В передней рядом с лестницей стоял граф Алексей. Он как всегда улыбался в усы, но теперь его улыбка изменилась. В ней больше не было добродушия, она скорее походила на хищный оскал. В руке Алексей держал пистолет.

В ту же секунду запертая парадная дверь у него за спиной содрогнулась от мощных ударов. Раздались крики.

– Спускайтесь, – процедил Алексей. – Оба.

– Вам некуда идти, – сказал Питер. – Вы слышите эти крики? Думаете, эти люди вас отпустят?

Добродушная маска Алексея исчезла, обнажив его истинное лицо, холодное, жестокое. Глаза, которые всегда искрились задором, сделались ледяными.

– Что они позволят мне сделать и что сделаю я, это две разные вещи, – сказал он. – Спускайтесь. Сначала она. – Он указал пистолетом на Рону.

Последовавшие за этим события произошли настолько стремительно, что Рона даже не успела их осознать. Питер двинулся вперед, прикрывая ее своим телом, и оттолкнул девушку так сильно, что она упала на пол. Одновременно с этим с грохотом отлетела в сторону дверь. Граф, Анри и Марсель ввалились в переднюю и бросились на Алексея.

Но он оказался быстрее. Вскинув руку, Алексей выстрелил вверх.

Раздался оглушительный звук. Питер покачнулся, схватился за плечо, а потом упал и скатился по ступенькам.

Рона закричала.

– О боже! Питер!.. Питер!..

В следующее мгновение она сбежала по лестнице и упала на колени рядом с его неподвижным телом.

– Нет, – всхлипнула она. – Нет… пожалуйста… нет!

Глаза его были закрыты. Лицо покрылось мертвенной бледностью.

– Питер, – зашептала Рона. – Питер, любимый мой, не оставляйте меня! Я так вас люблю…

Анри с Марселем повалили Алексея на пол, разоружили и связали ему руки.

Питер продолжал неподвижно лежать. Не замечая ничего вокруг, Рона приподняла окровавленное тело и, объятая горем, страстно прижала его к груди.

«Этого не может быть, – пронеслось у нее в голове. – Бог не может быть таким жестоким».

– Питер, Питер, – шептала она, раскачиваясь вместе с возлюбленным.

Глотая слезы, Рона подняла глаза.

– Он еще жив, – сказала она. – Ради всего святого, позовите врача! О Питер, Питер… Прошу, Господи, нет!

Потом Рона, как ни старалась, не могла вспомнить подробности следующих минут. В передней кроме сыновей Тьери оказался сам месье Тьери с парой крепких слуг. Один из них побежал за доктором, другой за шефом полиции, который был добрым знакомым месье Тьери. Прибыв, шеф внимательно выслушал рассказ своего друга.

– Эти русские – шпионы. Их разыскивают и здесь, и в Англии. Не упустите их, и скоро с вами свяжутся люди из соответствующих органов. Если повезет, вы еще и медаль получите.

К тому времени, когда Эмилию и Алексея увели, доктор уже осматривал рану Питера.

– Пуля попала в плечо. Хорошо, что не ниже. Если бы было повреждено легкое, он бы не выжил.

– Он не умрет? – напряженным голосом спросил граф.

– При должном уходе надеюсь, что нет. Но здесь ему оставаться нельзя.

– Моя карета стоит у двери, – сказал месье Тьери. – Я хотел отвезти домой Рону, но теперь мы повезем на ней Питера.

– Ему необходимо находиться в тепле, – заметил доктор.

Рона сбегала наверх за одеялами, и они с графом завернули в них Питера. Несмотря на обнадеживающие заверения доктора, лицо раненого посерело так, что на него страшно было смотреть. Рона не сводила с него полных ужаса глаз. Она закрыла их лишь на миг, чтобы помолиться.

– Прошу, – прошептала она. – Господи, умоляю…

Когда ее глаза открылись, ей показалось, что граф Лансинг смотрит на нее, но он отвел взгляд так быстро, что Рона засомневалась – не показалось ли ей это?

Кучер вел карету очень осторожно, чтобы не потревожить раненого, но от этой медлительности ногти Роны впивались в ладони чуть ли не до крови. Питеру срочно были нужны теплая постель и заботливый уход.

– Мы почти приехали, – сказал граф. – Не волнуйтесь, дорогая, все будет хорошо.

Мадам Тьери ждала их, не находя себе места. Когда Питера внесли в дом, доктор первым делом сменил временную повязку, которую раньше наложил на рану. Потом он вколол Питеру какое-то лекарство, сказав, что это предотвратит воспаление, и ушел, пообещав зайти утром.

