— Так лучше, миледи?

— Безусловно. Благодарю вас.

Себастьян тоже сделал глоток, и она протянула ему кусочек хлеба, лежавший на подносе, надеясь, что хлеб отобьет неприятный вкус лекарства.

— Вы в бодром настроении, — заметил он.

— Да, я чувствую себя лучше. В последние дни я много думала над некоторыми вещами, — продолжила разговор Иден, пока Себастьян пил чай, закусывая хлебом. — Хотя в этой войне мы противники и вы воспользовались мной для достижения ваших целей, должна признать, что вы относитесь ко мне вежливо и внимательно.

— С самого начала я предупредил, что не собираюсь причинять вам вред.

— Я благодарна вам, несмотря на эту безобразную ситуацию.

— Обещаю, вы проведете здесь не слишком много времени. — Себастьян предложил Иден ломтик сыра.

«Не больше, чем потребуется, чтобы перехитрить хитрого и умного британского шпиона», — про себя уточнила Иден, а вслух заявила:

— Я размышляла над предложением, которое вы сделали сегодня утром.

— Над моим предложением? — осторожно переспросил Себастьян.

— Я обдумала вашу теорию… — Она отвернулась, скрывая лицо, выражение которого могло бы ее выдать.

— Ну и? — Себастьян подвинулся на край стула.

— Вероятно, вы правы: я действительно переоценила человека, который ворвался в мою жизнь и без сожалений покинул се.

— Это правда? То есть он и вправду ни о чем не жалел?

— Видимо, да. — Иден старалась играть роль женщины, тоскующей по утраченной любви. — Честно говоря, я не чувствовала взаимности.

— Понятно. — Откусив кусок сыра, Себастьян запил его чаем.

— Думаю, я просто получила отставку. Моя безрассудная доверчивость тяжким грузом лежит у меня на сердце. Он уехал, даже не пообещав вернуться к определенному времени.

— Возможно, он сам не знал, когда вернется, — вступился за себя Себастьян.

— Мне кажется, теперь вы оцениваете этого человека выше, чем он того заслуживает. Он играл моей любовью, и вы убедили меня, что я идеализировала ситуацию. Но теперь я на все смотрю иначе. Жизнь, в конце концов, просто череда периодов, и сейчас я избавилась от своей потребности в человеке, которого, как мне казалось, любила.

Избавилась. Опять всплыло это слово, приводившее Себастьяна в бешенство, ему захотелось встряхнуть Иден, но вместо этого он сделал еще глоток странного колониального напитка с неприятным вкусом, пожалев, что не успел заварить свой любимый чай.

— Итак, теперь, когда наступил новый период вашей жизни, вам больше не нужен ваш избранник, — подытожил Себастьян.

— Совершенно верно. — Иден наградила его ослепительной улыбкой. — Я знала, что вы меня поймете.

— И какой же из этого вывод? — выдавил Себастьян, от возмущения едва не зарычав.

— Я как раз собиралась перейти к этому. — Допив свой чай, Иден протянула Себастьяну чашку. — Можно еще? Меня ужасно мучает жажда.

Взяв посуду, Себастьян вышел, а Иден с усмешкой посмотрела ему вслед. Что ж, теперь ему придется жариться на собственноручно налитом масле.

Интересно, каково ему слышать, что Иден больше не влюблена в него?

Тем временем Себастьян, зевая, готовил в общей комнате очередную дозу снотворного. Странная логика Иден вывела его из себя, и он никак не хотел смириться с тем, что его так легко отодвинули в сторону. Сам виноват: его неумеренная болтливость вышла ему боком. Как бы убедить Иден, что она все еще любит Себастьяна и заводить связь со своим похитителем просто нелепо? Он направился в спальню с двумя чашками чаю.

— Спасибо. — Иден с жадностью схватилась за чашку, а потом лукаво улыбнулась. — У вас есть еще сыр? Я не наелась.

— Вы уже весь съели? — удивился Себастьян.

— Да. — Он сам научил ее лгать, не моргнув глазом, — сыр был припрятан под одеяло для полуночной трапезы, которую она устроит уже на свободе. — Сегодня я по-настоящему голодна.

Себастьян снова вышел, и Иден подменила чай. Вернувшись и положив на поднос ломтики сыра, Себастьян устало опустился на стул. Очевидно, забота об Иден и общение с британскими эмиссарами отняли у него все силы, и сейчас Себастьяну больше всего хотелось забраться в постель к Иден, утолить свое желание, а потом заснуть. Но, к сожалению, он еще должен восстановить свое доброе имя.

— Так вот, — решительно кивнув, заговорила Иден, о нашем эксперименте.

— Не думаю, что это была удачная идея. — Себастьян едва сдержал зевок, с каждой минутой сон все больше одолевал его.

