Слова застревали у нее в горле. Готовое сорваться с губ признание будоражило чувства. Руки скользили по его шее, волосам, и, когда он приподнял ее, она выгнулась ему навстречу.

Мощным движением бедер он заставил ее открыться, перевернул на спину и вошел глубоко внутрь. Все ее тело свело судорогой.

Она была не в силах произнести ни слова, единственное, что могла, это кивнуть головой, но он понял, что это значит.

— Тогда заплачь, — хрипло попросил он. — Для меня. Слезами радости.

Он двигался внутри ее, и это было так прекрасно, что Софи исходила от наслаждения. Ей хотелось плакать, и она заплакала. Сердце колотилось от восторга. Вцепившись ногтями ему в плечи, она стонала почти сердито — такого с ней никогда прежде не бывало. Сдавленные крики раздавались в комнате. Ее крики. Крики страсти. Восторга. Бесстыдства. Она кричала, как безумная. Господи, она и была безумна!

Он приподнялся на локтях, склонившись над ней и это было похоже на воплотившийся сон: темные волосы, черный треугольник глазной повязки, мощь загорелого тела... Пугающе реальное присутствие того, что преследовало ее, видение, имевшее над ней безграничную власть... Софи вдруг ощутила непреодолимую потребность коснуться его. Она должна каким-то образом вернуть Джея, сделать реальным. Ей необходимо потрогать его кожу, волосы... Упругость этого бронзового тела, взволнованное дыхание убедят ее в том, что он — не мираж.

— Софи, нет!

— Я не хотела... — На этот раз она и впрямь не хотела. Единственное, чего она действительно хотела, это стать ближе, но пальцы невольно потянулись к эластичной повязке, и она чуть было не сорвала ее, лишь в последний момент он успел схватить ее за руку.

— Нет, хотела, — Джей рухнул на неё, зажав ей руки. — Ты хотела, Софи. Хотела. Ты не делаешь и не говоришь ничего непреднамеренно.

— Нет.

— Ты хотела увидеть, кто я.

— Да.

Он приблизил к ней лицо, чтобы поцеловать, но не решался. Его рот был так близко, что она ощущала, как прерывисто он дышит, как напряженно пульсируют его губы. Он был готов сказать ей правду.

— Нет, погоди, — вдруг прошептала она. — Мне все равно. — Пораженная, она произнесла последние слова каким-то скрипучим голосом. — Мне все равно, кто ты и что ты сделал. Я все равно хочу тебя.

Джей вздрогнул и, испытующе заглядывая в глаза, прижал ее к себе с такой силой, что она выгнулась дугой, их чресла припечатались друг к другу.

— Я могу быть всем, чем ты хочешь, Софи. Тем, к чему стремится твоя душа.

Ощутив вкус его глубоко проникшего в ее рот языка, Софи почувствовала, как у нее запершило в горле. Обессилевшая от желания, она откинулась на спину, увлекая его за собой. Ее пальцы запутались в его густых волосах. Он опустился на нее всей тяжестью своего мощного тела, словно выдавливая из ее груди весь воздух.

— Сделай так, чтобы я ощутила полноту, — сказала она. — Умоляю... Это то, к чему стремится моя душа.

Кончиком языка он обводил ее язык по краям, сверху, снизу. Теперь он делал это неторопливо, томно, уверенный в своем праве. Она принадлежала ему, ему принадлежали ее слезы, ее вздохи.

Неожиданно он слегка прикусил ее язык зубами так чувственно, что она задохнулась от восторга.

Губы её расслабились, и от жарких касаний его языка Софи словно бы унеслась куда-то. Его огненная плоть двигалась внутри ее, ища успокоения, она разрасталась. Софи чувствовала, как она заполняет ее всю. Ощущение было таким чудесным, что Софи не могла найти ему названия. Джей казался теперь частью ее самой, лучшей частью.

И вот оно началось. Софи почувствовала приближение того восхитительного взрыва всех чувств, которые испытываешь, наверное, лишь низвергаясь вниз, подобно водопаду. Но она продолжала противиться. Она не была еще готова идти до конца, очертя голову ринуться в пропасть вместе с ним. С тех пор как разрушились их отношения с Джеем, она больше не могла позволить себе безрассудства. Испытываемое сексуальное наслаждение представлялось ей эмоциональной сдачей, а для этого она все еще недостаточно доверяла ему.

