Она была в темно-вишневом бархатном платье. При всей пышности форм Эмилия имела талию юной девушки, что в значительной степени подчеркивало размер и красоту ее бюста. Еще больше его подчеркивала низкая линия декольте (неприлично низкая, подумала Рона). На огромную юбку, должно быть, ушла уйма ткани, и Эмилия прекрасно знала, как носить такой наряд. При ходьбе она слегка покачивала бедрами, заставляя юбку соблазнительно колыхаться. Только очень уверенная в себе женщина решилась бы надеть такое платье.

«Эмилия достаточно уверена в себе для чего угодно», – подумала Рона. Русская графиня рассмеялась и начала кружиться на месте, пока не стала похожа на темно-вишневый волчок. Заметив Рону, она остановилась, и улыбка ее стала еще шире.

– Ах, маленькая английская леди! – воскликнула она.

Так Эмилия обычно обращалась к Роне, которая была немного выше среднего роста. Рона была уверена, что русская графиня делала это нарочно, чтобы ее унизить.

Острый взгляд Эмилии пробежал по неброскому наряду Роны, по ее прическе, словно говорившей: «Перед вами гувернантка».

– Как, по-вашему, я буду выглядеть на балу у Алисы? – спросила Эмилия.

– Великолепно, графиня, – спокойно ответила ей Рона. – Как всегда.

– Разумеется. – Эмилия, кажется, немного удивилась. – Здесь самое важное слово «всегда». Женщина должна всегда выглядеть идеально. Это способ удержать внимание мужчины… Впрочем, есть и другие.

Последние слова она произнесла, коварно прищурив глаза, что показалось Роне отвратительным. Ее горячая натура тут же взыграла.

– Не сомневаюсь, что в «других» способах вы разбираетесь так же хорошо, сударыня, – сказала она.

Эмилия звонко рассмеялась.

– Ох, моя милая маленькая гувернантка, как же неразумно поступили люди, которые позволили вам забыть свое место. Очень легко возомнить о себе невесть что, правда? Вы размечтались о недостижимом. Но это глупо.

Глаза Роны загорелись, как два уголька.

– Вы слишком легковерны, сударыня. Я не гувернантка, как бы это ни выглядело со стороны, и только я решаю, что для меня достижимо.

Взгляд Эмилии вдруг сделался напряженным.

– Не гувернантка? В таком случае… кто вы?

Рона усилием воли заставила себя прикусить язык.

– Никто, – быстро ответила она.

– Ну, вы же хотели что-то этим сказать?

– Вы сами говорили, сударыня, что все мы мечтаем.

– В вашем случае это… грустные, маленькие мечты. Да, я знаю, моя дорогая. Я присматривала за вами. Мой несчастный братец, кажется, что-то придумал на ваш счет, но ничего, пройдет время, и в голове у него прояснится. А вы… Мне все равно, прояснится у вас в голове или нет, если вы не станете путаться у меня под ногами.

Она отошла и снова качнула бедрами, как будто подчеркивая значимость своих слов.

– Я надеюсь, вы этого не забудете?

– Я никогда ничего не забываю, сударыня, – произнесла Рона. – Ни слов, ни жестов… Ни обид.

Говорить такое было настоящим безумием, но в ту минуту Рона противостояла графине, как женщина женщине, и по глазам Эмилии она увидела, что графиня это поняла.

– Вы имеете наглость мне угрожать?

– Да, – просто ответила Рона.

Она понятия не имела, что будет делать, если Эмилия примет ее вызов. Эти слова она произнесла только потому, что гордость не позволила ей уступить этому высокомерному существу. Наградой ей было выражение неуверенности, появившееся на лице Эмилии.

Русская графиня пришла в себя, но не до конца. Ее губы едва заметно дрогнули. Она подошла к открытой двери в соседнюю комнату, где чуть раньше переодевалась, и лучезарно улыбнулась кому-то, кто находился там, не видимый Роне.

– Как я выгляжу, дорогой? Тебе не жаль потраченных денег?

Рона замерла.

Как бы ей хотелось узнать, что за мужчина сидел в той комнате, что за мужчина платил, чтобы одеть графиню и, вероятно, будет ее раздевать.

Но Эмилия шагнула внутрь и плотно закрыла за собой дверь.

Рона напрягла слух, надеясь, что услышит голоса, но уловила только тихий смех. Ей не удалось определить, кто именно смеялся.

Она стояла и смотрела на закрытую дверь, чувствуя, как мир погружается в холод.

Вдруг ей стало страшно.

