Джуд Деверо - Мститель

Алекс на секунду прикрыл глаза и подумал о том, сколько глупостей наделал вчера вечером. Мститель! Это надо же!

— Надеюсь, ты не возражаешь против столь тяжкого испытания, которому я подвергаю твое гостеприимство, но, боюсь, пройдет не меньше двух дней, прежде чем я смогу уехать в Уорбрук.

Ник потянулся к полотенцу.

— Вряд ли кто-то из нас подумал о последствиях твоего вчерашнего поступка. Похоже, городок давно искал своего героя, и этим героем избран ты. Невозможно выйти на улицу, не услышав о подвигах Мстителя. Получается, что именно он ответственен за каждое деяние, совершенное против англичан за последние десять дет.

Алекс с отвращением поморщился.

— И это еще не все. Англичане бросили все силы на то, чтобы обнаружить негодяя. По стенам развешаны объявления с приказом о твоем аресте. Разрешено также стрелять в тебя без предупреждения. Этим утром они приходили дважды, желая обыскать корабль.

— Тогда я пойду, — пробормотал Алекс, снова пытаясь сесть, но он очень ослаб от потери крови, а плечо невыносимо ныло.

— Я не пустил их, угрожая войной с Россией. Алекс, если ты окажешься на пристани, тебя тут же прикончат. Они ищут высокого стройного черноволосого мужчину, — прошипел Ник, прожигая взглядом Алекса. — И они знают, что ты ранен.

— Понятно, — вздохнул Алекс, садясь на край койки. И он действительно понимал. Кажется, ему вот-вот придет конец, но он не мог оставаться здесь и рисковать безопасностью друга.

Он попробовал встать, тяжело наваливаясь на спинку стула.

— У меня есть план, — объявил Ник. — Не желаю, чтобы меня преследовал весь английский флот. Поэтому нужно позволить им обыскать корабль.

— Да, разумеется. По крайней мере мне не придется выходить на палубу. Так не хочется подниматься, — заметил Алекс, пытаясь изобразить улыбку. Николай пропустил мимо ушей его потуги на остроумие.

— Я послал за одеждой своего кузена. Мало того что он толстяк, да еще и любит броские наряды.

Алекс слегка поднял брови. На его вкус, одежда Ника могла посрамить даже павлина. Страшно представить, на что похожего кузен!

— Думаю, мы напихаем тебе тряпок в штаны, чтобы не сползали, подкрепим тебя виски, наденем пудреный парик, и ты легко сойдешь за богатого американца.

— Но почему бы мне во всем этом просто не покинуть корабль?

— А потом что? Тебе понадобится помощь, а всякий, кто осмелится на такое, подвергнет жизнь опасности. И сколько нищих американцев смогут устоять против пятисот фунтов, предложенных за твою голову? Нет, останешься со мной на корабле, и мы отплывем в твой город. Там есть кому о тебе позаботиться?

Алекс прислонился к стене, еще больше ослабев. Перед глазами встал город Уорбрук, основанный дедом. Отец до сих пор владел большей его частью. Там у него много друзей. Людей, которых он знал всю жизнь. Если он храбр, они — вдвое храбрее. Никакие английские солдаты не испугают жителей маленького городка Уорбрука.

— Есть. Есть такие люди, которые мне помогут, — выговорил наконец Алекс.

— Тогда давай одеваться.

Ник распахнул дверь каюты и велел слуге принести костюм.

— Алекс, — тихо позвал Ник. — Мы здесь.

Он сочувственно покачал головой. Всю последнюю неделю у Алекса был жар, а теперь он выглядел так, словно беспробудно пил: запавшие глаза, сухая и покрасневшая кожа, вялые мышцы.

— Алекс, сейчас мы снова переоденем тебя в костюм моего кузена. Солдаты все еще ищут Мстителя, и, боюсь, они доберутся и до Уорбрука. Понимаешь?

— Да, — промямлил Алекс. — В Уорбруке обо мне позаботятся. Вот увидишь.

— Надеюсь, — кивнул Ник. — Боюсь, они могут поверить тому, что видят.

Он имел в виду забавное зрелище, которое представлял Алекс в парчовом камзоле с толстой ватной подбивкой и в напудренном парике. Вряд ли кто-то узнает в нем молодого красавца, вернувшегося домой, чтобы спасти город от негодяя — своего зятя.

— Вот увидишь, — едва ворочая языком, продолжал Алекс: Ник накачивал его бренди, чтобы помочь перенести предстоящее испытание. — Меня узнают и будут долго смеяться, но сразу поймут: что-то случилось. За мной будут ухаживать, пока чертово плечо не заживет. Буду молиться, чтобы они от радости не стали расспрашивать меня в присутствии солдат. Ни один Монтгомери еще не одевался как разряженный павлин. Все сразу сообразят, что для этого есть причина.