Мышцы внутри живота напряглись и окаменели, когда он стал двигаться медленнее, но более мощно. Он делал как раз обратное тому, чего жаждало ее тело. Ей хотелось неистовства чувств, полного забытья. А он был непоколебим, как скала. И Софи, наконец, поняла почему. Она поняла все, когда он внезапно остановился — ее трепещущее жадное тело потянулось ему навстречу.

— Ну же, Софи, дай себе волю, сделай это для меня, — прошептал он. — Не сдерживайся. Я хочу почувствовать, как твоя плоть исходит слезами. Утопи меня в них.

Он не сделал ничего особенного, лишь начал снова медленно двигаться в ее недрах, побуждая к сладостному сокрушительному опустошению своим чувственным, хриплым голосом. Все остальное сделало само тело. Оно хотело любить его, жаждало прильнуть к нему, лихорадочно стиснуть. И под хриплый шепот его увещеваний Софи почувствовала, что начинает вздыматься, как волна.

Когда низвергающийся водопад подхватил ее, и она обрушилась вместе с ним, утратив всякий контроль над собой, Софи закричала как дитя. Поток закружил и понес ее вниз, втягивая в воронку прекрасного забытья, имя которому Джей Бэбкок.

Ощущение было великолепным и страшным, как ощущение жизни и смерти. Как дикая агония исполненного желания. Теперь она познала это сполна. Она знала все. Кто он.

Кто она. Что все это значило. Знала даже, зачем они встретились. И грандиозность того, что она узнала, наполнила ее глаза слезами.

Когда тела их разнялись, Софи перевернулась на бок, отодвинулась от него и зарыдала. Джей положил руку ей на плечо, наверное, для того, чтобы дать ей почувствовать, что он рядом, но еще и для того, чтобы заверить ее, что не собирается ей мешать. Похоже, он понимал, что она должна пройти через это, что бы сам он ни думал по этому поводу. И он дал ей выплакаться.

Никогда не отдавай сердце незнакомцам, Софи.

Ее сотрясали рыдания, хотя плакала она всего лишь от малодушного облегчения, от испытанного чуда и невозможности поверить в него. Незнакомец, которому она только что отдала свое сердце, доказал свою идентичность единственным доступным ему способом. Своим телом. Ее телом. Языком их тел. Они уже пели когда-то эту песню вместе, танцевали этот танец, правда, быть может, не так страстно. На сей раз их голоса слились воедино.

С тех пор как он вернулся, над всеми чувствами Софи доминировал страх. Легче было не верить, потому что поверить означало снова подвергнуть себя риску потерять его, а этого она бы больше не пережила. Но теперь придется, не пряча голову в песок, осмыслить собственные сомнения и найти смелость справиться с ними. Придется быть бесстрашной, потому что этот мужчина действительно Джей Бэбкок. Ее муж.

Тело сказало ей то, чего не могли сказать ни рентгеновские снимки, ни тесты, оно сказало ей, что он — ее дорогая с детства любовь, человек, который вытащил ее из норы на свет Божий. Это был Джей. Ее Джей. Но одновременно и незнакомец, совершенно другой человек, которого придется заново узнавать и учиться любить.

Съежившаяся, со все еще мокрым от слез лицом, Софи почувствовала прикосновение его пальца на спине между лопаток. Однако это не было его знаменитое ласково-ленивое поглаживание, он что-то писал у нее на спине, какое-то послание, которое она не могла прочесть,

«Письмо на спине», — подумала Софи. Она часто играла в эту игру с детишками, особенно когда хотела убаюкать их, чтобы они вздремнули после обеда. Твердыми движениями пальца она писала букву у малыша на спине, а он должен был отгадать, что это за буква.

— М? — спросила Софи. Джей не ответил. Он сосредоточенно выводил вторую букву, на сей раз простую. — О?

Затаившись, Софи прислушивалась к тому, какой будет третья, потом рассмеялась. МОЯ. Он написал у нее на спине: «Моя».

— Это правда? — шепотом спросил он.

Продолжая радостно смеяться сквозь слезы, Софи перекатилась на другой бок:

— Да! О Господи, да, Джей. Я — твоя.


Глава 20


Услышав, как вскрикнула Софи, Эллен прибежала из кухни.

— Что случилось? — встревожено спросила она. — Кто-нибудь поранился?

Софи стояла, уставившись на коробку, которую только что принесли. Та лежала открытая на кофейном столике. Судя по упаковочной бумаге, ее доставили из магазина «Вей-вум». Софи сразу же открыла ее, хотя была уверена, что ничего не заказывала.