— Идея была ваша, — быстро напомнила Иден и для большей убедительности потупилась. — Быть может, я сделала поспешные выводы, и произошедшее уже перестало иметь для вас значение?

— Не перестало. — Он зевком подкрепил свои слова.

— Идите сюда, ваша светлость, — прошептала Иден и, отставив поднос, откинула край одеяла.

В полусне Себастьян откликнулся на предложение, устроился рядом с Иден и попытался вспомнить, что же такое он хотел доказать ей, но не смог. Ее рука скользнула по его груди, она нежно поцеловала его в шею, а затем его окружил пьянящий туман, руки расслабленно вытянулись вдоль тела… он погрузился в умиротворяющую темноту, и его приглушенное посапывание смешалось со стуком дождевых капель.

— Бай-бай, ваша светлость. — Иден похлопала Себастьяна по груди. — Что, не смогли противостоять собственному зелью? — ехидно поинтересовалась она.

Встав, Иден сняла с Себастьяна плащ и маску, со злостью стянула с него бриджи и швырнула их в дальний угол. Расправив маску, она приладила ее на манер набедренной повязки и, найдя веревку, привязала Себастьяна к ножкам кровати. Проснувшись, он почувствует себя обманутым и униженным, и тогда точно узнает, каково пришлось Иден.

— Приятных сновидений, ваша светлость, — довольно улыбнувшись напоследок, она набросила на себя плащ Себастьяна, быстро вышла из спальни, пробежала под моросящим дождиком к длинному сараю и из двух привязанных там лошадей выбрала Араба.

Иден абсолютно не представляла себе, где находится и как добраться до дома, но в любом случае она не могла больше оставаться под одной крышей с человеком, который обманул ее, предал и использовал в своих целях. Сжав каблуками бока жеребца, Иден помчалась сквозь дождь, надеясь наткнуться на тропу, которая приведет ее в расположение территориальной армии Виргинии или домой, потому что ей нужно было поскорее связаться с отцом и убедить его не соглашаться ни на какие требования британцев.

Иден блуждала в темноте в поисках дороги, по спине пробегал озноб, и жуткие призраки грозили вновь окружить ее, но она победила пустые страхи. Если она сумела справиться с Себастьяном Сейбером, значит, она сумеет сладить и с собой, хоть и вздрагивает при каждом шорохе, доносящемся из мрака.

Она найдет дорогу, встретится с отцом, и Лиланд не предаст дело патриотов. А что до Себастьяна Сейбера, то гореть ему в аду!

— Вышла замуж? — Лиланд Пембрук недоверчиво смотрел на дочь, стоявшую перед ним. — Ты слишком молода для замужества. В четырнадцать лет…

— Мне уже исполнилось восемнадцать, — напомнила отцу Бет.

— Восемнадцать? — Лиланд растерянно моргнул. — Когда же?

— Вы не были дома больше трех лет, сэр, — напомнил Питер Далтон своему сбитому с толку тестю.

— Так долго? — Генерал неверяще покачал серебряной головой.

Окинув взглядом безупречно чистую гостиную, он отмстил широко распахнутые окна и по-новому расставленную мебель. Это, разумеется, влияние Иден. При мысли о старшей дочери обветренное лицо Пембрука помрачнело. Неволя — слишком тяжкое для нее испытание, слишком она горяча и несдержанна. Но зато она сделана из крепкого материала — настоящая Пембрук — и, к счастью, ни в чем не походила на свою мать.

— Питер, не позволишь ли мне несколько минут поговорить с папой наедине? — обратилась Бет к молодому супругу.

Такая просьба несколько огорчила Питера, но улыбка Бет сделала свое дело, и он, кивнув, уже без всякой обиды вышел из гостиной. Сев на диван, Бет прислонила рядом костыль и положила на него забинтованную в лодыжке ногу.

— Ты попал в очень неприятное положение из-за похищения Иден. — Бет смотрела прямо в ярко-голубые глаза отца.

— Да, ситуация чрезвычайно сложная, — согласился он и опустился в свое старое любимое кресло. Неужели прошло три года с тех пор, как он уехал из дома?

— Папа, что ты собираешься делать? — Бет подалась вперед, и в ее зеленых глазах вспыхнуло беспокойство. — Иден настаивала, чтобы ты не шел ни на какие уступки, чего бы это ни стоило. Ей ненавистна мысль, что наши солдаты из-за нее погибнут.

— У твоей сестры всегда на первом месте забота о других, — заметил Лиланд.

— Ты слишком долго сражался за независимость колонии, чтобы в последний момент пойти на попятный. Человек чести никогда не поступит так, как этот изменник Бенедикт Арнольд! — патетически воскликнула Бет.

~ Вероломство Арнольда непростительно. Вашингтон спит и видит, как поймает этого негодяя. К сожалению, Арнольд сейчас на севере, в Коннектикуте. Хотел бы я увидеть, как его повесят за измену!

