Боже, да какое бы мне до всего этого   дело? Вот как будто бы мало мне проблем! Как раз вот этот факт, что Северов был там с кем-то и занимался сексом – наименьшее, что должно бы сейчас меня волновать!

   Но…

   Почему же тогда так гадко от этого понимания?

   Как будто вот мы пара, а он мне изменил?

   Черт! Надо собраться и думать о том, что действительно важно! Да и если Север кому-то изменил, то как раз таки той самой Милене, и со мной, а вовсе не наоборот! Я для него – вообще никто и совершенно непонятно, почему он вообще обратил на меня внимание! Почему не бросил там, в лесу, не отдал Гордею, чтобы тот убрал ненужную свидетельницу, зачем занялся со мной сексом?

   Сомневаюсь я, что вокруг него мало женщин.

   Лучше меня, умнее, опытнее, более красивых и ухоженных, таких, которые ему по уровню!

   Вряд ли во мне есть хоть что-то, что смогло бы его зацепить!

   Скорее всего, это действительно просто сработал адреналин.

   Нечто неконтролируемое, что вызвало в нем первобытное желание, тот сумасшедший, безумный напор, с которым он на меня набросился…

   Даже сейчас дергаюсь, как от удара током, стоит только вспомнить его глаза.

   Каким безумным, обжигающим голодом они полыхали. Ураганной, неконтролируемой, безумной страстью, что все вокруг, кажется, накрывала, подобно бушующей стихии! Такой дикой неумолимой жадностью, от воспоминания которой у меня снова начинают подкашиваться ноги, а соски простреливает насквозь, отбиваясь током внизу живота, в горящей до сих пор промежности, что сейчас начинает полыхать с новой силой. О, Господи.

   Дрожь проходит по всему телу, накатывая, как обжигающая волна душа, когда я вспоминаю, как он обрушился своим жадным ненасытным ртом на мои губы, как властно толкнулся языком, сметая все мое сопротивление. Как обжигающе сминал, толкаясь им внутрь, оживляя во всех моих рецепторах какие-то немыслимые точки, ощущения, - безумные, ненормальные, наверное, такие же дикие и первобытные, как и та страсть, что охватила его с тот миг…

   Это какая-то совершенно невозможная энергетика! Захлестывающая все вокруг, сметающая все на своем пути! Сбивающая с ног и со здравого смысла!

   Даже сейчас, оказавшись в безумно сложной ситуации, тогда, когда я и представить не могу, что будет с моей жизнью, когда его нет рядом, я все равно ощущаю ее безумной дрожью кончиков пальцев! С ума сойти…

   И снова заставляю себя встряхнуться и подумать.

   Нужно понять. Хотя бы то, что я могу!

   Отбросить от себя все то, что ненужно, что совершенно сейчас не важно и ничем мне не поможет!

   Но почему это так трудно, Господи!

   Почему в висках до сих пор звучит его низкий бархатно-хриплый голос, которым он произносит мое имя?

   Как будто он сам проник мне в голову, в нутро.

   И имя мое вдруг становится каким-то совершенно другим, наполняется каким-то новым звучанием и значением…

   Черт!

   И от нелепых мыслей о том, с кем он был до меня в кабинете и с кем проводит время сейчас, - наверняка со своей Миленой, может, даже выплескивает сейчас в нее остатки своего адреналина, заткнув ей рот своим языком так, что она ни возмущаться, ни трепыхаться под его руками не способна, я почему-то чувствую, как будто меня ударили под дых! Господи, ну вот с чего бы?

   Или это просто откат?

   Странная реакция на все, что пришлось пережить?

   А, может, я так реагирую из-за того, что он стал моим первым мужчиной?

   Пусть даже так – ненормально, полубессознательно, практически насильно! Хотя, даже если бы он и не выставил мне такого нелепого условия, - разве его бешенная страсть смогла бы не заразить меня, не проникнуть внутрь, как вирус? Как яд, который мне вкололи внутривенно…

   Черт!

   Заставляю себя подняться и щедро плеснуть себе в лицо ледяной водой.

   Надо собраться.

   Перестать витать в облаках, как маленькая, наивная романтическая дурочка.

   Я не принца на большой дороге повстречала.

   А опасного хищника, во власти которого моя жизнь. Который переломить ее может, как соломинку. И даже не заметить.

   Какая теперь разница, почему он меня не дал убить Гордею, почему набросился, став моим первым мужчиной? Что, кажется, совсем ему не понравилось!

   И уж тем более, меньше всего мне стоит сейчас думать о том, с кем он проводит время и кто его ласкает, кого он сам доводит до исступления, сводя с ума своими сумасшедшими глазами и прикосновениями!

   Важно лишь одно – что со мной будет дальше!

   Растираю виски, пытаясь сосредоточиться, но ничего не выходит.

   Я слишком вымотана. Слишком даже для того, чтобы сложить дважды два. Жизнь слишком на крутых американских горках меня сегодня прокатила.

   Все еще пытаюсь что-то прикинуть, понять, чем бы я могла на самом деле пригодиться живущему на Олимпе Северову. Чтобы ухватиться за это ради спасения собственной жизни.

   Но ничего так и не выходит.

   Я просто проваливаюсь в какой-то больной, тягучий сон, хотя казалось, что заснуть сейчас, во всей этой обстановке, с Гордеем, находящимся в такой опасной близости, - просто невозможно!

   « Он никого не селил в своем доме» « У вас это серьезно» - будто сквозь бред, звучат в голове странные слова Сергея. А губы горят, будто снова и снова их обжигает его безудержный напор…

Глава 20

   Когда распахнула глаза, из окон лился уже абсолютно дневной свет.

   Поморщилась, чувствуя безумную слабость во всем теле.

   Удивительно, как я вообще смогла уснуть!

   Зато стоило мне лишь понять, где нахожусь, как сон будто рукой сняло.

   Тут же почти подпрыгнула на постели.

   И обомлела, заметив на тумбочке рядом стакан воды, разложенные лекарства.

   Выходит, пока я спала, в комнату заходили!

   Холод противно ползет по спине, вдоль позвоночника.

   Даже не сомневаюсь в том, что, скорее всего, это был Гордей. Именно он наверняка оставил здесь прописанные Сергеем лекарства.

   От понимания того, что он стоял в этой спальне надо мной, совершенно беспомощной, стало дурно. Даже в глазах потемнело. Он ведь мог сделать все, что угодно! Нет, я ни на секунду не остаюсь здесь в безопасности, ни на миг нельзя расслабиться, ведь он просто придушит меня! Как и хотел…

   Хотя…

   Разве не спящая, я могу хоть как-то ему противиться? Не позволить сделать то, что он собирался?

   Увы. Сплю я или на ногах, - ничего это в моем положении не меняет.

   Все решает только он. Тот, в чьем доме я сейчас нахожусь.

   Вместо страха почему-то ощущаю безумный голод, будто и не кормил меня вчера Сергей. О воспоминании о тех тарелках, что он приносил, желудок скручивает спазмом.

   Прислушиваясь, замираю даже дыханием.

   В доме не слышно ни единого звука. Хотя, - мне ли не знать, что эти люди, будто наделенные сверхспособностями, умеют передвигаться совершенно бесшумно… И не только передвигаться, а еще и вершить страшные дела…

   Через какое-то время я все же решаюсь выглянуть из комнаты. Кажется, в доме, кроме меня, и правда никого.

   Огромные окна зашторены тяжелыми перламутрово-кремовыми занавесками.

   Выскальзываю из комнаты, дергаясь от каждого шороха. Подхожу к занавескам, осторожно заглядывая во двор через окно.

   Прибывшая вчера охрана – на месте. И Гордей тоже. Курит, широким шагом ходит по двору. Беседует о чем-то то с охраной, то по телефону.

   Вид у него жутко недовольный. Еще бы! Наверняка у него были намного лучшие планы на новогоднюю ночь и первый день года, чем охранять никому неизвестную и ненужную девчонку, еще и лекарствами ее обеспечивать.

   Быстро опускаю занавеску, когда Гордей начинает разворачиваться к окну.

   В конце концов, он сейчас довольно далеко от входа в дом. Надеюсь, и внутрь заходить не собирается. Ну, в крайнем случае, не убьет же он меня за то, что я вышла из комнаты, в которой он приказал мне находится?

   Все равно иду дальше почему-то на цыпочках, как будто он может меня услышать.

   Ощущение такое, что этот человек даже сквозь зашторенные окна способен рассмотреть все, что происходит в доме.

   Любуюсь огромной гостиной, напоминающей скорее дворец. Идеальная чистота, полы и мебель просто сияют, все безупречно и дорого. Все в светлых перламутровых тонах, даже сама мебель белая. Только кресла цвета темного шоколада. Роскошь. И красота. Как и сам хозяин этого дома.

   Сразу нахожу кухню, - из гостиной ведет множество дверей, но дорога к ней отдельная, по коридору сразу от входной двери. И снова застываю, буквально ослепленная сиянием совершенно белоснежного помещения, разбавленного лишь сиянием металлических поверхностей. Немыслимо! Эта кухня настолько большая, что здесь вполне мог бы поместиться небольшой ресторанчик!

   Да и еды оказывается ровно столько же, никак не меньше. Маленькую свадьбу можно накормить!

   Набрав себе полную тарелку деликатесов, все так же на носочках возвращаюсь обратно. Подумав, беру из бара и бутылку бренди, плеснув в так и оставшийся с ночи на тумбочке стакан.

   Горло просто горит, я действительно вчера слишком перемерзла. Так что сейчас это пойдет мне на благо.

   Из горла вырывается нервный смешок, когда вспоминаю тост, произнесенный вчера Сергеем.

   За новое счастье?  

   Мне бы в живых остаться…

   Понимаю, что сидеть вот так, чувствуя себя не просто на иголках, а на самых что ни на есть, острых гвоздях, я не могу, потому что просто сойду с ума, накручивая себя все больше и больше.

   Нужно что-то делать, только вот что?

   Бродить по дому все-таки страшно, Гордей все, что угодно может подать как непослушание и расправиться со мной. В который раз благодарю себя за то, что не решилась рассказать обо всем Сергею, попросить о помощи.

   Заглядывать в шкафы, чтобы отвлечься? Тоже не вариант. Наоборот, так я буду нервничать еще сильнее, ведь каждая вещь, которую здесь увижу, будет напоминать мне о человеке, в чьей власти я нахожусь! И нервничать я буду только сильнее! А это  истощает и делает слабее, затмевает разум и сознание, тем более, когда ничего не можешь сделать!

   Немного подумав, решаю все же включить телевизор. Хоть какой-то способ себя отвлечь…

   На какое-то время это даже удается, музыка, знакомые песни, неизменно транслирующиеся в Новый год слегка отвлекают.

   До тех пор, пока…

   – Новогодний скандал! – вещает журналист с видом гончей, которая почуяла кровь жертвы.

– Известного бизнесмена, мецената, человека года по версии журналов, застали с никому неизвестной девушке! Тогда как он вместе со своей невестой должен был дать интервью и поздравить нас всех с наступившим Новым годом!

   И крупным планом – тот самый кабинет

   Спина Севера, его дергающиеся бедра, вбивающиеся в меня.

   Мои ноги на его бедрах, которые он придерживает руками.

   На секунду, мельком – мое лицо, которого я не узнаю.

   Совершенно бледное, только лихорадочно горят щеки. Тушь поплыла, оставляя под глазами серые дорожки. Ярко-красная помада размазана по щеке и подбородку, как будто я очень долго и страстно целовалась…


   Всего секунда, - Север тут же разворачивается, закрывая меня собой. Но…

   И этой секунды достаточно, чтобы все успели меня рассмотреть! А уж о том, чем мы занимались тут даже и слепой бы догадался!

   Господи! Какой кошмар, какой позор! Да меня вся страна увидела! В таком положении!

   Вопросы репортеров сыпятся на Севера градом. Но и теперь, как и тогда, я их не способна расслышать.

   Зато на весь экран – лицо той самой брюнетки.

   Красивое, ухоженное, модельной внешности, вот как будто с картинки!

   Она в роскошном же черном платье, облегающем тело, как вторая кожа. Высокая упругая большая грудь, размера, наверное, пятого, так и выпрыгивает в камеры из почти ничего не прикрывающего декольте.

   Белая, фарфоровая кожа, вот даже ощущение, что как ракушка, перламутром отливает. Длинные черные ресницы, ярко-красные пухлые губы. И ноги. Ноги просто от ушей и такое ощущение, что они не заканчиваются!

   На идеальном лице шок.

   Она дрожит и предъявляет Северу свои претензии, кажется, совсем забыв о репортерах, о том, что это сейчас видит чуть ли не вся страна. Обвиняет в том, что он со мной развлекается всю ночь. А Север и не отрицает, наоборот, подтверждает это!

   О, Боже!