И теперь Херст находится при последнем издыхании, а Бертон снова вынужден задавать ему вопросы.

— Где дневники? — потребовал он, ударив Херста по посиневшему лицу.

— Н-не знаю, — всхлипнул тот. — Д-должны быть т… там, где я их оставил. По… помоги мне, пож… пожалуйста! — Задыхаясь, он схватился за горло.

Через несколько секунд начались конвульсии. Он оставил Херста корчиться на полу кабинета и вернулся в спальню, чтобы обыскать ее еще раз. И опять ничего не нашел.

Вернувшись в кабинет, он злобно посмотрел на старого дружка, лежавшего, широко распахнув голубые глаза, которые уже никогда ничего не увидят. Подошел поближе и сорвал досаду, пару раз как следует, пнув его.

«Подлый пьянчуга! — ярился Бертон. — Где же эти чертовы дневники?»

И что еще важнее — что Херст в них писал? Если ничего разоблачающего, можно успокоиться. Но с другой стороны, если Херст записал туда подробности смерти Элинор, у него могут возникнуть неприятности.

Семья покойной жены так и не поверила по-настоящему в то, что она упала с лестницы во время припадка лунатизма. Отец нашел эту историю в высшей степени подозрительной, но у него не было доказательств, чтобы ее опровергнуть. Однако с помощью Херста он это сделать смог бы.

«Я должен отыскать эти проклятые дневники», — угрюмо думал Бертон. Вероятно, Херст их где-то спрятал и забыл. А если дневников в доме нет, это означает только одно: кто-то их уже забрал!

Но кто?

От этой мысли внутри похолодело, руки сами сжались в кулаки.

«Кто бы он ни был, — поклялся себе Бертон, — я его найду. А уж тогда только Господь сможет помочь ему».

— Сент-Джордж и Херст вчера вернулись, — заявил без предисловий Ганнибал, войдя в столовую, где Рейф в одиночестве завтракал. — Но что особенно интересно, Херста сегодня утром нашли мертвым. Сердечный приступ. Во всяком случае, так сказали. Его нашел Сент-Джордж, и говорят, он очень расстроен.

Ганнибал отодвинул стул и сел напротив Рейфа.

Рейф саркастически выгнул бровь и положил на тарелку апельсин, который чистил.

— О, я уверен, что он просто вне себя от горя. И наверняка горюет с той самой минуты, что стоял над своим старым другом и смотрел, как тот синеет.

— Думаете, это он его прикончил?

— Несомненно. После того, что Херст написал в своих дневниках, я удивляюсь, что Сент-Джордж не убил его еще много лет назад.

— Может, он просто не знает про дневники?

Рейф положил в рот дольку апельсина, брызнувшую на язык сладковато-терпким соком.

— Знает. Думаю, поэтому Херст и умер столь внезапно. Насколько мне известно, в его семье никто не страдал слабым сердцем. Уж скорее он бы скончался от больной печени, чем от сердечного приступа.

— Но если Сент-Джордж знает о пропаже, он захочет вернуть эти дневники.

— Хорошо, что я сделал копии с самых любопытных страниц и переслал их отцу Элинор маркизу Уинтропу. Разумеется, анонимно. Не сомневаюсь, что маркиз не оставит их без внимания.

Рейф сделал глоток кофе и поставил фарфоровую чашку на блюдце.

— Уж он наверняка постарается, чтобы Сент-Джордж предстал перед правосудием. Я бы и сам этим занялся, но с учетом моих родственных связей с этим подонком куда лучше, если это сделает его бывший тесть.

— Этого поганого убийцу следовало бы повесить дважды, — сказал Ганнибал. — Один раз за жену, второй — за нашу бедняжку Пэмми. Вот за Херста не обязательно. Этот пьянчуга получил то, чего заслужил.

Рейф замолчал, ожидая, что сейчас почувствует удовлетворение. Трое мучителей Памелы наказаны, двое из них мертвы. А последний — и самый гнусный— скоро тоже получит свое, если все пойдет так, как надо. Отец Элинор Уинтроп потребует его крови, и если Рейф сумеет все правильно организовать, он сможет представить властям основания, чтобы привлечь Сент-Джорджа не только за смерть Элинор, но и за Херста.

Однако вместо радости Рейф испытывал только тоскливую печаль. Памела мертва, и что бы он ни сделал, этого не изменить. Месть, понял Рейф, перестала быть его целью. Осталась только мысль о справедливости. Справедливость и избавление от угрозы, которую Сент-Джордж до сих пор представляет для него и его семьи.

