— Если уж говорить о болезнях, то две мои помощницы уже болеют.

Клэйтон усмехнулся и подвигал бровями, поправляя на ней воротничок.

— Теперь сезон такой — все болеют. — Он помог ей надеть пальто и взял свое. — Высокая температура, боли…

Алиса захохотала вслед за ним.

Да, она страдала всеми этими симптомами — и еще несколькими, которые он не упомянул, но врач бы тут не помог. Разве что “доктором” будет доктор Клэйтон.


Алиса тихонько закрыла дверь кабинета и облегченно вздохнула. Все-таки полчаса тишины и покоя без расспросов — это много. Беверли — студент, подрабатывающий библиотекарем, сможет справиться с тем, что закажут читатели в эти полчаса.

Она открыла штору, что загораживала вид на деревья и близлежащую ферму, граничащую с университетским городком на севере. Вокруг ее рта залегли морщины. Она развернула свой крутящийся стул к окну и взглянула на печальный пейзаж. Иссохшие поля и облетевшие деревья; рваные клочья облаков, застилавшие солнце, и сильный ветер, гоняющий сухие листья по двору… Листопад почти закончился, на пороге зима.

Она подняла чашечку с кофе и отпила горячий напиток. На ее коленях лежала коробка любимых пирожных с кокосовым кремом. Ей нужно было одиночество, в котором она могла бы подумать и почерпнуть энергию. Она взяла первое пирожное.

Так что же случилось ночью?

Глядя отстраненным взором на сцену, что разыгралась в гостиной у камина, она сделала вывод, что то была не она. Или все-таки она? Она взглянула на свой строгий темно-синий костюм, один из шести таких же, и на белую блузку с глухим воротом, заколотым серебряной брошью, и застонала. Когда она обернулась такой жеманницей и лицемеркой? Она никогда такой не была.

Алиса молча усмехнулась, допивая кофе и берясь за другое пирожное. Ночью она была кем угодно, — но не лицемеркой. Щеки ее вспыхнули. Клэйтон, должно быть, подумал, будто она либо самая доступная женщина, которую он встречал, либо самая отчаявшаяся. Но был не прав ни в том, ни в другом. Причина, по которой она так реагировала на его прикосновения, открылась ей самой только этим утром, когда она помогала студентке освоить копировальный аппарат: она влюбилась в Клэйтона.

И то, что она обещала себе не делать никогда — она как раз и сделала. Она опять увлеклась мечтателем. Пальцы ее дрожали, но Алиса взяла еще одно пирожное. Она могла еще простить себе свое увлечение Джеймсом. Алиса не знала, что Джеймс — мечтатель, пока у него не возникла возможность выбрать между мечтой и ею. Оглядываясь теперь на несколько лет назад, она восхищалась Джеймсом, его решением следовать за своей мечтой.

Любить Клэйтона — иное дело. У этого человека были мечты, которые лицо обычное не в силах было и вообразить. С его мечтами не могли сравниться все мечтания братьев Джоргенсенов вместе взятые. Если слухи, которые наводняли городок, верны, то он и еще пятеро ученых, уединившихся в старом административном здании, превращенном теперь в суперсовременную лабораторию, занимались путешествиями во времени. Его внезапное появление в доме в ночь Всех Святых подтверждало это. Но что за работой он занят? Клэйтон был очень молчалив по поводу проекта, над которым работает. Не странно ли, что человек, занятый таким захватывающим проектом, вообще ни слова не говорит о своей работе? Или это оттого, что он устает и нуждается в отдыхе от своих идей, — или идеи засекречены? Из того, что она слышала, постороннему, желающему войти в их лабораторию, необходимо было пройти проверку по линии государственной безопасности. Да, у Клэйтона были мечты, о которых нельзя даже рассказать.

Алиса взяла еще пирожное — ведь весь ее завтрак состоял из плитки овсяных хлопьев с изюмом. Она с тоской думала о том, сколько калорий потребляет с каждым пирожным. Однако у нее были теперь более важные заботы, чем заботы о четырехстах лишних калориях, что откладывали жир ей на бока. Ей нужно было найти способ не влюбиться.

Все еще глядя в окно, Алиса подумала, что метеорологи ошибались, предсказывая переменную облачность и сравнительное тепло. Облака сгущались. Было похоже, что этой ночью ляжет первый снег. Это будет чудная ночь: ночь любви с Клэйтоном перед пылающим камином… Она обругала себя — и взяла еще пирожное.