– Я пришлю ему сиделку, – сказал доктор.

Мадам Тьери, оскорбленная намеком на то, что она сама не сможет позаботиться о своем госте, возмутилась.

– К тому же я уверен, что Рона с радостью вам поможет, – негромко прибавил граф Лансинг.

Рона быстро повернулась и прикоснулась к его руке.

– Я еще не поблагодарила вас за спасение.

– Не думайте обо мне, – угрюмо обронил он.

– Но вы выглядите таким усталым…

По-отечески похлопав ее по руке, граф произнес:

– Не бойтесь. Со мной все будет хорошо. Даю вам слово.

В ту ночь они дежурили у кровати вместе, наблюдая за бледным лицом Питера и прислушиваясь к его дыханию, к счастью, ровному.

– Как вы оказались в том доме? – спросила Рона.

– Мы догнали вашего отца, – пояснил граф. – Он рассказал, что вы сбежали от него с каким-то усачом. Это мог быть только Алексей. Но домой к месье Тьери он вас не привез. И тогда Питер рассказал мне о том, что работает на британскую разведку.

– Вы не знали об этом?

– Он никому об этом не говорил. Питер всех нас заставил думать, что он молодой беззаботный повеса, который колесит по свету в поисках развлечений. На самом деле он был занят опасным делом – несколько месяцев следил за этой парочкой, изображая страстного воздыхателя графини, чтобы иметь возможность все время находиться рядом с ними. Этот дом давно был у него под наблюдением, поэтому, когда дошло до дела, Питер сразу же повез нас туда.

– Эмилия упоминала о какой-то «второй половине», – вспомнила Рона. – Что это?

– Британское и французское правительства совместно работают над одним важным проектом. Вы знаете, что такое гидравлический насос?

– Нет.

– Я тоже. Но, если верить Питеру, это революционное изобретение. В десять раз мощнее любого другого устройства подобного рода, но намного легче. Его можно использовать даже в военных целях. Изобретателям, судя по всему, пришла в голову безумная идея, что когда-нибудь с его помощью военные корабли смогут плавать под водой. Казалось бы, несбыточная мечта, но правительства взяли эту затею в разработку, и совсем недавно были закончены чертежи опытного образца. Все шпионы в Европе сбились с ног, стараясь их добыть, но русские оказались шустрее всех. Они поняли, что каждая страна хранила свою половину чертежей, которая сама по себе, без второй части, не имеет никакой ценности. В Англии русским удалось получить то, за чем они охотились. После этого стало просто необходимо помешать им заполучить французскую половину. Именно поэтому Питер за ними и следил.

Граф замолчал, потому что его шурин пошевелился. Питер медленно открыл глаза, и его взгляд упал на Рону. Он ничего не сказал, но слова здесь были и не нужны.

В тот миг все сказало молчание. Наконец Питер накрыл ладонью руку Роны.

– Вы не ранены? – хриплым голосом произнес он.

– Нет, не ранена, – прошептала она в ответ.

Он снова закрыл глаза.

Граф незаметно выскользнул из комнаты.

Рона оставалась с Питером еще час, пока мадам Тьери не пришла, чтобы сменить ее. Щеки Питера начали понемногу розоветь, и Рона смогла со спокойной душой оставить его.

За дверью она встретила дожидавшегося ее графа.

– Позвольте с вами поговорить, – сказал он.

Рона знала, что, наверное, выдала свои чувства к Питеру, и продолжать притворяться было бессмысленно. Однако спокойное лицо графа не выражало ни огорчения, ни душевной боли. Рона могла лишь догадываться, как он страдает.

Пока они шли к библиотеке, она готовила себя к тому, что ей придется выслушать обвинения. Но граф сказал только:

– Моя дорогая, я казню себя за то, что не понял этого раньше. Я был слеп, веря в то, во что мне хотелось верить. Но, конечно же, ваше сердце всегда принадлежало Питеру.

– Простите меня, – сказала Рона.

Его грустные, но добрые слова едва не заставили ее разрыдаться.

– Мне нечего прощать. Я навязал вам свое желание, когда объявился ваш отец. Тогда я пошутил, что воспользовался вашим положением, но я даже не представлял, насколько был близок к истине. Питер не мог вас защитить, потому что тогда стало бы понятно, что его отношения с графиней – обман, а на это он пойти не мог. Долг перед родиной заставил его промолчать, и вмешался я, не понимая, что натворил. Но вы должны были признаться мне во всем.