Сердце сжалось, стоило ему подумать, что сейчас Джулианна подвергается еще большей опасности, чем раньше. Сент-Джордж наверняка уже узнал об их женитьбе, а если он поймет, что за исчезновением дневников стоит Рейф…

Аппетит пропал, он отодвинул от себя недоеденный апельсин.

— Я хочу, чтобы ты лично присматривал за Джулианной, пока все не закончится. Ее нужно охранять постоянно, это понятно?

— Конечно. Но не так-то легко ходить за ней вплотную, чтобы она этого не заметила.

Рейф пожал плечами:

— Значит, пусть она тебя видит. Следуй за ней буквально по пятам, а если она начнет возмущаться, скажи, пусть обращается ко мне.

Джулианна ворвалась в дом.

Точнее, вошла вперевалочку» потому что быстро ходить больше не могла. Впрочем, сейчас это волновало ее меньше всего, зато Рейф занимал все мысли.

«Что он себе думает, а? Отправить за мной слежку, причем ни много ни мало — Ганнибала!»

В последние три дня она стала замечать его всякий раз, как отходила хотя бы на два шага от парадной двери. Сначала она не придала этому значения, но сегодня утром никаких сомнений не осталось. Джулианна велела подать ей карету, чтобы ехать за покупками на Бонд-стрит.

И тут, будьте любезны; этот огромный бегемот нагло выходит вслед за ней из дома и усаживается рядом с кучером с явным намерением поехать вместе с ними.

Когда они прибыли на место, Джулианна молчала, хотя он шел вслед за ней по улице. Но когда Ганнибалу хватило наглости зайти в магазин женского белья и встать у нее за спиной, она решила, что с нее довольно. Джулианна повернулась и накинулась на него, желая прогнать, прочь, но тот отрезал:

— Разговаривайте с Рейфом.

«О, я с ним поговорю!» — поклялась себе Джулианна, вперевалочку, но быстро пересекая главный холл и спеша по коридору в кабинет Рейфа. Даже ее дворецкий, Мартин, прикусил язык, увидев, как она ворвалась в дом, воинственно сверкая глазами.

Подойдя к кабинету, Джулианна услышала голоса, но ей уже было наплевать. Не важно, кто там у него, пусть подождет. Ее дело куда важнее.

Коротко и быстро постучав костяшками пальцев по двери, Джулианна распахнула ее, не дожидаясь разрешения войти.

— Простите за вторжение, милорд, — заявила она, входя в комнату, — но я должна с вами поговорить.

В комнате внезапно стало тихо. Рейф и его гость повернули головы, чтобы взглянуть на нее. Поскольку Джулианна смотрела только на своего мужа, она не сразу обратила внимание, кто сидит в кресле напротив.

Однако когда Джулианна туда посмотрела, у нее перехватило дыхание. Посетителем оказалась утонченная красавица блондинка с гибкой фигурой — такая изящная по сравнению с самой Джулианной, потолстевшей и погрузневшей за время беременности.

Рейф поднялся со своего кресла за столом и подошел к ней.

— Вы побледнели. Вам нехорошо?

Джулианна понемногу приходила в себя, но от неожиданности не могла вымолвить ни слова.

Рейф кинул на блондинку быстрый взгляд:

— Извините нас, ладно?

— О, ну конечно, — ответила та. Голос с сильным французским акцентом звучал пленительно.

Джулианна вышла из комнаты прежде Рейфа, думая, что он даже не сделал попытки представить ее этой женщине.

— Так в чем дело, Джулианна?

Вспомнив, наконец, зачем она сюда пришла, Джулианна обрела дар речи, вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза:

— А то вы не знаете! Ганнибал ходит за мной следом по всему городу и дал мне понять, что делает это по вашему приказу. Я хочу, чтобы он это прекратил.

Рейф сунул руку в карман брюк.

— Ах, это!

— Отзовите его, Рейф.

— Простите, но боюсь, я не могу этого сделать. Просто научитесь не обращать на него внимания.

У нее даже рот приоткрылся.

— Но это невозможно. Все вокруг начнут шептаться, захотят узнать, зачем мне вдруг потребовался охранник, который ходит за мной по пятам! Честно говоря, это унизительно.

— Не понимаю почему. Слуги часто сопровождают женщин.

— Леди берут с собой горничных или лакеев, а не подобных громил.

— В этом сезоне вы не ведете активную светскую жизнь, а поскольку до родов осталось рукой подать, вряд ли вам придется оказаться в обществе, где это заметят. Не понимаю, в чем дело.

