Нора Робертс - Мужчина для Аманды

— Да, сэр. Могу я помочь вам?

— Я хотел бы поговорить с управляющим.

У Аманды упало сердце.

— Извините, мистера Стенерсона сейчас нет. Если у вас возникла какая-то проблема, я с удовольствием займусь ею.

— Никаких проблем, мисс… — он посмотрел на табличку с ее именем, — …Калхоун. Я бронировал номер нескольких недель назад. Полагаю, что получу изолированные апартаменты-люкс.

— Конечно, мистер Ливингстон. Мы ждали вас. — Быстро и умело она ввела информацию в компьютер. — Вы уже останавливались у нас прежде?

— Нет, — он снова улыбнулся, — что крайне прискорбно.

— Уверена, вы найдете ваши апартаменты очень удобными. — Аманда передала ему форму для регистрации. — Если есть что-нибудь, что мы можем сделать, чтобы ваше пребывание здесь стало более приятным, пожалуйста, сообщите.

— Я уже уверен, что времяпрепровождение здесь будет приятным. — Он бросил на нее еще один долгий взгляд, потом стал заполнять форму. — К сожалению, оно должно быть также продуктивным. Скажите, возможно ли арендовать факс на все время моего нахождения в отеле.

— Мы предоставляем факс для удобства наших гостей, — сообщила Аманда.

— Мне нужен собственный. — На мизинце сверкнул бриллиант, когда он передал форму через стойку. — Боюсь, что не смогу полностью разобраться со всеми делами, как надеялся. Просто непрактично — бегать сюда каждый раз, когда я должен послать или получить документ. Естественно, я охотно заплачу за необходимость такой услуги для меня. Если нельзя взять факс в аренду, я готов купить его.

— Посмотрю, что можно сделать.

— Был бы очень признателен. — Гость протянул кредитную карточку. — Кроме того, одну комнату я собираюсь использовать как офис. И предпочел бы, чтобы горничная не трогала мои бумаги и оставила в покое рабочий стол.

— Конечно.

— Могу я спросить вас, знакомы ли вы с островом?

Улыбаясь, Аманда вернула ему кредитку и вручила ключи от номера.

— Я здесь родилась.

— Замечательно. — Глядя ей прямо в глаза, он слегка сжал ее руку. — Тогда я буду знать, что, если у меня возникнут какие-то вопросы, мне надо обратиться к вам. Вы мне очень помогли, мисс Калхоун… — он снова взглянул на табличку с ее именем, — …Аманда. Спасибо.

— Добро пожаловать. — Ее пульс слегка ускорился, когда он отпустил ее ладонь. Аманда махнула посыльному. — Желаю вам приятного отдыха, мистер Ливингстон.

— Я уже наслаждаюсь.

Едва он скрылся в лифте, молодая сотрудница возле Аманды издала низкий женский вздох.

— Кто это?

— Уильям Ливингстон.

Аманда поймала себя на том, что смотрит ему вслед, и подвинула к себе распечатку данных.

— Великолепный. Если бы он посмотрел на меня так, как смотрел на тебя, я бы растаяла на месте.

— Таяние не входит в должностные обязанности, Карен.

— Нет, не входит. — С мечтательным видом Карен положила руку на звонящий телефон. — Но совершенно точно является частью женской натуры. Карен, регистратор отеля. Чем могу помочь?

Уильям Ливингстон, подумала Аманда, взяв в руку заполненную форму для регистрации. Нью-Йорк, Нью-Йорк. Если он может позволить себе провести несколько недель в апартаментах на острове, значит, обладает деньгами, так же как обаянием, привлекательной внешностью и безупречным вкусом в одежде. Если бы она искала себе мужчину, он вполне соответствовал бы самым придирчивым критериям.

Открывая телефонную книгу, Аманда напомнила себе, что ищет факс, а не мужчину.

— Эй, Калхоун.

Проводя пальцем по странице с предложением офисных товаров, она посмотрела на говорившего. Слоан — в хлопчатобумажной рубашке, рукава закатаны до локтей, растрепанные волосы вьются по воротнику — наклонился над стойкой.

— Я занята, — отмахнулась она.

— Работаешь допоздна?

— Прямо в точку.

— Ты с явной симпатией смотрела на того типа в костюме. — Он протянул руку и провел большим пальцем по накрахмаленному красному отвороту ее пиджака. — Весь из себя чопорный.

В отличие от небольшого скачка пульса, когда Уильям Ливингстон взял ее за руку, Аманда вздрогнула от прикосновения Слоана. Потом раздраженно отодвинулась.