Полкоробки было опустошено, а ни одна стоящая идея все еще не пришла ей на ум. Она закрыла крышку, убрав подальше от себя искусительные пирожные. Может быть, она не в силах ничего сделать? Что случилось — то случилось. Но теперь, когда она была уверена, что влюбилась в Клэйтона, она могла предотвратить неудержимое падение. Нужно придать роману соответствующую перспективу. Он — здоровый мужчина со здоровым сексуальным аппетитом, а она — здоровая женщина, которая загорается желанием, как только он обратит на нее свой взгляд. Великолепно. Вот и вся перспектива.

Алиса встала, убрала коробку в нижний ящик стола и закрыла штору. Подумав, она открыла ее вновь. Серый день соответствовал ее настроению. Да, она шагала навстречу своему несчастью, и ничего не могла поделать. Любовь так же непредсказуема, как погода.


Двумя часами позже Клэйтон тихо открыл дверь в кабинет Алисы и улыбнулся. Она увлеченно набирала что-то на своем компьютере, бормоча себе под нос.

Бог мой, подумал он, как я скучал по ней — а ведь прошло всего четыре часа с тех пор, как я целовал ее на автостоянке и пожелал удачи! Он ступил за порог и закрыл за собой дверь.

— Тебя еще не любили в этом кабинете?

Она подпрыгнула и обернулась.

— Клэйтон!

Он опустил пакеты, что нес в руках, на пол у ее стола и обнял ее.

— А кого еще ты ожидала?

Она поцеловала его.

— Ну, иногда сюда захаживает Кевин Костнер.

Клэйтон запер дверь на ключ.

— Тогда мы примем меры.

Он поймал губами ее улыбающиеся губы. Его руки обхватили ее, он прислонился к двери и вкушал сладость ее отклика на его объятие. И тот неугасимый огонь, что горел между ними, вновь вспыхнул. Он застонал: желание поднялось в нем, и кровь закипела. Не прошло и двух минут, как он вошел в ее кабинет, а вот он уже готов к любви. Алиса, похоже, смертное испытание для него. Он не мог не думать о ней, не мог работать. Ему требовалось все самообладание, когда она была рядом. Он прервал поцелуй и глубоко вдохнул.

— Это означает, что ты пришел напасть на меня? — с надеждой спросила она.

Он нежно отстранил ее от себя.

— Нет, это означает, что тебе будет подан завтрак.

— Завтрак?

— Да, завтрак. — Он вручил ей сверток из университетского кафетерия.

— Но я уже завтракала, — и она указала на нераспечатанный пакет йогурта.

При виде йогурта Клэйтон покачал головой и начал расчищать место на столе. Он был приятно удивлен, увидев, как чисто и четко организовано все в ее кабинете. Четыре дискеты лежали на одном углу, и все были аккуратно промаркированы. Небольшая подборка книг аккуратно помещалась на полке. Настольный календарь был чист, и все на столе было выдержано в одном стиле.

Он содрогнулся, подумав, какова же будет ее реакция, когда она увидит его стол. Вся команда пользовалась услугами секретаря, которая исполняла обязанности уборщицы. Все согласились использовать секретарский талант по напечатанию более девяноста слов в минуту — и освободить ее от менее нужных занятий, таких, как приготовление кофе, беганье за ланчами, организация рабочих мест. Поэтому стол каждого находился в полном его владении.

Компьютер занимал на нем основное место, но рядом громоздились пустые чашки, стопки бумаги, папки. Коллеги теряли терпение лишь тогда, когда нужные бумаги соскальзывали со стола более трех раз в день. Думая, что приучат этим его к порядку, они даже как-то вычистили картонный контейнер из-под жареного цыпленка, и сложили туда все деловые бумаги. К их стыду и изумлению, ему понравилась эта идея, и с тех пор на столе красовалась картонка с яркими красными цыплятами по бокам. После нескольких недель работы он уже мог отыскать в ней что-то быстрее, чем его коллеги в своих папках. Однако что-то ему подсказывало, что Алиса не оценит его метод работы.

Клэйтон вновь взглянул на одинокую пачку йогурта.

— Это не ланч, Алиса. — Он вынул два пакета: с салатом и приправой — и положил прямо перед ней. — Вот это — ланч.

Она усмехнулась.

— Откуда ты знаешь, что я люблю салаты?

Клэйтон вынул из свертка для себя французские чипсы и чизбургер. Довершали ланч две бутылки содовой.

— Я уже более недели живу с тобой. — Он подтащил к столу еще один стул и уселся поудобнее.

Ему понравились эти слова: живу с тобой. Нравилось приходить домой. Нравилось, чтобы кто-то волновался за него, если он задерживается. Ему хотелось стать частью семьи. Его сердце горело желанием жить в семье.