— Конечно, Александр, — ободряюще поддакнул Николай. — Надеюсь, так и будет.

— Сам увидишь. Я знаю этих людей.

— Не знаю, почему я должна быть среди встречающих, — в тысячный раз повторила Джессика Таггерт своей сестре Элинор. — Александр ничего не значил для меня. Никогда!

Элинор потуже затянула шнурки корсета сестры. Сама она считалась хорошенькой, но красота Джессики затмевала любую женщину в городе.

— Тебе следует идти, потому что семья Монтгомери была очень добра к нам. Немедленно спускайся оттуда, Салли! — велела она своей четырехлетней сестре.

Дом Таггертов был немногим лучше хижины: маленький, убогий и не слишком чисто убранный. Впрочем, что могли сделать две женщины, работавшие с утра до вечера, чтобы обеспечить большую семью?! Дом стоял уединенно, на краю города и почти врос в маленькую пещерку. Ближайших соседей у Таггертов не было. Не потому, что последние были так недружелюбны. Просто восемнадцать лет назад, когда пятый крикливый Таггерт появился на свет и конца этому не предвиделось, люди перестали строиться рядом.

— Натаниел! — крикнула Джессика девятилетнему брату, размахивавшему тремя толстыми разъяренными пауками на ниточке перед лицом младшей сестренки. — Если мне придется подойти, ты очень об этом пожалеешь!

— По крайней мере не надо будет встречать Александра, — съязвил Натаниел, который предпочел мудро исчезнуть, после того как швырнул пауков в сестру.

— Стой смирно, Джесс! — велела Элинор. — Как я могу зашнуровать тебя, когда ты так вертишься?!

— Мне вовсе не хочется задыхаться в корсете. И не понимаю, почему я должна идти! Нам не нужна милостыня от таких, как Александр Монтгомери.

Элинор измученно вздохнула:

— Ты не видела его с детства! Может, он изменился!

— Ха! — фыркнула Джессика, отходя от сестры и поднимая с пола младенца Сэмюела, который уже тянул в рот какую-то гадость. Оказалось, что в пухлой грязной ручонке был зажат один из пауков Натаниела. — Такие негодяи, как Александр, никогда не меняются. Десять лет назад он был напыщенным всезнайкой и, я уверена, им и остался. Если Марианне так уж приспичило просить одного из братьев помочь ей избавиться от мужчины, за которого она имела глупость выйти замуж, почему не обратиться к старшим парням? К порядочным Монтгомери?

— Думаю, она написала всем, но Алекс просто получил ее письмо первым. Посиди спокойно, пока я не вычешу тебе колтуны из волос.

Элинор взвесила на руке тяжелую массу локонов и ощутила невольную зависть. Другие женщины часами сидели перед зеркалом, пытаясь что-то сделать с волосами, в то время как Джессика разгуливала простоволосой под солнцем, мылась в морской воде, могла весь день ходить нечесаной — и все же светлые, густые, мягкие волосы сияли здоровьем.

— О, Джесс, если бы ты только попыталась, любой мужчина…

— Пожалуйста, не начинай снова! — перебила сестра. — Почему бы тебе самой не найти мужа? Богатого. Такого, чтобы содержал всю семью.

— В этом городе, — пренебрежительно бросила Элинор, — который трясется от страха при виде одного-единственного человека? Городе, позволяющем такой швали, как Питман, безраздельно здесь править?

Джессика встала и откинула с лица длинные пряди. Очень немногим женщинам удавалось оставаться привлекательными с волосами, туго стянутыми в узел на затылке, и среди них была Джессика.

— Мне тоже не нужны эти трусы, — согласилась она, кладя малыша Сэмюела обратно на пол. — Но я по крайней мере не настолько глупа, чтобы считать, будто один человек, особенно кто-то вроде Александра, сумеет нас спасти. Думаю, все мы помним Монтгомери как семью. Не как отдельных ее членов. Вряд ли можно сыскать более великолепные образцы человеческой породы, чем Сейер и его старшие сыновья. И я горько плакала, когда мальчики ушли в море. Но, провожая Александра, не уронила ни слезинки.

— Джессика, по-моему, ты несправедлива. Что, спрашивается, сделал тебе Алекс такого, за что его следует так ненавидеть? Или ты все еще обижаешься на его детские проделки? Если принимать во внимание подобные вещи, Натаниела следовало бы повесить еще четыре года назад.

— Нет, просто не терплю высокомерных людей. Он всегда считал себя выше окружающих. Отец и братья готовы были работать с кем угодно, но Александр воображал, что слишком хорош для этого мира. Его семья была самой богатой в городе. Но только он считал нужным это подчеркивать.

— Ты имеешь в виду благотворительность? Тот раз, когда ты швырнула принесенных Алексом омаров ему же в лицо? Я так и не поняла, почему именно, тем более что весь город вечно что-нибудь да отдавал нам.

— Зато теперь не отдают! — гневно прошипела Джессика. — Да, я имела в виду благотворительность. Мы едва сводили концы с концами. Никогда ничего не имели. Только мечтали хоть что-то получить. А па приезжал домой каждые девять месяцев, как раз вовремя, чтобы наградить маму… — Она прикусила губу, чтобы успокоиться. — А хуже всех был Александр. Помнишь, как ехидно он ухмылялся, привозя нам мешок кукурузной муки? Как свысока смотрел на нас! И вытирал ладони о штаны каждый раз, когда очередной малыш Таггертов оказывался рядом.

— Джесс, — улыбнулась Элинор, — но любой человек так и норовил вытереть руки о штаны, юбку или даже о волосы, когда рядом оказывался еще один малыш Таггертов, неужели не ясно? И повторяю, ты несправедлива. Александр был не хуже и не лучше других мужчин своей семьи. Просто между вами два года разницы, и поэтому ты чувствовала к нему нечто вроде родства. Сама понимаешь, близость, сходство интересов…

— Я предпочту быть родственницей акулы!

Элинор закатила глаза.

— Но именно он помог Патрику устроиться юнгой на «Прекрасную деву».

— Да он пошел бы на все, лишь бы избавиться от одного из Таггертов. Ты готова?

— Давно уже. Давай заключим пари! Если Александр окажется тем напыщенным мотом и повесой, каким ты его считаешь, на следующей неделе я испеку тебе три яблочных пирога.

— Да я наверняка выиграю! Он, с его спесью, скорее всего потребует, чтобы ему руки целовали! Я слышала, он был в Италии. Возможно, встречался с папой и кое-чему у него научился. Как по-твоему, он носит надушенное кружевное белье?

— Если выиграю я, — продолжала Элинор, игнорируя саркастическую реплику сестры, — тебе придется всю неделю носить платье и быть вежливой с мистером Клаймером.

— Со старым вонючкой? У него изо рта вечно несет рыбой. A-а, какая разница, все равно ты проиграешь. Теперь, когда Александр один, не в окружении отца и братьев, все сразу поймут, что он собой представляет: ленивый, тщеславный, наглый, напыщенный…

Она осеклась, потому что сестра энергично вытолкнула ее за порог.

— И, Натаниел, если ты не уследишь за детьми, худо тебе придется! — крикнула на прощание Элинор.

К тому времени как они добрались до пристани, Элинор уже тянула Джессику за собой. Та продолжала перечислять все несделанные дела: рыболовные сети, нуждавшиеся в штопке, паруса, которые давно пора починить…

— А вот и ты, Джессика! — воскликнула Абигейл Уэнтуорт, завидев сестер Таггерт. — Вижу, тебе не терпится снова увидеть Александра.

Джессика почувствовала непреодолимое желание отвесить ей оплеуху и немедленно покинуть пристань. Абигейл считалась второй красавицей в городе, всеми силами души ненавидела Джессику, которой в подметки не годилась, и поэтому обожала напоминать, что сама она, в свои шестнадцать, находится в самом соку, тогда как Джесс, в почтенном двадцатидвухлетнем возрасте, почти что высохла и давно может считаться старой девой.

Джессика ответила Абби медовой улыбкой и уже хотела высказать все, что о ней думает, но Элинор поспешно схватила ее за руку и потащила прочь.

— Не хватало еще, чтобы вы сцепились! Пусть этот день станет счастливым для Монтгомери! Доброе утро, миссис Гуди, — учтиво поздоровалась она. — Смотри, смотри, вот на этом корабле приплыл Алекс!

При виде люгера Джессика разинула рот.

— Но бимс чересчур узок! Уверена, что это противоречит морскому уставу! Питман уже видел это? Он наверняка конфискует корабль, и где окажется тогда твой драгоценный Александр?

— Он вовсе не мой. И ничей, иначе Абигейл не стояла бы на пристани, дожидаясь его.

— Как это верно! — вздохнула Джесс. — Ну разве она не мечтает наложить лапу на богатства Монтгомери? Но куда смотрят все эти люди?