* * *

Большой бальный зал в глубине дома Тьери утопал в белых цветах. Оркестранты уже заняли места. С минуты на минуту ожидались первые гости.

Наверху шли последние приготовления. Алиса в белом платье и в жемчужном ожерелье, подаренном отцом, была похожа на фею.

Счастливый день рождения омрачало лишь одно.

– Ах, если бы дядя Питер был сейчас здесь! – вздохнула Алиса. – Как он мог забыть о моем дне рождения?

– Наверное, он просто очень занят, – предположила Рона, стараясь говорить как можно беспечнее, хотя у нее самой душа была не на месте.

Ей очень хотелось встретиться с Питером, заглянуть ему в глаза и увидеть там опровержение намеков русской графини. Но он даже не удосужился вернуться ко дню рождения Алисы.

Продолжать надеяться было бессмысленно. Рона узнала все, что хотела знать.

Для себя она выбрала серое шелковое платье с жемчужным отливом, настолько же скромное, насколько платье графини Ростовой было вызывающим. Вырез на груди был немного выше, чем у обычных бальных платьев. К этому наряду Рона надела изысканную серебряную цепочку тонкой работы.

У нее было огромное желание облачиться в свое лучшее платье и самые дорогие украшения. Рона прежде была царицей бала и могла бы стать ею сейчас, если бы только имела возможность быть собой.

Но такой возможности у нее не было. Она гувернантка и должна об этом помнить.

Граф немного нахмурился, когда увидел ее платье, и она поняла, что он представил, как она могла бы выглядеть в одном из туалетов, которые он хотел ей подарить. Однако ему хватило деликатности не упоминать об этом.

Наконец пришло время начинать бал. Гости продолжали приезжать в роскошных каретах. Среди них было много знакомых месье Тьери, входивших в правительственные круги. Этот вечер обещал стать одним из самых ярких событий сезона.

Месье Тьери открыл бал, пригласив на танец Алису. Его жена танцевала с графом.

Рона недостатка в партнерах не испытывала. Сначала ее пригласил Анри, затем Марсель, а потом Жак, который зарделся, как маков цвет, когда подошел к ней с поклоном.

Появился и граф Алексей. Он пребывал в самом благодушном настроении, однако объяснить, почему до сих пор нет его сестры, не смог.

– У нее своя жизнь, о которой мне мало что известно, – сказал он, подмигнув всем, кто на него смотрел. – Но осмелюсь предположить, что скоро она явится.

Танцуя с Роной, Алексей продолжал рассуждать в том же духе. Она машинально отвечала на его вопросы и была рада, когда танец закончился.

Рона остановилась у приоткрытой двери. Ей ничего не стоило незаметно проскользнуть в нее, что она и сделала, молясь, чтобы этого никто не заметил.

Молитвы ее были услышаны, и она оказалась в широком коридоре, одна стена которого была увешана картинами, а другую занимал ряд больших окон. После шума и суеты поклонников наступил блаженный покой. Если бы можно было вот так же взять и сбежать от своих мыслей. Исчезла ли бы тогда ее внутренняя тревога?

Окна коридора выходили во внутренний дворик с галереями, лужайкой и фонтаном. Горящие повсюду разноцветные фонарики придавали этому месту волшебный вид. Рона залюбовалась фонтаном. Она была очарована его красотой.

Вдруг девушка замерла.

Она увидела нечто совершенно невероятное.

Или это игра водной пыли в воздухе породила в ее сознании несуществующий образ?

В следующий миг Рона нашла дверь, распахнула ее и бросилась во двор через галерею, пытаясь рассмотреть за газоном арки галереи с другой стороны.

Было темно, но Рона знала, что увидела его.

Это был Арлекин.

Он стоял там, прислонясь к колонне, и его глаза поблескивали сквозь прорези в маске.

Но теперь он исчез.

Рона тихонько вскрикнула от мысли, что ей это померещилось. Он должен быть где-то там! Должен! Иначе она не сможет больше жить.

Она обошла угол галереи и увидела в дальнем конце дверной проем. Вдруг оттуда показалась рука и поманила ее. Рона ускорила шаг, но, когда подошла к двери, рука уже исчезла.

Дверь осталась открытой. Сделав глубокий вдох, Рона шагнула в темную комнату. То немногое, что она сумела рассмотреть, открылось ее взгляду лишь благодаря разноцветным фонарикам во дворе. Она различила, что комната была большой и почти пустой.

Дверь у нее за спиной закрылась. Девушка развернулась.

На нее смотрел Арлекин.

– Это вы? – прошептала она. – Вы?