— Платье, — прошептала она. — То самое платье.

Достав изящную иссиня-черную вещицу, она положила ее на золоченую оберточную бумагу, снятую с коробки, и только тут до конца осознала, что это то самое платье, о котором она грезила, стоя перед магазинной витриной. Платье, которое она на самом деле никогда в жизни не надела бы.

— Должно быть, дела у Джея идут хорошо, — заметила Эллен.

— Лучше, чем я могла бы подумать.

— Он будет в восторге, когда увидит его на вас.

— Да, думаю, это он прислал, — задумчиво сказала Софи, разглядывая карточку, вложенную в коробку. — Но как он догадался, что это именно то платье, о котором я мечтала?

— Это он сам выбрал? Джей? Интересный вкус.

— Если это не он, значит, у меня есть тайный поклонник, обожающий черный цвет и обнаженные спины.

Эллен тихо присвистнула, и только тогда Софи, очнувшись, поняла, что, не подумав, отдала карточку помощнице. К счастью, они были в гостиной одни. Дети вместе с Брайеном на кухне обвешивали огромный холодильник листами ватманской бумаги, которые они сами разрисовали.

— «С прошедшим днем рождения, — вслух прочитала Эллен осипшим от волнения низким контральто. — Носи это платье для меня... но так, чтобы, кроме тебя, под ним ничего не было». О Господи! — Эллен приложила руку к горлу. — Это Джей, — торжественно провозгласила она. — Судя по тому, что вы мне о нем рассказывали, это должен быть он — такого мужчины не бывало со времен Адама.

Софи не стала спорить. Это было действительно очень похоже на Джея. После выходных, проведенных в прибрежном коттедже, они были почти неразлучны, и Софи никогда еще не чувствовала себя такой счастливой. Джей все еще представлялся ей порой загадочным, иногда совершал непредсказуемые поступки вроде нынешнего. Он был не из тех мужчин, которых принимаешь безоговорочно, но все это ни на минуту не могло теперь поколебать уверенность Софи в том, кто он есть. Время, проведенное ими вместе, лишь укрепило ее убеждение, что это действительно ее муж.

— Но откуда он узнал? — в недоумении вслух повторила она.

Эллен, у которой даже белье закрывало большую поверхность тела, чем могло бы закрыть это платье, с опаской ощупывала его, словно оно могло на нее прыгнуть.

— Вы действительно собираетесь его носить?

— Только если он завяжет глаза. — Уже произнеся эти слова, Софи почувствовала их двусмысленность и покраснела. Наверное, это просто совпадение. В тот день она видела в витринном стекле отражение мужчины, который, хотя и походил на ее мужа, никак не мог быть Джеем, поскольку Джей в тот момент находился в клинике.

Эллен подняла платье и повертела на вытянутых руках. Приложив его к себе, она прищурилась и подмигнула Софи. Софи кивнула и постаралась прогнать застрявший в голове тревожный вопрос, чтобы вернуть себе состояние приятной взволнованности. Впервые в жизни она жила без привычных страхов и подозрений. Каждый заслуживает хоть немного счастья, даже Софи Уэстон. Впервые в жизни она была довольна и даже весела. У нее было все, чего она хотела.

Эллен вернула платье в коробку, сложив его так, как складывают белье, каковым оно, в сущности, и являлось, и, услышав отчаянно нервный вздох Софи, повернулась к ней.

— Вы ведь сделаете это, правда? — На Эллен событие явно произвело большое впечатление.

— Может быть.

— Ну, так вперед!

Софи лихо хлопнула себя по бедрам, и они обменялись заговорщическим взглядом, который на какой-то миг сделал их сестрами — двумя женщинами, объединенными древним женским инстинктом, ритуалом, который объясним лишь отчасти, но который каждая женщина отлично чувствует. Удивление и любопытство, женская солидарность и поддержка угадывались в этом взгляде — они обе думали о том, на что ни одна из них, казалось бы, и в мыслях не могла решиться, на такое может осмелиться лишь самая отважная. Это территория Шарон Стоун. Мадонны.

— У меня для этого неподходящая фигура, — вдруг испугавшись, простонала Софи.

— А вы сделайте вид, что это не так! — настаивала Эллен.

— Вот в этом? — Софи указала рукой на платье и тихо вскрикнула в восхищении и испуге.

Эллен весело икнула и решительно тряхнула головой: