Ишь ты, какие речи высокопарные! — возмутилась тут же моя внутренняя злыдня. И они, многоуважаемые соседи, разве не могли сами подойти, как для начала? Хотя… музыка грохотала так, что теперь уже не поймешь — подходили ли, или нет.

— Короче, мальчики, тут такое дело…

Не знаю, что собиралась сказать Лидка этим самым «мальчикам», но от греха подальше я ее перебила:

— Да понимаете, тут какое дело… Представляете — прихожу я, значит, домой, после работы, уставшая, а тут такое!..

— Какое? — тут же полюбопытствовал тот, что помоложе и посимпатичнее, — Ослик, кажется — глядя на меня с интересом, аж шею вытянул.

— Ну… такое, — я обвела рукой царящий в прихожей бардак, который мы учинили, пока одевались. — Поднимаюсь домой, а дверь настежь открыта! И музыка во всю грохочет — представляете?! — и смотрю на них таким ошалелым взглядом, что сомнений в правдивости возникнуть не может. Во всяком случае, я искренне на это надеюсь, ибо ночевать в обезьяннике мне не улыбается, мягко говоря.

Под затягивающуюся паузу у меня аж губы задрожали. От распирающего изнутри дикого хохота. И хохот усиливался, переходя в рвущийся из меня ржач, от осознания: какая, должно быть, Лидка стоит за спиной багровая, как вареный рак, и с не меньшим трудом борется со смехом. Но на деле я постаралась сделать вид, что вот-вот заплачу, а хрюк от недостатка воздуха замаскировать под жалобный всхлип.

— Что-то пропало? — с подозрением протягивает наконец капитан.

Мужчина, можно я вас поцалую?!

— Да все, все пропало! — сокрушенно вздыхаю в ответ, пытаясь успокоиться заодно. Ой, не нравится мне эта импровизация, как бы язык мой до Киева не довел… — Мужик — бросил! Квартиру — ограбили!

— Ограбили? — оживился Ослик, аж брови взлетели, прячась под криво нахлобученной синей цигейкой полицейской ушанки.

Вот тебе и язык без костей. Самый настоящий, мать его за ногу!

— Наверняка и ограбили, — киваю и для убедительности отступаю на шаг: — Я еще не смотрела… Но разнесли вон, все… А я же сюда душу вкладывала, в каждый квадратный сантиметрик, в каждый камешек, каждую плиточку, а они… И-ироды-ы!.. — всхлипываю для пущего эффекта.

Что-то Лидка за спиной подозрительно притихла.

— Гражданочка, от вас алкоголем несет, за километр, — недоверчиво произнес капитан.

— Я даже угадать могу, что вы пили! — похвастался младший лейтенант и, вопреки моим ожиданиям, — а ждала я, как минимум, обыска кухни, — принюхался: — Ммм… Это определенно Шардоне… Бургундия, восемьдесят девятый год!

— А вот и не угадали! — зло буркнула я. — Самогон из кукурузы, пес знает, какой год.

При слове «пес» из гостиной высунулся все еще шокированный Ванька. И, судя по его осовелому взгляду — у малыша сейчас дикий отходняк.

С тихим скулежом Ванька подбежал ко мне и уткнулся мордочкой мне в ногу. Пришлось взять его на руки.

— А мы тут, так сказать, виски балуемся, — хохотнула подруга, очевидно, в попытке разбавить напряженное молчание.

— Да какое там «балуемся»! — махнула я тут же рукой. Черт бы побрал эту Лидкину болтливость, особенно, когда выпьет! — С горя это, товарищ…

— Капитан Козлов.

— Да, именно… — я шмыгнула носом.

— А позвольте узнать: где вы работаете, кем, и до скольких длится ваш рабочий день. — Я ответила, а капитан продолжил, вкрадчивым тоном: — То есть вы утверждаете, что пришли домой после работы, а тут «такое», — он тоже обвел рукой прихожую.

— Угу, — не задумываясь, кивнула я.

— И как это понимать? Из ваших же слов следует, что рабочий день у вас заканчивается намного раньше. По-моему, вы завираетесь, гражданка Беда. — Капитан со вздохом почесал взмокший лоб. — В общем, ясно все с вами. Ослик, оформляй протокол и штраф. А вы, милые дамы, впредь не пейте так много, иначе у нас не останется выбора, кроме как силком везти вас в участок.

— Постойте-постойте! — спохватилась я, устраивая Ваньку на руках поудобнее. — То есть как это — «завираюсь»? И ничего это со мной не ясно… Пф! Вы заявляетесь в мою квартиру, под утро, — а у меня тоже, между прочим, планы были на выходные! — устраиваете допрос на пороге…

— Ну так, вы и не приглашали, — улыбнулся Ослик, который достал необходимые бумажки но заполнять не спешил.

