— Переодевайся, я зайду через пять минут.

Я не хотела, чтоб он уходил вообще. Мне не хочется оставаться наедине, чтоб раз за разом прокручивать эту ужасную картину у себя в голове. Но переодеться мне нужно, поэтому я киваю, и Тимур выходит. Я снимаю с себя мокрое белье, и натягиваю свои домашние штанишки с майкой. Трогаю свою разбитую губу… Урод. Внутри начинает закипать злость.

Стук в дверь.

— Ты все? — интересно, давно ли это Тимур стал стучаться?

— Заходи.

Тим входит в комнату с двумя чашками чая. Я слабо улыбаюсь, но по-моему, он не сильно верит в эту улыбку. Тимур ставит кружки на стол и подходит ко мне. У меня внутри появляется непреодолимое желание обнять его и еще раз взреветь белугой, обхватываю себя руками, чтоб хоть как-то справиться с ним.

— Расскажешь? — он берет меня за плечи, заглядывая в глаза. Или даже немного глубже. В душу.

Внутри все просто пропитано болью и обидой, мне просто нужно с кем-то поделиться этим. Не думаю, что он использует это потом как-то против меня. К тому же до сегодняшнего дня он был честен со мной, пора отплатить ему тем же. Пусть познакомиться с моей настоящей жизнью.

— Садись, — я киваю на диван, и присаживаюсь в уголок, обхватив свои колени. Тимур присаживается рядом.

Он напряжен. Это видно по сжатым кулакам, хмурому лицу. Я кладу свою ладонь на его.

— Обещай не перебивать меня. — он кивает и чуть расслабляется. Или мне кажется.

— В общем… — я выдыхаю, стараясь нащупать правильное начало для своего рассказа. — Мой отец умер, когда я была подростком. Мать сразу же нашла себе замену. Петр. — от произношении этого имени у меня навернулись слезы. Тимур взял мою руку, но не перебил меня. — Он очень сильно пил, мама пыталась вылечить его. Кодировала. По бабкам водила. В итоге начала просто выпивать с ним. И спилась. — я выдыхаю, глотая ком, который стоит у меня в горле. — с четырнадцати лет я выживаю сама. Сначала приходилось воровать, — я смотрю на Тимура, ища в его глазах презрение, но нет даже малейшего намека, — меня ловили, ставили на учеты, в шестнадцать я получила условку. Но я не горжусь этим. Это было лишь для того, чтоб я могла покушать. В семнадцать я смогла устроиться на неофициальную работу, и сразу же завязала со всеми этими делами… — взгляд у Тимура такой мягкий, будто я рассказываю, как кормила лебедей, а не как тягала кошельки из сумочек. — Я начала работать и копить на мамино лечение. Я верю, что она выздоровеет. Но все деньги она у меня украла. Где-то с шестнадцати мой отчим проявлял ко мне…интерес… — я замолчала, приводя свои мысли в порядок. — до этого не было никаких решительных действий. До сегодня… — в голове снова всплыла его похотливая улыбка, слезы сами вырвались наружу, прокладывая мокрую тропу на моих щеках. — он просто заломал мне руку, рвал одежду..- я уже всхлипываю во всю, потеряв контроль, — я ударила его бутылкой по голове. Я убила его?

Тимур притягивает меня к себе и прижимает так сильно, будто хочет вытеснить эту боль из меня. Почему-то мне становится спокойнее от его аромата. От его поглаживаний по спине.

— Не переживай, такие, как он — живучие. Их и лопатой не добьешь, — он оттягивает меня за плечи от себя и вытирает слезы пальцами. Ты все сделала правильно. — Его голос напряжен, будто он цедит слова через зубы. — Просто скажи, где мне его найти. — я отрицательно матаю головой, и он вновь притягивает меня к себе.

Я не хотела их встречи. Не хотела вмешивать Тимура в дела своей семьи. Это мой крест и только я буду его нести.

— Зачем ты вообще туда поперлась?

— Я принесла им продукты.

— Нет, я еще не встречал таких, как ты. У меня даже нет подходящего слова в лексиконе, чтоб описать тебя. — он целует меня в висок, и я окончательно расслабляюсь в его руках.

— Раз уж я теперь все знаю, обещай не ходить туда одна. — его голос очень строг. Я киваю и он продолжает гладить меня по плечу, не освобождая из свои объятий. — Чай хочешь?

«НЕТ! Я не хочу, чтоб ты отпускал меня!» — хочется крикнуть, но я лишь киваю и нехотя отстраняюсь от него.

