Сильвия Дэй - Муж-незнакомец

Ей знакомы были эти язычки пламени, зарождавшиеся в низу ее живота. Некоторые называли это желанием, она – погибелью.

– Леди Грейсон? – окликнул он низким хрипловатым голосом.

Теперь она вспомнила, что много раз слышала этот тон прежде, в спальне. Это был голос мужчины, который только что кричал от наслаждения. Почему его голос постоянно звучит так, что заставляет женщин мечтать о возможности дать ему повод снова звучать подобным образом? Ужасно несправедливо!

– Д-да? – Она набрала в грудь побольше воздуха и вошла. Джерард предстал перед ней в новом нижнем белье. Щёки его пылали, глаза смотрели с пониманием. Ей не удалось остаться незамеченной.

– Надеюсь, что однажды вы будете не только смотреть, – тихо произнес он.

Чувствуя себя униженной, Изабелла прикрыла нижнюю часть лица затянутой в перчатку ладонью. Однако у него совсем нет совести! Джерард пристально рассматривал ее, задержав взгляд на очертании ее выпирающих сосков.

– Будьте вы прокляты! – прошептала она, горько жалея о том, что он вернулся и перевернул всю ее жизнь. Она испытывала жаркое томление, вся ее кожа горела, требуя прикосновений, и ей было отвратительно это чувство и те воспоминания, что были связаны с ним.

– Я и вправду проклят, Пел, раз вынужден жить с вами, не имея возможности вами обладать.

– Мы заключили сделку.

– Но ведь в то время, – сказал он и сделал неопределенный жест, покрутив рукой между ними, – такого между нами не было. Что прикажете с этим делать? Не обращать внимания?

– Искать утешения где-нибудь еще. Вы молоды и напористы…

– И женат.

– Но не по-настоящему! – воскликнула Изабелла, готовая в отчаянии рвать на себе волосы.

– Настолько, насколько законным может считаться брак, не подтвержденный физической близостью. Я намерен исправить этот изъян.

– Поэтому вы вернулись? Чтобы овладеть своей женой?

– Я вернулся, потому что вы писали мне. Каждую пятницу с почтой приходило пропитанное ароматом цветов письмо, написанное на бледно-розовой бумаге.

– Вы отсылали их назад, все до одного. Нераспечатанными.

– Содержание не имело значения, Пел. Я и так знал, что вы делаете и куда ходите, без ваших рассказов. Важно было то, что вы обо мне помните. Я ожидал, что вы отступитесь и бросите меня в моем несчастье…

– Взамен вы решили сделать, несчастной меня, – резко оборвала она, возбужденно расхаживая по тесной комнате, чтобы облегчить чувство безысходности. – Мы женаты, и я обязана была писать вам.

– Да! – торжествующе воскликнул Джерард. – Обязаны, как моя жена, что и подвигло меня, в свою очередь, вспомнить, что я имею подобные же обязательства по отношению к вам. Поэтому я вернулся, чтобы положить конец слухам и поддержать вас, чтобы исправить то зло, которое я причинил вам своим отъездом.

– Но для этого вовсе не требуется вступать в интимные отношения!

– Смените тон, – предостерег он, схватив ее за руку и притянув к себе. Обхватив ладонью ее грудь, он сжат возбужденный сосок большим и указательным пальцами и принялся теребить его, пока она непроизвольно не застонала от удовольствия. – Вот это требует интимных отношений. Посмотрите, как вы возбуждены! Даже несмотря на тревогу и ярость, которую вы испытываете, бьюсь об заклад, вы давно уже чувствуете влагу между бедер – для меня. Почему же я должен искать кого-то еще, если я хочу именно вас?

– Я несвободна.

– Вы упорно повторяете это, но вам его явно недостаточно, иначе вы бы не хотели меня.

Чувство вины захлестнуло ее. И почему ее тело так податливо на его ласки? Она никогда не допускала и мысли о том, что имея связь с одним мужчиной, можно отдаться другому. Проходили месяцы, пока она, расставшись с одним, решалась завести нового любовника, потому что тяжело переживала потерю каждого из них, хотя каждый раз именно она настаивала на разрыве.

– Вы ошибаетесь! – Она вырвалась из его рук; грудь ее горела в тех местах, где он ее касался. – Я не хочу вас.

– А я-то всегда восхищался вашей честностью! – насмешливо произнес Джерард.

Изабелла удивленно посмотрела на него и увидела, что он полон решимости. В груди медленно разгоралось так знакомое ей неясное томление, призрак из ада, в который Пелем некогда погрузил ее.