Он шагнул к ней, глядя на нее в полутьме. Свет разноцветных фонариков играл на его костюме, но маска под треуголкой полностью скрывала верхнюю часть лица.

Рона различила рот, и ее сердце забилось чаще. Это были те губы, которые она знала, – широкие, полные, а теперь и улыбающиеся.

– Да, это я, – мягко произнес он. – Я знал, что вы придете.

– Вы говорили, что мы больше никогда не встретимся, – напомнила ему Рона.

– Я не смел надеяться на новую встречу с вами. Это казалось совершенно невероятным. Но я не учел вашей храбрости.

– Это вы мне ее внушили, – с чувством сказала Рона. – Мне часто казалось, что вы где-то рядом.

– Это потому что я был рядом, все время думал о вас…

– Почему вы сделали вид, будто не знаете меня?

– Я не мог поступить иначе. У меня есть работа, которую нужно выполнять втайне. И вы не должны никому рассказывать о том, что мы сейчас встретились.

– Но почему?

– Потому что вы можете навлечь на себя опасность.

– Опасность? – повторила Рона, искренне удивившись. – Как это? От кого она может исходить?

– Частично от меня, – неожиданно ответил Арлекин. – Куда бы я ни пошел, я повсюду несу с собой опасность. И боже сохрани, чтобы я навлек опасность на тех, кого люблю. Я должен был встретиться с вами сегодня, чтобы предупредить. Держитесь как можно дальше от Ростова. Пока я не могу сказать почему.

– Вы уверены, что это не ревность? – осмелилась спросить Рона.

Он улыбнулся.

– Мне стоит к нему ревновать?

– Ах, нет, нет, – поспешила ответить она. – Мне он совершенно безразличен. Прошу вас, Питер…

– Арлекин, – быстро исправил он. – Для нас Питера не существует. Так будет лучше.

– А Арлекин? Он существует?

Он опять улыбнулся ее догадливости.

– Арлекин существует, если вы хотите, чтобы он существовал. Но вы можете заставить его исчезнуть одним словом или вздохом.

– Я не пророню ни звука.

– Я рад. Потому что это убило бы меня.

– Прошу вас, Арлекин, вы должны мне верить, когда я говорю, что граф Ростов мне совершенно безразличен.

– Это признание я буду носить в своем сердце, так же, как носил в своем сердце ваш образ с того вечера, когда мы впервые встретились.

– Я многого в вас не понимаю. Русская графиня…

Кончики его пальцев прикоснулись к ее губам.

– Вы не должны спрашивать о ней, – строго сказал Арлекин.

Рона растерянно замолчала. О его откровенном флирте – а, возможно, и о чем-то большем – с графиней ей хотелось узнать больше всего.

Однако в его голосе неожиданно послышалась властность, странным образом противоречащая его жизнерадостному обаянию. Иногда Арлекин вел себя как мальчишка, но сейчас он был мужчиной, который дает указания и ожидает их исполнения.

Гордая натура Роны взбунтовалась. Почему он требует от нее подчинения, если ничего не объясняет?

– Вы несправедливы ко мне! – взорвалась она.

– Знаю, – серьезно ответил Арлекин. – Это жестоко и несправедливо по отношению к вам. Но у меня нет выбора. Все зависит от того, можете ли вы доверять мне слепо, без оглядки. Я не имею права просить вас об этом, ведь я сам дал вам достаточно поводов думать обо мне не самым лучшим образом. От вас я прошу все, а взамен не даю ничего… Пока. Но я надеюсь, что придет время, когда я смогу отплатить вам. Если вы скажете, что я прошу слишком многого, я уйду и не стану вас винить. Решайте.

Вдруг его голос задрожал.

– Скажите, дорогая моя, вы сможете мне довериться? Сможете пойти на такой риск? А это огромный риск. Страшнее, чем вы можете себе представить. Вам потребуются все ваше мужество и вся любовь, на которую вы способны.

Рона с ужасом посмотрела на него, начиная понимать, что происходит нечто, неподвластное ее разумению, нечто жуткое, такое, с чем ей еще никогда не приходилось сталкиваться.

Нечто такое, что может закончиться болью и отчаянием.

Глава 8

Рона смотрела на Арлекина.

– Я буду верить вам, – убежденно произнесла она. – Всегда, до конца своих дней.

– Благослови вас Господь!

– Но я ни о чем не могу у вас спросить?

– Ни о чем.

– Даже почему вы сбежали с бала в Вестминстер-хаусе, когда кто-то позвал вас по имени? Почему вы скрывали, что в тот вечер были в Лондоне? Ваш зять думает, что вы приехали на день позже.