Тимур

Маша уже успокоилась, и спокойно пьёт свой чай. Я тоже стараюсь делать вид, что спокоен, хотя внутри все просто разрывает. Хочется пойти прямо сейчас и вбить этому уроду нос в череп. Сломать ему его руки, которыми он посмел тронуть эту девушку. "Уничтожить" — это слово просто занимало все мои мысли. Каждая клетка моего мозга давала мне сигнал "убей", и сдерживала лишь рядом сидящая, с опухшим носом и разбитой губой Маша.

Когда я увидел ее у двери, мне хотелось просто выбежать на улицу и бить каждого встречного. Без разбора бить всех. Каждая слеза, скатывающаяся с ее глаз, превращалась в масло, которое она подливала в костёр моей ненависти к каждому, кто хоть на тысячную долю причастен к ее слезам.

Маша допила свой чай и поставила кружку на стол. Я сделал пару глотков от силы, моё горло было скованно ненавистью.

Она смотрит в стену пустым потерянным взглядом. Я ещё не видел таких безликих глаз.

Я беру ее за плечи и притягиваю к себе. Она не сопротивляется, а наоборот обхватывает мой торс своим хрупкими ручками. Ее дыхание ровное, размеренное у моей шеи заставляет ожить не только пах, но и сердце. Бля, по-моему я реально попал…

— Я знаю, что тебе нужно, — решаю нарушить тишину. Она чуть поднимается с моего плеча и смотрит вопросительно на меня.

— И что же?

— Напиться.

Маша усмехается.

— Ты все свои проблемы так решаешь? — наконец — то она хоть немного повеселела.

— Фактически все, да! Зато могу с уверенностью сказать, что я один из самых счастливых людей планеты.

— Если бы психологи работали по твоей схеме, то грустных людей было бы вдвое меньше, — Маша уже улыбается и мне даже как-то легче.

— А алкоголиков в два раза больше.

Она смеётся, по-моему, даже искренне. Я смеюсь тоже, только желание раздробить этому уроду череп, ещё не покинуло меня.

— Ой, мне же еще на работу сегодня, — Маша подскакивает, начинает метаться по комнате.

— Может быть, сегодня ты посидишь дома? Видок у тебя не гуд. — Маша останавливается и выгибает бровь. — Что? Думаешь, я стану тебе врать?

На самом деле мне просто не хотелось, чтоб она уходила. Маша стоит в растерянности и, видимо, взвешивает все за и против.

— Ладно, — соглашается она, — только надо позвонить и предупредить, что я заболела.

— И в универ завтра лучше не идти. — бросаю я, делая глоток чая.

Маша возмущенно вскидывает брови.

— Что? За полторы недели учебы, ты уже дважды придешь избитая. Да и к тому же рядом нет Тимура, который, возьмет эту проблему на себя. — Маша закатывает глаза и фыркает.

— Считай, ты меня убедил. — она встает и направляется к выходу, — только думай чем будешь развлекать меня эти сутки. — кидает она у самой двери.

Она сказала это тихо и спокойно, без каких либо намеков, но моя фантазия уже рисовала самые красочные картины нашего совместного отдыха. Черт, только от одних мыслей о ней стояк. Она ведьма, что ли?

Глава 13

Мария

Я посмотрела на себя в зеркало. Да, вид был не самый презентабельный, но на работе меня бы поняли, они в курсе моих семейных " сложностей". Все дело было в том, что мне абсолютно не хотелось видеть людей, тем более пьяных. А в нашу забегаловку ходят отнюдь не семейные пары, поэтому я легко согласилась на предложение Тимура остаться дома.

К тому же провести день с ним — не самая плохая перспектива. А точнее, очень даже хорошая.

Я набрала номер Алисы и попросила предупредить нашего директора что я заболела. Вообще-то номер Арсена Мурадовича у меня был, но если бы я позвонила напрямую ему, то он бы засыпал меня кучей вопросов и убедил бы, что моё состояние позволяет мне выйти на работу, даже если мне оторвало ногу, или парализовало половину тела. У него просто великий дар убеждать.

Потом я позвонила нашей старосте Кате и тоже соврала, что мне не здоровится. А может и не соврала, здоровой ведь меня не назвать.

Когда я вернулась в комнату, Тимур стоял у окна и внимательно всматривался в даль.

— О чем думаешь? — спрашиваю я, присев на диван. Тимур посмотрел на меня, затем снова отвернулся к окну.

— Думаю, почему Бог наградил девушек всего двумя сиськами, а не тремя… — он произносит это так загадочно и серьёзно, что до меня даже не сразу доходит, что он шутит.

Нет, ему нужно было поступать не на юридический, а в цирковое.

— Когда я попаду в рай, обязательно задам создателю этот вопрос, — добавляет он.