— Вы что, не доверяете мне? Почему Ганнибал ходит за мной по пятам?

— Он нужен, чтобы защищать вас. Вас и ребенка.

— И я, и ребенок чувствуем себя прекрасно. Нам не требуется охранник. Или, точнее сказать, тюремщик?

На какое-то мгновение его лицо исказилось, словно от боли.

— Вы вольны приходить и уходить, когда вам вздумается. Но Ганнибал будет рядом.

— Так вы его не отзовете?

Рейф кинул на нее жесткий взгляд:

— И не подумаю.

Джулианна прогнала подступившие слезы, но обида застыла в груди, как кусок льда.

Он повернулся и взялся за ручку двери.

— Господь свидетель, лучше бы я тебя никогда не встречала!

Он замер. — Я тоже так думаю.

Повернувшись настолько быстро, насколько смогла, Джулианна торопливо пошла прочь.

Рейф стоял неподвижно, забыв о том, что сжимает пальцами медную дверную ручку. Закрыв глаза, он пытался успокоиться и взять себя в руки. Наверное, можно было повести себя по-другому, объяснить, что он тревожится из-за Сент-Джорджа. Но он не хотел пугать Джулианну, тем более сейчас, когда ребенок вот-вот родится.

Сделав глубокий вздох, он открыл дверь и вошел в кабинет.

ИветтБолье подняла глаза и улыбнулась:

— С вашей женой все в порядке?

— Да, — солгал он, подошел к креслу и устроился в нем. — Все очень хорошо.

— Теперь я понимаю, почему вы хотите, чтобы я нарисовала ее портрет. Она очаровательна, и я уверена, ваш малыш будет таким же, когда родится. Жду не дождусь, когда смогу приняться за дело.

Вдова его старого друга, Иветт, содержала четверых детей и сильно нуждалась. Рейф прекрасно знал, что она не примет благотворительности, поэтому и заказал ей этот портрет, чтобы поддержать ее, а заодно сделать что-нибудь приятное для Джулианны. Однако, увидев выражение лица Джулианны, он начал сомневаться, что жена примет его подарок.

Отперев верхний ящик стола, он отсчитал кучку монет.

— Это первая половина. Остальное я заплачу, когда работа будет закончена.

Он бы заплатил ей всю сумму сейчас, но знал, что гордость не позволит ей взять деньги.

— О, это слишком щедро! Хватило бы и трети.

И все же маленькая ручка протянулась, забрала монеты и ссыпала их в ридикюль.

— Что ж, я пойду, месье… о, извините — милорд! Он улыбнулся:

— «Рейф» вполне подойдет, как и всегда. Берегите себя, Иветт. Мой привет мальчикам.

Он проводил ее до двери. Иветт приподнялась на цыпочки, по французскому обычаю чмокнула его в обе щеки и снова засмеялась, пока Мартин придерживал открытую дверь.

Повернувшись, Рейф заметил наверху какое-то движение и поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть взметнувшиеся юбки Джулианны на лестничной площадке. Вздохнув, он вернулся в кабинет.

Джулианна смотрела в окно верхней гостиной, наблюдая, как проходят мимо леди и джентльмены, няньки с детьми, горничные, лакеи, уличные торговцы — все занимались своими обычными делами. Как бы ей хотелось присоединиться к ним, но со вчерашнего дня она знала, что не может и шагу ступить без слежки.

«Зачем Рейф приставил ко мне соглядатая? — Джулианна провела бессонную ночь, мучаясь этим вопросом, и не только им. Все ее чувства были в полном беспорядке. Неужели он настолько мне не доверяет, что решил за мной следить? Или дело в чем-то другом?»

Его молчание по этому поводу просто взбесило Джулианну.

«Мне нужно время, чтобы все обдумать, — решила она. И подальше от этого дома. Подальше от Рейфа».

Но как избежать надзора Ганнибала?

Два часа спустя Джулианна вставила ключ в замок своего дома на Аппер-Брук-стрит. Закрыв за собой дверь, она пересекла знакомый холл. В доме стояла тишина.

План сработал безупречно. Ускользнуть от Ганнибала оказалось намного проще, чем она предполагала. Конечно, сбежать без помощи сообразительной модистки ей бы не удалось, но потребовалось сказать всего несколько слов на ухо все понимающей женщине, чтобы заручиться ее содействием.

И пока Ганнибал дожидался перед входом в лавку, Джулианна, предположительно, примеряла платье, она выскользнула с черного хода и села в ожидающий кеб. Короткая поездка по Мейфэру— и она оказалась у двери своего старого дома.