— Ты наблюдаешь за тем, что я ем? — спросила Алиса.

Он улыбнулся почти цинично.

— Я наблюдаю за всем, что ты делаешь. — Клэйтон макнул в кетчуп французский чипс. — Я уже знаю, что ты никогда не пьешь молоко, не добавив какао. Кофе ты пьешь с чайной ложкой сахара — и молоком, и любишь сильно зажаренные тосты с земляничным вареньем.

Она подцепила пучок салата и полоску ветчины.

— И ты выяснил все это, разделив со мной всего один завтрак?

— Позволь мне еще понаблюдать и выяснить кое-что.

Он заметил, что он избегает его взгляда — и усмехнулся. Она делала безразличный вид, но ее раздражало, что он за ней наблюдает.

— Ты носишь дорогое шелковое белье — под этими уродливыми костюмами, которыми ты всячески прикрываешь свою женскую сущность. У тебя крошечный шрам от операции на аппендиксе, которую ты перенесла, когда тебе было девять лет. — Он пристально посмотрел в ее изумленные глаза. — И ты так соблазнительно стонешь, когда близок миг блаженства.

Алиса уронила вилку в миску.

Он поднял ее и вложил в дрожащие руки Алисы.

— Я не мог узнать все это, завтракая с тобой.

Она опустила взгляд.

— Ты принес мне ланч, чтобы окончательно смутить меня?

— Смутить тебя? Смущать тебя — это последнее, чего я желал бы. — Он видел игру эмоций на ее лице, но не ожидал увидеть смущения. Отчего бы ей смущаться? Как можно смущаться этим? Это был самый восхитительный опыт в его жизни. — Ты смущена тем, что случилось ночью?

Ее глаза решились подняться на уровень его плеча — и остановились в какой-то неопределенной точке.

— Я думаю, слово смущение здесь не подходит.

— А какое слово подходит, Алиса?

— Стыд.

Его брови поднялись от удивления.

— Стыд?! Чего ты стыдишься?

— Того, что я… что ты… что мы совершили! — Ее руки поднялись в воздух, судорожно подыскивая слово, которое, казалось, летало в пространстве. — Клэйтон, со мной ничего подобного никогда не происходило. — Ее руки опустились на стол. — Женщина, что была с тобой ночью — не я.

Он позеленел. На секунду он предположил, что она сожалеет о проведенной с ним ночи.

— Ответь мне на один вопрос, Алиса.

— Какой? — неохотно спросила она.

— А кто была та женщина, что целовала меня прямо здесь… — он указал на место неподалеку от двери, — не более как пять минут назад?

Алиса посмотрела, куда он указывал, и закусила нижнюю губу.

— Это была я.

— Это та самая женщина, что любила меня при свете камина ночью, делила со мной постель, сняла с меня всю одежду. Та же самая женщина, что придала новый смысл словам “принять горячий душ”. — Он хотел было сказать ей, что любит ее, но приструнил себя. У Алисы, видимо, проблемы с эмоциональной оценкой любви к мужчине. Терпение! Нужно быть с ней более терпеливым. Все случилось так внезапно, что даже ему было странно и нелегко привыкнуть к этому. Он мог лишь вообразить, что же происходит с ней.

Клэйтон взял ее лицо в свои ладони и заставил поглядеть себе в глаза.

— Если тебе от этого легче, то и со мной ничего подобного раньше не случалось. — Он прикоснулся к ее губам. — То, что случилось, не стыдно, Алиса. Это захватывающе прекрасно. — Он увидел удивление, засиявшее в ее глазах, и вздохнул. — По ты права, это чуть смущает.

— Что ты имеешь в виду?

— Я мечтал о тебе все дни нашего знакомства, Алиса. — Он взял в свою руку ее пальцы. — Поверь мне, мне очень жаль, что сестра Мод упала и сломала бедро, но я торжествовал, когда Мод и Герберт сказали, что уезжают.

Алиса наклонила голову и спрятала улыбку.

— Когда мы занимались любовью, я ожидал восторга и наслаждения, но никогда не думал, что можно делать все так открыто: без сомнений, стеснений, без жеманства.

— Ты намекаешь, что я бросилась тебе на шею?

— Я думаю, что как раз наоборот. — Он усмехнулся при виде изумления на ее лице. — Я пытаюсь сказать, и только порчу все дело — что ночь была прекрасна, Алиса. Лучше не бывает. Между нами есть нечто особенное. — Он знал, что его поддерживает любовь к ней, но отвечает ли она ему тем же?