— Ты слишком самоуверенный. Знаешь в чем твоя проблема? — я прищуриваюсь, будто хочу разглядеть Тимура насквозь. Он отрицательно качает головой. — В том, что ты думаешь, что ты лучше всех, ты незаменимый и вообще этот мир крутится вокруг тебя. Однажды может произойти нечто, и ты камнем полетишь со своего седьмого неба, прямиком к нам, смертным, на землишку. Только учти, падать будет больно. — я не хотела, чтоб это звучало, как грубость, но я же решила быть с ним честной. Тем более, что после того, как я согласилась на предложение его отца, мне нужно хоть как-то отчиститься перед ним. Это, конечно, глупо, но я так успокаиваю свою совесть.

Тимур подходит ко мне и присаживается рядом.

— Это совсем не моя проблема, так как другие думают так же.

" Другие думают так же" перекривляю его мысленно. Нужно бы сбить ему его корону. Хотя в чем-то он прав. Ведь многие, действительно пускают по нему слюнки и мочат трусики, когда он им улыбается.

— Ладно, если ты закончил восхвалять себя, тогда рассказывай, какие у нас планы на день.

— Для начала мы приготовим что-нибудь покушать, потому что действие твоего волшебного омлета закончилось ещё пару часов назад, — Тимур встаёт и идёт к двери. — ну чего сидишь, смотришь на меня? Думаешь я один смогу справиться? — я улыбнулась. — ладно, если ты в меня веришь, я смогу все. — он выходит из комнаты.

Я только собираюсь встать, как из-за угла выплывает голова Тимура.

— Но я буду рад, если ты составишь мне компанию. — он строит ангельское выражение личика и хлопает глазками.

Улыбаюсь и иду к нему.

— Ты когда-нибудь бываешь серьезным?

Тимур пропускает меня на кухню первой и я плюхаюсь на стул. Он надевает фартук и роется в холодильнике.

— М-да-а-а-а, не густо… — протягивает он, не высовывая своего носа с холодильника.

— Прости, фуагра и лобстеры вчера закончились.

— Врешь, — он выглядывает из-за дверцы, — вчера я тут их не видел.

— Ладно, подловил — я поднимаю руки вверх, мол сдаюсь.

— Так как ассортимент не позволяет мне показать тебе все своё мастерство в готовке, то придётся довольствоваться жаренной картошкой.

Я киваю в знак согласия и устраиваюсь поудобнее, потому что не каждый день Тимур Дэнкель жарит картошку на моей кухне. Он достаёт картошку и начинает крутить ее в руках и неумело срезать кожуру, толще, чем стоило бы.

— Надеюсь твоё кулинарное мастерство будет лучше, чем твоё умение чистить картошку. — сдерживая смех, произношу я.

— Смейся, смейся. Я припомню это тебе, когда ты будешь облизывая пальцы, просить добавки.

Тимур с серьезностью сапера продолжил терзать бедную картошку, а я продолжила наблюдать за этой картиной. Даже, когда он хмурился, он все равно был красив. Губы плотно сжаты, взгляд сосредоточен. Он ее, словно, гипнотизирует, а не чистит.

— Ай, — Тимур роняет нож на пол, и вскакивает со стула.

Я тут же подбегаю, чтоб оказать первую помощь раненному олигарху. Тимур хватает меня за талию и притягивает к себе.

— Я думал, снаряд не попадает в одну воронку дважды, — он смотрит на меня своим хитрым взглядом.

— А я думала, что ассортимент твоих шуток настолько велик, что они не повторяются, — мой голос почему-то дрожит. Хотя нет, не почему-то, а от нашей близости. Вообще со мной творится что-то странное. Мне вдруг стало жарко и тесно, а сердце подскакивало до самого горла. Ну нет. Я отстраняюсь от него и он снова садится на стул и продолжает чистить картошку.

Я снова его оттолкнула. Только зачем? Мне же хочется его поцелуев, да и прикосновения его просто заставляют мою кровь закипать в венах. По-моему, я тоже ему нравлюсь. По крайней мере, я вижу искренность в его действиях, словах. И мне хочется верить, что моем первое мнение о нем было ошибочным, и что человек способен меняться. Тогда почему я не могу просто взять и позволить Тимуру быть рядом?

" Потому что ты работаешь на его отца и против Тима" — отвечает мне на мой вопрос совесть. Да, именно поэтому и не могу. Он для меня — работа. И после ее выполнения, нам придётся расстаться. Вряд ли, Тимур захочет остаться с девушкой, которой платил его отец за "дружбу" с ним. Черт, да он просто возненавидит меня.