– Что с вами случилось? – печально спросила она, сокрушаясь об утрате той легкости, которую раньше испытывала в общении с ним.

– Шоры упали с моих глаз, Пел. И я увидел то, чего раньше не замечал.

Одевшись должным образом, Джерард отдернул занавеску и вышел в небольшой коридор. Он сразу же увидел Изабеллу. Она стояла у окна, ее рыжеватые волосы горели огнем в лучах послеполуденного солнца. Эти шелковые язычки пламени, резко выделяясь на фоне холодной голубизны ее платья, производили потрясающее впечатление. Сила ее желания опалила его, хотя она и разочаровала его своими словами. Он действительно удивился тому, что она оставалась с ним все эти два часа, которые потребовались, чтобы подогнать на него чужую одежду. Джерард был почти уверен, что она уйдет. Но Пел была не из тех, кто прячется от трудностей. Может, она и избегала их обсуждать, но не пыталась от них бежать. Эта черта ее характера особенно нравилась ему. Джерард вздохнул, проклиная себя за слишком энергичный напор, но ему не оставалось ничего другого. Он не мог ее понять и не мог загладить свою вину, не разобравшись, в чем дело. Почему она так решительно возражает против серьезных отношений между ними? Почему, желая его и зная, что он, в свою очередь, пылает к ней страстью, она не решается отдаться этому чувству? Не в характере Изабеллы отказывать себе в плотских удовольствиях. Может быть, она любит своего нынешнего любовника? При этой мысли руки его сжались в кулаки.

Джерард отлично знал на своем опыте, что можно любить одного человека, а физически нуждаться в благосклонности совсем другого.

При этом воспоминании он крепко выругался про себя. Очевидно, он изменился не так уж сильно, раз столь грубо домогается своей жены. Что, к дьяволу, с ним происходит?

Джентльмен не должен подобным образом обходиться с супругой. Ему следовало ухаживать за ней, добиваться ее благосклонности, а не открыто домогаться с такой настойчивостью.

Приблизившись к ней так, чтобы, не напугать, он окликнул:

– Леди Грейсон!

Пел повернулась к нему лицом, приветливо улыбаясь:

– Милорд, вы выглядите великолепно.

Вот как? Значит, так следует себя вести? Сделать вид, будто ничего не произошло? И он улыбнулся со всем присущим ему обаянием и поднес к губам ее затянутую в перчатку руку.

– Муж обязан хорошо выглядеть, когда сопровождает такую очаровательную жену, как вы, моя милая Изабелла.

Ее рука чуть дрожала в его ладони, и голос, когда она заговорила, слегка прерывался.

– Вы мне льстите!

Джерард хотел бы сделать для нее гораздо больше, но с этим придется подождать. Он продел ее руку себе под локоть и повел к двери.

– У меня нет слов, чтобы оценить вас по достоинству, – сказала она, когда он, взяв из рук приказчика ее соломенную, украшенную цветами шляпку, водрузил ее ей на голову и с легкой фамильярностью пристроил на место.

Дверные колокольчики звякнули, и Джерард, стоя спиной к двери, подступил к Изабелле ближе, чтобы дать дорогу новому посетителю. Снова между ними проскочила искра, заставив Пел покраснеть, а его напрячься.

– Вам нужна любовница, – поймав его взгляд, прошептала она, широко раскрыв янтарные глаза.

– Я в этом не нуждаюсь. У меня есть жена, которая хочет меня.

– Добрый день, милорд, – сказал приказчик, огибая прилавок.

Джерард повернулся к Изабелле боком и снова предложил ей руку. Теперь, стоя лицом к двери, он увидел безупречно одетого джентльмена, смотревшего на них с таким ужасом, что не составило большого труда догадаться, кто он такой. И что он, должно быть, успел услышать.

– Добрый день, лорд Харгрейвз. – Джерард сжал ладонью пальцы Пел, покоившиеся на его руке, заявляя свои неотъемлемые права. Никогда прежде не считавший себя собственником, он нахмурился, пытаясь понять, почему же теперь он испытывает это неприятное чувство.

– Добрый день, лорд и леди Грейсон, – сухо ответил граф. Изабелла выпрямилась.

– Лорд Харгрейвз, рада вас видеть.

Но это было не так. Никого из них не обрадовала эта встреча. В воздухе явно ощущалась напряженность.

– Прошу нас извинить, – сказал Джерард, потому что Харгрейвз продолжал загораживать дверь. – Мы собрались уходить.

– Приятно было увидеться снова, милорд, – пробормотала Изабелла непривычно мрачным голосом.

