длинные бокалы с шампанским и смущенно улыбаясь.

— Наш первый корпоративный вечер в твоей фирме. Мы тут совсем юные.

Билл молча кивнул. Шкатулка была полна вырезок из деловых изданий. Билл смотрел на них, не притрагиваясь. Тогда Бекка начала сама доставать листки из шкатулки. Она брала их очень осторожно, словно это были древние манускрипты и Бекка опасалась, что они могут рассыпаться.

— А это помнишь? — спросила жена, показывая свидетельство о награде, которую Билл получил еще в студенческие годы.

Порванный край свидетельства был аккуратно заклеен скотчем.

— И он хранил всю эту дребедень! — воскликнул Билл. Он покачал головой и спрятал лицо в ладонях. — Мне так хотелось, чтобы отец мной гордился.

— Ты этого добился. — Бекка обняла его за плечи.

Билл сидел, не отнимая ладоней от лица.

— Ты только не теряй в меня веру, Бекки. Что бы ни случилось.

Эти слова рассмешили Бекку.

— Да с чего бы это?


Они втроем стояли у подножия холма и ждали. Издали доносился негромкий шум дороги. В парке кричала резвившаяся малышня. В голых ветвях шелестел ветер.

— Сегодня нам не повезло, — наконец сказал Билл. — Идемте домой.

Бекка колебалась.

— Может, подождем еще немного?

Холли театрально вздохнула.

— Мамочка, надо подождать еще, — произнесла она, столь же театрально опуская плечи. Чувствовалось, что девочка устала, но изо всех сил скрывала это от родителей. — Ну пожалуйста.

— Только одну минуту, — согласилась Бекка.

Муж и дочь сомневались, а в чудесах сомневаться нельзя. Бекка не сомневалась. Она знала: это обязательно произойдет.

Потом она увидела их — спрятанных жирафов. Пока Билл и Холли глазели по сторонам, Бекка вдруг заметила над частоколом голых деревьев пятнистую шею жирафа. Казалось, он тоже глядел на их семью, задумчиво пережевывая листья. Бекка не успела и рта раскрыть, как появился второй, а затем и третий жираф. И все они с некоторой укоризной смотрели на этих странных людей, которые позволяют себе сомневаться в чудесах.

— Да смотрите же! Вон они! — наконец крикнула Бекка, боясь, что жирафы в любую секунду исчезнут.

Холли прыгала и хлопала в ладоши. А жирафьи шеи неторопливо покачивались в лучах неяркого зимнего солнца. Потом Билл и Бекка, совсем как малые дети, тоже принялись аплодировать спрятанным жирафам.


Ночь перед отлетом в Шанхай Биллу хотелось провести наедине с женой и дочерью, но не в неуютном отцовском доме, а в каком-нибудь отеле. Узнав об этом, Сара бурно запротестовала. После всего, что она сделала для Холли и Бекки, упорствовать было совестно.