– Мы не могли причинить вам такую боль, – сказала Рона. – Вы нам обоим слишком дороги.

– Ах, – вырвалось у графа, точно она всадила в него кинжал. – Не нужно этого. Никакого самопожертвования, прошу вас. Это недостойно всех нас. Давайте на этом закончим.

Он взял ее за левую руку, посмотрел на кольцо с бриллиантом, которое надел ей на палец всего несколько часов назад, и снял его.

– Ну вот, – радостно произнес граф. – Теперь вы свободны.

Но вместо того, чтобы отпустить ее руку, он поднял ее и прижал к своей щеке.

– Благослови вас Бог, – сказал граф Лансинг.

– Джайлз… – В первый раз Рона назвала его по имени. – Вы так много делаете для нас. Я надеюсь, когда-нибудь вы найдете…

– Довольно, – мягко, но решительно произнес он.

Отпустив ее руку, он вышел из библиотеки.

* * *

Благодаря связям в самых высоких кругах месье Тьери сумел узнать подробности этого дела.

– В Лондоне шпионы заполучили фальшивые планы, – рассказал он Роне и графу. – Они сделали копии и оставили подлинники на месте, из-за чего о том, что секретные данные попали в посторонние руки, стало известно не сразу. К счастью, у нас, во Франции, об этом успели узнать вовремя и смогли предпринять необходимые меры безопасности. Когда русские получили доступ к нашей части бумаг, в документы уже были внесены изменения, поэтому, если бы Ростову даже удалось сбежать с ними в Россию, толку от них все равно не было бы. Но, благодаря вам и Питеру, русские шпионы не сбежали, а оказались за решеткой. Никакого вреда причинить они не успели, единственное, что пострадало, это плечо бедного Питера. Но доктор уверяет нас, что он полностью выздоровеет.

* * *

Час за часом силы возвращались к Питеру. Сидя у его кровати и наблюдая за ним, Рона понимала, что в этом заключено ее величайшее счастье.

– Я люблю вас всем сердцем, всей душой, – сказал он ей. – Я никогда не любил никого другого.

– А Алиса говорит иначе, – с улыбкой возразила Рона. – Она очень много рассказывает о ваших «женщинах».

– Моя работа иногда заставляет меня флиртовать, – ответил Питер. – Вы видели, как это было с графиней. Но настоящая любовь другая. Я думал, что никогда не найду такую, как вы. – Он взял ее за руку. – Мое сердце было отдано вам в ту ночь на балу, но я должен был оставаться в стороне, потому что тогда даже не должен был находиться в Лондоне. Там на балу среди гостей находился опасный человек.

– Алексей?

– Нет, один из его сообщников. Мне нужно было проследить за ним и узнать, с кем он разговаривает. Но после встречи с вами мне было очень непросто думать о работе. Хоть на вашем лице была маска, я сразу понял, что вы самая красивая девушка в мире. Но что я мог сделать? Долг для меня превыше всего. Единственное, на что я мог решиться, – это поцеловать вас так, чтобы вы никогда обо мне не забыли.

Произнеся эти слова, он вопросительно поднял брови.

Рона улыбнулась.

– Вы были правы. Один поцелуй, и я стала вашей. У меня не было надежды. Но я боялась, что мы больше никогда не встретимся.

– Со мной было то же самое. Я боялся, что вас принудят к этому браку. У меня сердце разрывалось, потому что я знал: вы должны стать моей, но не понимал, как это сделать. А потом, когда мы встретились в Париже, я не мог поверить своему счастью.

– Но сперва вы меня не узнали, – лукаво обронила Рона.

– Только потому что вы своими очками и невзрачным одеянием превратили себя в замухрышку. К тому же на балу я не видел ваших волос. Потом я все равно почувствовал в вас что-то, и это не имело отношения к вашему внешнему виду. Просто когда я приближался к вам, у меня внутри все начинало закипать. Думаю, я окончательно все понял, когда на пароме взял вас за руку. Это была та самая рука, которую я держал в тот вечер. Находиться рядом с вами, любить вас, желать вас и не иметь возможности об этом говорить было ужасно. Еще более невыносимо было делать вид, будто я люблю другую женщину, и наблюдать за тем, как вы флиртуете с графом, когда мне нужно было вести себя так, будто я ничего не имею против. Тогда, в лесу, мне хотелось спасти вас, и, если бы не досадное стечение обстоятельств, я бы это сделал. Но вместо этого мне пришлось смотреть, как Алексей уносит вас на руках, и, по-моему, от этого зрелища я немного обезумел. Когда на следующий день я пришел к вам, меня терзала ревность.