— У тебя какие-то проблемы с номером?

— Нет. Красивая, прямо как на картине.

— С обслуживанием?

— Гладкая, как мокрая скала.

— Тогда извини, у меня еще куча дел.

— О да, знаю. Я последние полчаса наблюдал, как ты тянешь лямку.

Между ее бровями появилась морщинка.

— Ты наблюдал за мной?

Его пристальный взгляд задержался на ее губах, вспоминая, каковы они на вкус.

— Ага, очень пикантная приправа к пиву.

— Должно быть, хорошо иметь так много свободного времени. А теперь…

— Главное, не сколько у тебя времени, а как ты его проводишь. Поскольку ты… отказалась позавтракать со мной, может, поужинаем вместе?

Хорошо понимая, что сотрудники навострили уши, Аманда наклонилась к нему поближе и промолвила вполголоса:

— Ты не можешь вбить в свою голову, что я этим не интересуюсь?

— Не-а, не могу. — Слоан усмехнулся и подмигнул Карен, которая парила настолько близко, насколько позволяла осмотрительность. — Ты сказала, что не любишь тратить время попусту. Вот я и решил, что мы могли бы быстренько поужинать и продолжить с того места, на котором остановились этим утром.

В его объятиях, подумала Аманда, на мгновение потеряв голову. Мысли затуманились, кровь толчками заструилась по венам. Она уставилась на его рот, когда тот изогнулся, что вернуло ее к действительности.

— Я занята и не имею ни малейшего желания…

— Думаю, ты имеешь множество желаний, Аманда.

Аманда стиснула зубы, она бы с радостью назвала его лгуном и с полным на то основанием, но не могла.

— Я не хочу ужинать с тобой. Ясно?

— Как стекло. — Он щелкнул пальцем ей по носу. — Я буду наверху, если проголодаешься. Номер 320, помнишь? — Он поднялся, возвысившись над стойкой, и сунул розу ей в руку. — Не работай слишком долго.

— Парочка красавцев за один вечер, — пробормотала Карен, наблюдая за уходом Слоана. — Боже, он точно знает, как носить джинсы, не так ли?

Действительно знает, подумала Аманда, затем отругала себя.

— Он грубый, раздражающий и невыносимый.

Но провела розовым бутоном по щеке.

— Ладно, я возьму холостяка номер два. А ты можешь сосредоточиться на мистере Красавчике из Нью-Йорка.

Черт побери, почему она настолько затаила дыхание?

— Я собираюсь сосредоточиться на своей работе, — поправила Аманда. — Да, и тебе не помешает. Стенерсон встал на тропу войны, и последнее, что мне нужно — какой-то жеребец-ковбой, мешающий нормально работать.

— Хотела бы я, чтобы он мешал мне работать, — пробормотала Карен, затем склонилась над своим компьютером.

Она не станет думать о нем, пообещала себе Аманда. Затем отложила розу в сторону и снова взяла в руки. В конце концов, цветок не виноват. Он заслуживает того, чтобы его поставили в воду и любовались его красотой. Немного смягчившись, она фыркнула и улыбнулась. Очень мило. Неважно, каким надоедливым Слоан мог быть, надо поблагодарить его.

Она машинально ответила, когда телефон зазвонил.

— Регистрация отеля, Аманда. Чем могу помочь?

— Мне просто захотелось услышать, как ты произносишь это, — усмехнулся Слоан в трубку. — Спокойной ночи, Калхоун.

Проглотив проклятье, Аманда с треском швырнула трубку. Ради спасения собственной жизни она не смогла бы понять, почему засмеялась, когда взяла розу и пошла в свой кабинет за вазой.

Я бежала к нему. Такое ощущение, что это другая женщина кралась в сумерках, чтобы участвовать в гонках на лужайке, вниз по каменистому склону. В тот момент не было никаких «правильно» или «неправильно», никаких обязанностей, кроме как по отношению к своему сердцу. И вправду именно сердце вело мои ноги, мои глаза, мой голос.

Он вернулся к морю. В первый раз, когда я увидела его, он стоял над водой, воюя с красками и холстом. Теперь же в замешательстве смотрел на волны.

Я позвала его, и он резко обернулся. На его лице я увидела зеркальное отражение моей собственной радости. Раздался смех, мой и его, пока он мчался ко мне.

Его руки обвили меня — сильно. В мечтах я знала, на что это будет похоже — наконец оказаться в его объятиях. Его рот идеально подходил к моему — такой сладкий, такой жадный.