— …и после этого я еще обязана перед вами отчитываться?! — закончила свою проникновенную тираду.

— Хм… Хорошо. Ответьте, в таком случае: куда собрались в такую рань?

— Да бывший звонил: сативу, говорит, по хорошей цене нашел. — Брякнула какую-то чушь со злости, ибо глупая ситуация уже не забавляла а раздражала.

— Сативу? Бывший? — поочередно изумились участковые.

— Не тот, который бросил сегодня, а другой бывший, — мрачно пояснила я, силясь не запутаться в собственном вранье. — Предыдущий. И это была неудачная шутка… Да что я перед вами отчитываюсь, вы даже не пытаетесь войти в мое положение!

Мужчины переглянулись, рассмеялись, а потом Козлов сказал:

— Мы готовы выслушать. Рассказывайте все, с самого начала, по порядку, и в подробностях, пожалуйста.

Пришлось снова импровизировать на ходу. В итоге я им наплела что-то о том, что бывший жених (да, пришлось не только приврать, но и приукрасить немного) позвал меня сегодня после работы в кафе, и уже там сообщил, что мы расходимся. Безутешная я, не в силах возвратиться в квартиру, где столько напоминало о «нас», решила погулять по городу. Но вернуться все же пришлось, когда вспомнила про голодного, предоставленного самому себе мопса. А когда пришла и узрела погром с музыкой — испугалась и позвала подругу. В свете всех событий захотелось расслабиться и мы немного выпили. Для достоверности, что «немного» я даже вытащила из мусорки пустую бутылку из-под «Джека» (стараясь не греметь пустой винной), и показала такую же, разбитую, в ванне.

И знаете что? Стоя вот так перед блюстителями правопорядка и рассказывая им басенки местного сочинения, я была несказанно, просто ужасно рада, что живу в простом районе, а не в элитном, со всякими сопутствующими штучками, вроде видеонаблюдения. Иначе, как пить дать — вранье не только не прокатило бы, а еще и боком вышло.

— Так может, это ваш пес все и учинил? — вынес вердикт младший лейтенант, поудобнее просовывая кожаную папочку подмышку. — Голодные животные и не на такое способны! — со знанием дела сказал он, после того, как мужчины все же прошли в квартиру и осмотрели ее, для верности. Наследили мне правда, гады, но очень надеюсь, что больше они сюда не вернутся.

Хотелось ляпнуть, что сам он животное, но тут подал голос капитан:

— А музыку ты как объяснишь? И замки, вроде как, не взломаны. Следов нет, опять же…

— Ой, а вы устали, наверное, — выпалила я, понимая, что костьми лягу, но не дам ему запороть такую шикарную версию. Я просто не имею на это прaва! — Может, чаю, или кофе?

— Да нет, спасибо, — улыбнулся капитан, так и тая от простого вопроса, как эскимо на солнце, а на лице Ослика отобразилось вселенское разочарование. — Мы пойдем тогда, а вы тут держитесь, дамы. Если вдруг заметите что-то подозрительное — сразу же обращайтесь в участок… А лучше — мне звоните! — и он наскоро нацарапал на клочке бумажки свой номер и протянул Лидке.

Вот что значит: внимания мужику не хватает.

Лидка в ответ лучезарно улыбнулась и мы с ней синхронно закивали. А стоило наконец двери закрыться за участковыми — выдохнули облегченно. Переглянулись и рассмеялись, не сговариваясь, в голос.

Ну, все! Поход в магазин отменяется! Второго такого раза я просто не вынесу.

11. «Доброе» утро начинается в обед

Яркий свет — откуда солнце вышло? — больно резанул по глазам, даже сквозь веки, буквально вырывая из какой-то полудремы. Я шевельнулась, машинально пытаясь нащупать одеяло и натянуть на голову. Но в тот же самый миг затылок прошила адская боль.

Ох… Как же болит моя бедная голова! Просто трещит по швам…

Раз!.. Два!.. Три!.. — пульсирует в затылке, в то время как виски? словно тисками сжимают… Боже! Это просто невыносимо! Как та средневековая пытка, когда голову жертвы фиксировали под капающей мерно водой и бедолага медленно сходил с ума.

Не знаю, как там насчет сумасшествия, но если мне сейчас кто-нибудь подвернется — вызверюсь точно!..

Ресницы словно супер-клеем щедро так намазали, — не продрать глаза — а во рту как будто целый кошачий «взвод» отдохнул…

Постанывая, словно лось, в период брачного сезона, я приподняла голову, чтобы почти сразу же уронить ее обратно на подушку.