— Ты не должен стать таким! Что ты намерен предпринять, папа?

— Простите, что прерываю ваш разговор, сэр, — на пороге появился молодой солдат. — Из лагеря маркиза де Лафайетта прибыл курьер. Маркиз хочет встретиться с вами.

— Истерзайся, дорогая. — Лиланд похлопал Бет по руке и встал. — Я обо всем позабочусь, а пока ты остаешься на плантации главной. Наш дом вскоре станет командным пунктом, так что проследи, чтобы завтра можно было накормить по меньшей мере дюжину офицеров.

Бет по мере возможности старалась выполнять обязанности Иден, но временами чувствовала, что силы ее на исходе. Иден не стала бы предаваться пустым размышлениям, а просто взялась бы за очередные дела, напомнила себе Бет и, опершись на костыль, встала.

Все не так уж плохо, подбадривала себя Бет. Слава Богу, ей не пришлось оказаться на месте отца и встать перед мучительным выбором — защищать страну или спасать Иден. Такой дилеммы Бет никому не пожелала бы.

Во время долгого путешествия Талли Рандолф уже дважды, засыпая, падал с лошади, и, чтобы не уснуть в очередной раз, он ущипнул себя и выпрямился в седле. Осталось всего несколько миль, подбодрил себя Талли, и он сможет вздремнуть до рассвета, а потом доставит донесение по следующему адресу. Он мечтал о теплой печке и сухой одежде, и на душе у него полегчало, когда среди сосен перед ним замаячила знакомая хижина. По дороге Талли несколько раз менял лошадей, поэтому конь, в отличие от него самого, не валился с ног. Подъехав к дому и соскочив на землю, Рандолф взял сумки и оставил жеребца не расседланным.

Рывком распахнув дверь, Талли остолбенел: дрова в печи прогорели, и в комнате царил ледяной холод. Он разжег огонь, раскатал свой тюфяк и замертво упал на него, решив поговорить с Себастьяном позже, когда выспится. Видимо, его светлость нашел себе приют в постели Иден, и на этот раз Талли непременно скажет ему пару теплых слов — но чуть погодя…

Натянув поводья, Иден остановила Араба и в растерянности обвела взглядом поле. Она никогда не видела такого большого лагеря! В неясном предутреннем свете вырисовывались сотни парусиновых палаток, огни костров освещали стоянку, меж ними двигалось множество силуэтов. Друзья это или враги? Как узнать? Но вдалеке затрубил рожок, и она, испытав облегчение и гордость, увидела, как по столбу поднялся вверх и затрепетал на ветру американский флаг.

Сквозь одеяло серых облаков проглянуло солнце, и Иден еще раз внимательно огляделась. Она заметила заросли шелковиц и сосен; значит, Уильямсберг и плантация Пембрук должны находиться в противоположном направлении. Возможно, кто-нибудь из этих военных подскажет, где ей найти отца. Она должна срочно разыскать Лиланда и сообщить ему о своем освобождении. Нельзя терять ни секунды!

Завернувшись в плащ, Иден направила Араба к караульным. При ее приближении мушкетные стволы повернулись навстречу незваному гостю. Откинув капюшон, так что спутанная грива каштановых волос рассыпалась по плечам, Иден постаралась улыбнуться.

— Что вы делаете здесь, мисс? — удивленно спросил лейтенант.

— Это длинная история, сэр. Мне нужно поговорить с вашим начальством. Я дочь генерала Пембрука.

— Ангел повстанцев? — Лейтенант опустил мушкет.

Иден стиснула зубы. Она чувствовала себя вовсе не ангелом, ею владела масса противоречивых эмоций. Когда тебя обманывают и предают, это отнюдь не улучшает настроения, но больше всего ее раздражало, что даже теперь она все еще питает к этому лгуну нежные чувства.

Лейтенант проводил Иден в центр лагеря, к трем стоящим вокруг костра большим палаткам. С тоской взглянув на несколько дюжин кофейников, булькавших над огнем, она подумала, что с удовольствием бы выпила чего-нибудь горячего, чтобы согреть озябшее тело.

— Секундочку, мисс Пембрук, Я доложу маркизу де Лафайетту о вашем прибытии.

Вежливо поклонившись, лейтенант исчез, а через мгновение вновь появился и провел Иден в палатку, где ее встретил рыжеволосый веснушчатый кареглазый француз примерно одного с ней возраста. Итак, перед ней был прославленный юноша, принадлежавший к старинному французскому роду, сплошь состоявшему из храбрых воинов и знатных дворян. Лафайетт предложил свои услуги делу Америки и благодаря неиссякаемой энергии, преданности и честности расположил к себе генерала Вашингтона. Говорили, что Вашингтон относится к маркизу как к родному сыну и учит его всем известным ему воинским премудростям. Маркиз завоевал сердца американцев, и они провозгласили его одним из своих героев.