– Да, – проворчал Харгрейвз, отступая в сторону. – Безусловно.

Отворив дверь, Джерард в последний раз окинул своего соперника многозначительным взглядом и вывел Изабеллу из лавки, обняв ее за талию. Оба погруженные в свои мысли, они медленно пошли вдоль улицы. Несколько раз проходившие мимо знакомые пытались подойти к ним, но не осмеливались, натыкаясь на суровый взгляд прищуренных глаз Джерарда.

– Как неловко вышло, – пробормотал он наконец.

– Вы это заметили, не так ли? – сказала Изабелла, избегая смотреть на него.

Пожалуй, он утратил самоуверенность, которой отличался в юности. Четыре года назад он отмахнулся бы от этой встречи, сочтя ее забавной. Действительно, он поступал так довольно часто, когда на светских приемах сталкивался лицом к лицу с любовниками Пел или она с его любовницами. Теперь же он полностью сознавал все свой недостатки и изъяны, а, насколько он знал, достославный, всеми уважаемый Харгрейвз таковых не имел.

– Ума не приложу, как объяснить ему ваши слова, – сказала она, не на шутку встревоженная.

– Он понимал, чем рискует, когда надумал развлекаться с чужой женой.

– Здесь не было никакого риска! Кто же мог предположить, что вы вернетесь домой полным безумцем?

– Нет ничего безумного в том, чтобы желать своего супруга. И делать вид, что вы не испытываете ничего подобного, просто смешно.

Джерард внезапно остановился, когда дверь ближайшей лавки отворилась и оттуда прямо перед ними на улицу выскочил покупатель.

– Мои извинения, миледи! – крикнул он Пел, слегка приподняв шляпу, и быстро зашагал прочь.

Заинтересовавшись причиной волнения молодого человека, Джерард взглянул на заведение. Губы его искривились усмешкой, и он протянул руку к двери.

– Ювелирная лавка? – спросила Изабелла, нахмурившись.

– Да, чаровница. Есть кое-что, о чем следовало позаботиться еще годы назад.

Он провел ее внутрь, и приказчик с улыбкой оторвался от регистрационной книги заказов.

– Добрый день, милорд, миледи.

– Только что от вас вышел очень счастливый человек, – заметил Джерард.

– Ах да, – подтвердил приказчик. – Холостяк, намеренный сделать предложение, подкрепленное прекрасным кольцом, которое он приобрел сегодня.

В поисках такой же радости Джерард принялся рассматривать драгоценности, выставленные в стеклянных витринах.

– Что вы ищете? – спросила Пел, склонившись над витриной возле него.

Ее запах так сильно возбуждал его, что ему захотелось оказаться среди атласных простыней, пропитанных этим ароматом, чтобы ее стройные ножки переплетались с его ногами. Это был бы настоящий рай.

– Вы всегда так чудесно благоухаете, Пел? – Джерард повернул голову, чтобы посмотреть на нее, и столкнулся с ней почти нос к носу.

Она отшатнулась и заморгала.

– Грей, право же! Можем мы отложить разговоры о парфюмерии и отыскать то, что вам нужно?

Улыбаясь, он поймал ее руку и взглянул на крутившегося рядом приказчика.

– Вот это! – Он указал на самое большое кольцо в витрине – крупный рубин, окруженный бриллиантами, закрепленный на золотом ободке филигранной работы.

– Силы небесные! – ахнула Пел, когда кольцо извлекли из-под стекла и оно засверкало на свету.

Джерард надел кольцо ей на палец поверх перчатки, и, к его радости, оно ей подошло, правда, держалось не слишком туго. Теперь сразу было видно, что она замужняя женщина.

– Превосходно!

– Нет!

Джерард вопросительно поднял бровь и заметил, что его супруге не по себе.

– Почему нет?

– Оно… оно мне велико, – заявила Изабелла.

– Оно вам впору. – Джерард облокотился о витрину и улыбнулся, крепко удерживая ее руку в своих ладонях. – Когда я был в Линкольншире…

– Вы были там? – быстро спросила она.

– Как и в других местах, – сказал он, поглаживая ее пальцы. – Бывало, я наблюдал закат и думал о вас. Случалось, багряные облака в небе напоминали мне сияние ваших волос. Когда свет падает на этот рубин, он излучает блеск точно такого же цвета.

Изабелла удивленно посмотрела на него, а он поднес ее руку к губам и поцеловал сначала камень, а потом середину ее затянутой в перчатку ладони, упиваясь тем, что снова способен испытывать привязанность к кому-то.