О, это непередаваемое чувство, которое кричит о том, что в моем желудке с минуты на минуту начнется извержение…

Твою налево!

Машинально зажимаю рот руками и вскакиваю! Как в попу ужаленная! Каким-то невероятным усилием воли собрав остатки сил в ослабевшем теле, чтобы сбросить с себя конечности храпящей рядом Лидки. Вот же зараза!..

Не вполне соображаю, что происходит — ноги сами несут меня прямиком в ванную. По пути путаюсь в тапках, поскальзываюсь и балансирую, в попытке не упасть на мягкое место или не промахнуться мимо дверного проема.

Запас цензурных слов как-то разом иссяк.

Уже вбегая в ванную, мельком замечаю, что часы в прихожей показывают половину двенадцатого. И почему я будильника не слышала?! Благо, что хоть выходной, а иначе, как пить дать — пришлось бы краснеть на ковре перед начальством…

О, нет! Только не пить!..

Чтобы я, да еще хоть раз… Да ни за что! По крайней мере, точно не с Деевой, ибо рискую пропить самое дорогое, что осталось у меня после мамы, Ваньки и почек. Печень, то есть.

Когда я вернулась в спальню, подруга по-прежнему валялась на кровати, но уже с открытыми глазами. Тем лучше для нее — я бы церемониться не стала, после того, как эта зараза споила меня вчера. Ледяная вода нам в помощь!..

Хм… А что, собственно, вчера произошло? Нет, мы, конечно, выпили, и выпили немало, — как для меня так точно! Ибо не помню почти ничего, — но вот не покидает стойкое ощущение, что одним этим дело не ограничилось. Особенно крепнет уверенность в своих догадках, когда смотрю на сиротливо свисающий одним краем карниз в спальне… И это я еще на кухню не заглядывала. Да и вообще, квартиру не осматривала.

— Деева-а, — вкрадчиво протянула я, стараясь не выдавать в голосе звенящих ноток, — а напомни, пожалуйста: чем мы вчера занимались?..

Подруга смачно выругалась, простонала и, с трудом сев на кровати, посмотрела на меня из-под слипшихся ресниц и макияжа одного известного зверька. Того самого, что и черный, и белый, и азиат одновременно.

— Ну даешь, Беда, — просипела она голосом алкоголика со стажем, глядя на меня округлившимися глазами. А потом, почесав спутавшиеся космы, выдала задумчиво: — Ну… насчет тебя не знаю… но вот я совершенно точно по мальчикам, так что…

— Фу, дура!.. — скривилась я, мгновенно мрачнея. — Я не то имела в виду… Что скажешь на этот счет? — кивнула я на беспорядок вокруг и снова скривилась — простое движение отдало дикой пульсацией в черепной коробке, вплоть до секундного онемения губ. М-да… Это ж надо так нажраться…

Не дожидаясь ответа подруги поплелась в кухню — если сейчас же не глотну хотя бы воды, — а лучше крепкого кофе — точно умру.

Но на кухне меня ждал еще один сюрприз: криво торчащий смеситель. Помимо общего фонового бардака, разумеется. Без понятия, чем я думала, но на свой страх и риск решилась провернуть ручку холодной воды и… ничего не произошло. С горячей водой то же самое… Но я ведь как-то умылась десять минут назад?..

Ох, ладно. Как говорил один известный персонаж: я подумаю об этом завтра. А пока пришлось наполнять чайник в ванной. И все время, пока тот шумел на плите, я пыталась восстановить пробел в памяти…

Кажется, Лидка подначивала меня сначала выпить, а потом и оторваться, как следует… Успокаивала, мол: «Что бы ни случилось, ты всегда можешь стребовать со страховой»… А я ржала и отвечала, что нет у меня страховки…

То есть я все же пошла у нее на поводу?.. М-да.

От нахлынувших обрывков воспоминаний легче не стало. Напротив — возникло острое желание побиться головой о стенку… Нет, ну это ж надо, а!.. Стоило выпить, как мозг автоматически отключился.

Завыть в голос не дала появившаяся в кухне подруга. Шоркая дежурными тапками для гостей, с самым непринужденным видом протопала к столу и бухнулась на диванчик.

Так. Где там моя дорогая любимая аптечечка?.. Сейчас как закинусь обезболивающим, — ох уж эта работа среди студентов! — и устрою любимой подруженьке допрос с пристрастием. Если меня на него, — на пристрастие, то бишь, — конечно, хватит…

12. Уходим огородами

Бyхнув небрежно на стол две дымящиеся дешевым кофе кружки, я грузно опустилась на стул напротив.