Его губы сжимаются в тонкую нить. Такое ощущение, что прям до боли.

   Из горла вырывается что-то похожее на короткий рев.

   Он так же резко забрасывает меня на плечо, прихлопнув тяжелой рукой по спине, прижав так, что начинают хрустеть ребра, а дышать становится просто невыносимо тяжело!

   Размашистым шагом идет к дому, на этот раз в самому входу.

   И я прямо вижу, как бешено раздуваются сейчас его ноздри.

   А тяжелое дыхание бьет по мне не хуже, чем плетью, затрагивая все нервные окончания.

   Даже хорошо, наверное, что возле его лица сейчас мои ягодицы, а не голова! Лучше мне его не видеть, от одного воздуха, который от со свистом выдыхает сквозь сжатые зубы, уже темнеет в глазах!

   Что он теперь сделает? Такой вот, разъяренный?


   С силой толкает тяжелые кованные ворота, распахивая их настежь.

   Будто из-под земли перед ним тут же появляется один из охранников. Видно мне мало, как ни изворачиваю шею, а все равно очень трудно рассмотреть что-либо из-за огромного плеча.

   И тут же снова хочется сжаться в комок. Даже этот высокий, просто невероятно огромный мужчина выглядит почти пигмеем рядом с Северовым…

   – Влад Александрович… - бодро начинает он.

   – Уволены. Все, - жестко бросает Влад , шагая дальше, даже не останавливаясь.

   Черт! А я-то надеялась хоть на какую-то отсрочку… Он сейчас просто бешено зол! Разговор с его людьми мог бы немного приглушить эту ярость. Но мне, естественно, снова не повезло. Как будто все невезение мира буквально свалилось именно на меня с этого года! Чем я так прогневила саму жизнь? Которая кажется мне сейчас ничем не лучше разъяренного Севера. И совершенно такой же беспощадной!

   Ведь каждый раз, когда я уже решаю, что мне наконец-то выпал счастливый билет, она подбрасывает мне еще большие трудности! Ох, лучше бы я просто тихонько сидела в этом доме!

   Дожидалась бы его хозяина, попыталась бы поговорить!

   Но тогда мне казалось, что хуже, чем быть здесь пленницей, быть уже не может!

   Может! Еще как – может!

   Об этом говорит прижимающая меня к плечу все крепче рука!

   Его порывистое дыхание.

   То, как он с силой пинает ногой входную дверь, заставляя ее загрохотать о стену. 

   Ни на кого больше не глядя, не обращая внимания на едкий дым, заполнивший комнаты, не выясняя даже, что здесь произошло, Север просто тащит меня в ту самую спальню.

   Бросив на ходу единственное слово.

   - Вон!

   Кажется, оно его любимое.

   По крайней мере, его я слышала чаще, чем все остальные.

   – Но… Влад Александрович, - слышится неуверенное. – Тут…

   - Все вон, что здесь неясного?

   Теперь он уже рявкает, даже не пытаясь хотя бы выглядеть сдержанным.

   Ой, мамочки….

   Оказаться с ним вот таким запертой в доме, вдвоем, - хуже, чем в клетку с опасным хищником зайти и еще замок за собой закрыть…

   Дверь спальни захлопывается с таким же грохотом, с ноги. Даже с большим, - мне кажется, что она сейчас, вместо того, чтобы захлопнуться, просто разлетится в щепки.

   Север резко сбрасывает меня с себя, так, что мне с трудом удается удержаться на предательски дрожащих ногах. 

   Впечатываюсь в стену, желаю только одного, - вжаться в нее полностью.

   А он нависает.

   Прижимает меня к ней еще сильнее своим невозможно огромным, каменно твердым телом.

   Чувствую его ярость, его слишком тяжелое дыхание с вырывающимися из него легкими хрипами.

   Хочется зажмуриться. Вжать голову в плечи и испариться.

   Неимоверным усилием воли я все же заставляю себя поднять голову и посмотреть ему прямо в полыхающие яростью глаза.

   – Блядь, - вырывается хрипом из его губ.

   И тут же тяжелый кулак с грохотом впечатывается в стену прямо у моей головы.

   - Ты что творишь, пигалица? – Что устроила? Тебе совсем жить надоело?

   - У нас был договор, - он глубоко вдыхает, будто этим вдохом усмиряет собственную ярость.

   Голос становится более спокойным, в него снова добавляются те самые бархатные нотки, от которых невольно коленки сами начинают дрожать. Но он звучит слишком вкрадчиво. И я прекрасно слышу даже сквозь одежду, как бешено колотится сейчас его сердце. Каждый его удар будто отбивается физически, бьет прямо в мои ребра. Эта вкрадчивость опаснее крика. Однозначно понятно.

   – Ты заключила его по собственному выбору.

   Успеваю только судорожно сглотнуть. Из горла вырывается тихий жалкий писк, потому что его рука тут же оказывается на моей груди, скользнув под одежду.

   – Ты знаешь, что бывает с теми, кто нарушает договор?

   Пальцы сжимают мой сосок, выкручивают его вверх, и мое тело снова выходит из-под моего контроля, мгновенно реагируя, тут же опаляя меня насквозь жаром. Волна, полыхающая, пронзающая меня, как током, спиралью раскручивается внизу живота.

   Не смотреть. Не смотреть бы еще в его глаза!

   Но не могу оторваться! Он снова будто загипнотизировал меня, в одно мгновение полностью подчинил своей власти.

   Даже голову повернуть не могу.

   Только губу закусываю, не в силах оторваться от его потемневшего, совершенно черного взгляда, в котором уже начинает полыхать знакомое мне пламя.

   – Их ждет наказание, - каждое слово этих бархатных звуков бьет по мне, как по оголенному нерву.

   Все тело покрывается мурашками в единый миг.

   – Тяжелые санкции, - лицо Северова приближается, а рука обхватывает уже всю грудь полностью.

   Сжимает, и я чувствую, как заостряются соски под его прикосновениями, бьющими меня током, простреливающими насквозь. Даже на губах начинает пощипывать. И в пальцах появляется какая-то странная ломота.

   Черт!

   Ему никаких ножей, вообще никакого оружия не надо! И силу свою нереальную, нечеловеческую применять!

   Даже если он прямо сейчас свернет мне шею или начнет рвать на куски, - я даже не шелохнусь, не пикну!

   Так и останусь стоять застывшей скульптурой и млеть от того, что он ко мне прикасается!

   Какой безумной силой он наделен?

   Его горячая, просто обжигающая рука скользит ниже.

   По-прежнему нависая надо мной, Север буравит мои глаза таким опасным, искрящим взглядом, что прострелы в сосках становятся еще сильнее, по нарастающей, хоть он давно и не прикасается к ним.

   Пальцы опускаются на живот. Проводят круги вокруг пупка, приближаясь к нему с каждым движением.

   И я вздрагиваю. По телу проходит странная судорога. Заставляет тело выгнуться под его руками.

   Судорожно ловлю воздух распахнутым ртом. Непроизвольно облизываю губы. Они, как и горло, просто до безумия пересохли.

   Меня потряхивает, всю обдает мелкой дрожью. Она зарождается внутри, внизу живота, поднимаясь вверх, заставляя задыхаться.

   Что он делает?

   Он пытает меня! И я никак не могу воспротивиться этой пытке…

Глава 27

   – Что это? – хриплый голос отрезвляет меня, как пощечина.

   Хлопаю глазами, как последняя дурочка, не сразу соображая, что он имеет в виду.

   Я будто вообще не здесь. То, как реагирует на него мое тело, то, что он с ним делает, будто наркотиком меня накрыло. Снова. Уже во второй раз. Одни ощущения, которым нет сил сопротивляться, нет никакой возможности не поддаваться, позволяя ему делать все, что ему хочется. Никакого здравого смысла. Как во сне. Как в дурмане.

   Мне нужна вечность, чтобы понять, о чем он говорит.

   И лишь когда Север отстраняется, перестает сжигать меня своим жаром, вдруг доходит.

   Это же он на бинты рукой наткнулся! Боже, какой кошмар! Какой позор!

   – Это… Я… - черт, слова выдавить не могу, связного ничего произнести не способна. Да и что тут объяснять? Как?

   - А ну-ка, - он отстраняется еще дальше, и я прямо губу закусываю. Вдруг ощущение такое, будто я лишилась чего-то жизненно важного. Как будто из горячего моря меня выбросило на холодный ветер.

   – Повернись, - сухо командует Север, и я послушно кручусь вокруг своей оси.

   – свитер сними, - его голос снова меняется до неузнаваемости.

   Опять сейчас такой же ледяной, как тогда, в машине, при первой встрече. Хлесткие приказы, которым невозможно не подчиниться. Но в них сквозит и что-то еще… Не пойму, не разберу…

   Он зол, что я взяла его одежду? Ну, так моей он мне не оставил! Платье исчезло, я не смогла его найти, когда пришла в себя!

   Ой, ну о чем я снова думаю?

   На фоне того, что я обманула охрану и пыталась сбежать, одежда – не самое страшное из преступлений! Так что, если он будет меня убивать, то точно не за это!

   Послушно, как кукла, стягиваю через голову свитер, оставаясь перед ним в самом идиотском, абсолютно нелепом виде.

   Футболка, брюки, что еле держаться, перемотанная бинтами, чтобы они хоть совсем уж сразу не слетели. И туфли на шпильках.

   На что я похожа? Даже представлять не хочу.

   Только почему тогда сразу вспоминается его нереально ухоженная красавица Милена?

   Стыдно. Так стыдно, что провалиться хочется от стыда. Даже лицо руками закрываю.

   – руки убери. Вниз! – командует Север, и я снова слушаюсь, как самый настоящий робот, которому в программу записано подчиняться одному этому голосу.

   Что он сейчас сделает?

   Выпинает вон? Отдаст своим охранникам, решив, что вот такое ему явно не подходит?

   С изумлением распахиваю глаза, когда слышу его хохот.

   Запрокинув голову, он просто смеется. Причем так удивительно весело, заразительно, что и сама расплылась бы в улыбке вместе с ним. Даже лицо его полностью преображается. Таким открытым становится. Потянуться прямо хочется. И ямочки еще эти на щеках…

   – И далеко ты собиралась уйти в таком виде?

   Все веселье снимает как рукой. В один миг.

   Лицо снова становится жестким. Челюсти сжимаются. Глаза превращаются в лед, а голос – в металл в чистом виде.

   – Здесь элитный поселок. Охраны больше, чем у президента. Тут незнакомца не выпустят, даже с документами. Пока не пробьют по всем каналам, кто, к кому и зачем приезжал. А ты выглядишь, как бомж, Даша. Как воришка, что стащила чужую одежду.

   – Меня даже спрашивать бы не стали, - наступает, полыхая глазами. Один шаг вперед, - и меня морозит. Отчаянно вжимаюсь в стену.

   – Трахнули бы тебя всем скопом, а потом в полицию бы сдали. Что бывает там с девочками без документов, тебе объяснить? Это кроме того, что, нарушив договор и сбежав, ты больше не под моей защитой. Как думаешь, что было бы раньше? Гордей до тебя бы добрался или все-таки участок? Даша! – его пальцы опускаются мне на скулы. Сжимают. Припечатывают. Последнее слово, мое имя произносит не мягче. Будто размазывает меня одной вибрацией своего голоса.

   Закрываю глаза, теперь уже позволяя ногам подогнуться по-настоящему.

   Он прав, - о чем я только думала?

   Да ни  о чем! Только как бы сбежать, выбраться отсюда!

   А вообще…

   Ну, смешно же,- только сейчас понимаю. Разве Гордей не успел узнать обо мне все, что только можно? Куда бы я подалась? На вокзал? В съемной квартире он бы наверняка меня нашел! Или его люди! А дальше? В глубинку? К родителям? Даже опускаю вопрос о том, как бы я доехала туда без денег. Ну, допустим, что-то бы вышло. Телефон бы у прохожего попросила бы, с Юрой бы связалась. Денег он бы мне точно на первое время и на билет бы дал. А потом?

   Родителей, вполне возможно, уже тоже нашли. Может, и следят даже за ними. А Юрку? Успели вычислить? Или нет? Может, уже и за ним установлена слежка…

   А о том, что отсюда я никак не выберусь, что здесь посты пропускные, я, черт, даже и не задумывалась! Не помню, чтобы мы с Гордеем что-то такое проезжали!

   Хотя…

   - Я могла бы сказать правду! – бормочу совсем неуверенно. – Меня теперь так просто нельзя убить или закопать в каком-нибудь лесу! Все каналы теперь уже мое лицо прокрутить успели! Так и сказала бы на посте, что я твоя любовница!

   Да. Влад, сам того не желая, а все же дал мне в руки козырь. Страховку от себя самого. Этой совершенно ненужной, позорной для меня известностью. От которой так стыдно, что даже не знаю, как бы смогла людям в глаза после такого смотреть. Хоть одолжить у девчонок денег и сделать пластическую операцию, ей-Богу!

   – Серьезно?- густая черная бровь взлетает вверх. Лицо становится таким жестким, что просто замораживает. – Любовница? – громыхает, а у меня начинает дергаться подбородок. От обиды. И даже не за то, каким вышел мой первый раз, нет. За то, что его видела вся страна. За известность эту свою позорную.