Время не остановить. Я сижу здесь и пишу, и знаю это точно. Но тогда, о, тогда, оно замерло. Существовали только ветер, и звук моря, и настоящий, чистый восторг от нахождения в его руках. Будто я ждала всю свою жизнь, спала, ела, дышала — все ради того единственного драгоценного мгновения. Даже если мне доведется прожить еще сотню лет, я никогда не забуду этого момента.

Он отстранился, провел ладонями по моим плечам, взял меня за руки и поднес их к губам. Его глаза были такими же темными, как серый туман.

— Я собрал вещи, — произнес он, — и все подготовил для отплытия в Англию. Пребывание здесь без тебя стало адом. Мысли о том, что ты вернешься и что я никогда не получу возможность дотронуться до тебя, почти сводили с ума. Каждый день, каждую ночь. Бьянка, я просто болел тобой.

Я гладила его лицо и думала о том, как часто мечтала об этом.

— Я решила, что никогда больше не увижусь с тобой. Молилась, чтобы Господь не допустил этого. — Поскольку стыд пробивался сквозь мою радость, я попыталась отвернуться. — О Боже, что ты должен думать обо мне. Я жена другого мужчины, мать его детей.

— Не здесь. — Его голос стал грубым, но руки оставались нежными. — Здесь ты принадлежишь мне. Здесь, где я впервые увидел тебя год назад. Не думай о нем.

Он снова поцеловал меня, и я перестала думать о чем бы то ни было, перестала беспокоиться.

— Я ждал тебя, Бьянка, ждал сквозь зимний холод и весеннее тепло. Когда бы я ни рисовал, именно твой образ часто посещал меня. Я видел, как ты стояла здесь, с ветром в волосах, солнечный свет превращал их в медь, потом в золото и, наконец, в пламя. Я старался забыть тебя. — Его руки были на моих плечах, удерживая, в то время как его глаза, казалось, пожирали мое лицо. — Пытался убедить себя, что это неправильно, что если не для собственной, то для твоей пользы, должен покинуть это место. Думал о тебе, о том, как ты танцуешь с ним на балу, посещаешь театр, принимаешь его в своей постели. — Он напрягся. — Она его жена, говорил я себе. Ты не имеешь никакого права хотеть ее, желать, чтобы она пришла к тебе. Жаждать, чтобы она могла стать твоей.

Я поднесла пальцы к его губам. Его боль была моей болью. И подумала, что так будет всегда.

— Я пришла к тебе, — ответила я ему. — И я действительно твоя.

Он отвернулся от меня, ведя сражение между совестью и любовью, такой же сильной в нем, как и во мне.

— Мне нечего предложить тебе.

— Свою любовь. Я больше ничего и не хочу.

— Она уже принадлежит тебе с первого мгновения, как я взглянул на тебя. — Он снова повернулся ко мне и коснулся моей щеки. Я видела сожаление и тоску в этих красивых глазах. — Бьянка, у нас нет никакого будущего. Я не посмею и не смогу просить тебя бросить то, что ты имеешь.

— Кристиан…

— Нет. Как бы я ни страдал, я не сделаю этого. Я знаю, ты отдала бы мне все, что я попрошу, хотя я не имею никакого права просить, но потом ты опомнишься и возненавидишь меня.

— Нет. — Слезы хлынули из глаз, особенно горькие на ледяном ветру. — Я никогда не стану ненавидеть тебя.

— Тогда я возненавидел бы себя, — он снова прижал мои пальцы к губам. — Но я умоляю тебя, пока лето, приходи сюда хотя бы на несколько часов, когда сможешь, и мы притворимся, что зима никогда не наступит. — Он улыбнулся и нежно поцеловал меня. — Приходи на свидания со мной, Бьянка, при солнечном свете. Позволь мне нарисовать тебя. Я буду счастлив.

Итак, и завтра, и каждый день в течение этого сладкого бесконечного лета я буду встречаться с ним. На скалах над морем мы возьмем столько счастья, сколько сможем.

— Ну, здравствуйте.

Услышав хриплое приветствие, Слоан оторвался от своих записей насчет бильярдной комнаты и увидел гибкую цыганку в ниспадающей цветастой одежде. Длинные пряди рыжих волос струились по ее плечам и спине. Мечтательные зеленые глаза оценивающе прошлись по нему, прежде чем она впорхнула в комнату, будто эта женщина имела все время мира и желала щедро его потратить.