— Да, — ответил он, а все вокруг почему-то захохотали. Нина свирепо посмотрела на них.

— Я не шутила! — заявила она грозно.

Не привыкшие к таким женщинам, мужчины замолчали. Человек в костюме успокаивающе похлопал Нину по плечу и взял у нее из рук адрес Марка. По-английски он говорил не хуже нее. Покрутив бумажку в руках и подумав о чем-то, он сказал:

— Поехали, я тебя отвезу! — И он указал на относительно новую вишневую «тоёту».

— Это далеко?

— Нет, близко, но женщине здесь одной ходить небезопасно.

— Но у меня очень мало денег.

— Неважно, я так отвезу. Мне нравятся смелые девушки.

Нина улыбнулась и села в машину. Почему-то рядом с этим человеком она чувствовала себя в безопасности. Он даже в отличие от местных мужчин почти не расспрашивал, кто она такая. О себе сказал лишь, что он врач и зовут его Али. Минут через десять они приехали. Машина остановилась перед железной ажурной оградой. В глубине обширного двора виднелись два дома, один из них был еще недостроен.

— Будь осторожна! — серьезно сказал Али на прощание. Машина развернулась, подняв облако пыли, и скрылась за поворотом.


2

Нина уже знала, что сейчас начнет собираться толпа желающих поглазеть на нее, и быстро позвонила. Никакой реакции, она позвонила еще раз и еще.

«Может быть, звонок не работает? — подумала она, оглядываясь по сторонам. — Так и есть, уже сбегаются. Ну все, с меня хватит!»

Закинув сумку за спину, Нина, ни на кого не глядя, перелезла через высокий забор. Ее акробатические опыты сопровождались свистом и восхищенными криками зрителей. На этот шум откуда-то выскочил пожилой мужчина в одежде, перемазанной известкой. Он-то, совершенно обалдевший, и помог Нине спрыгнуть с забора.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила она его, как будто в ее способе проникать в чужие владения не было ничего необычного.

Мужчина вопросительно смотрел на Нину.

— Мне нужен Марк, русский молодой человек, он здесь работает.

Выражение озадаченности на лице ее собеседника сменилось широкой улыбкой.

— А, Марк! Пошли! — И он поманил ее в сторону строящегося дома.

Там-то Нина и нашла Марка, всего перемазанного раствором, самозабвенно занятого кирпичной кладкой.

— Марк, привет! — радостно крикнула Нина.

Марк непонимающее оглянулся, услышав русскую речь. Наконец он заметил Нину и растерянно сказал:

— Здравствуй. Как ты сюда попала?

— Да ты же меня сам пригласил и адрес дал. — Теперь уже Нина ничего не понимала.

— Ах да. Ну ладно, видишь, мне надо работать.

— Так что же, мне обратно уезжать? — Нина пожалела, что здесь поблизости нет Али с его «тоётой».

Марк покрутил головой, как будто что-то стряхивал с себя. Неожиданно его лицо прояснилось.

— Нина, это ты! Я тебя сразу не узнал. — Он спустился по лестнице и ласково улыбнулся ей. Его ярко-голубые глаза лучились на солнце. — Здравствуй, как я рад тебя видеть, пойдем в дом, надо тебя устроить.

Нина вздохнула с облегчением. Вроде бы все уладилось. Она не придала значения странному поведению Марка и радостно заспешила за ним к дому.

Они остановились на пороге второго дома, где, видимо, и жила арабская семья, нанявшая Марка. Здесь был расстелен коврик с аккуратно расставленной на нем обувью. Нина и Марк тоже разулись и босиком вошли в дом.

Нина, уставшая от жары, с облегчением вздохнула, оказавшись в прохладном помещении с выбеленными стенами. Приятно было ступать босыми ногами по чистым прохладным плитам пола. Им навстречу важно вышел пожилой человек в белой не до конца застегнутой рубахе. На его волосатой груди сверкала массивная золотая цепь, в сильных ладонях он сжимал янтарные четки. Улыбка сверкнула под усами. Нина сразу поняла, что это хозяин дома.

Она неуверенно поздоровалась с ним. Мужчина благосклонно кивнул ей и вопросительно посмотрел на Марка.

— Нина, моя сестра, приехала навестить меня, — представил он ее.

Нина удивилась, но промолчала, наверное, так надо.

— Ты же говорил, что твоя сестра в Европе.

— Это другая сестра. Можно она здесь поживет?

— Я могу работать.

Хозяин с сомнением смерил ее взглядом с ног до головы.

— Живи, будешь ему помогать.

Довольный Марк отвел Нину во вполне благоустроенный сарай с двумя деревянными топчанами. Самодельные полки и такой же грубо сколоченный из досок стол да лампочка под низким потолком — вот и все убранство этого скромного жилища.

— Ну как тебе?

— Ничего, жить можно. А что, правда, что я смогу тут заработать?

— Я думал, ты ко мне приехала, а тебя одни деньги волнуют! — Марк надулся, как обиженный ребенок.

— Да что ты! Просто у меня почти все деньги кончились, а в Израиле у меня никого нет, вот я и хочу заработать.

— Не переживай, теперь у тебя есть я. — И он ослепительно улыбнулся.

От его улыбки у Нины как будто защипало в глазах. Она даже села на застеленный солдатским одеялом топчан. Действительно, зачем она сюда приехала? Заработать денег или еще раз увидеть этого странного и невероятно обаятельного юношу с чудесными глазами и немного растерянной улыбкой?

— Ты здесь один живешь? — прервала она неловкую паузу, возникшую между ними.

— Сейчас да, раньше тут со мной был Алексей, мой друг, тоже русский. Но ему надоело, и он уехал. А я остался один. Мне тяжело быть одному, а тебе?

— Не знаю, когда как. — Нина почувствовала необычное доверие к Марку. Она поняла, что с ним не стесняясь можно говорить о самых сокровенных вещах.

— Располагайся, я пойду работать, а то Мустафа, это хозяин, будет недоволен.

— Может, мне пойти с тобой?

— Да нет, пока не стоит. Отдыхай, я скоро вернусь.

Нина осталась. Из маленького окошка открывался вид на долину, где паслись овцы, вдали виднелись оливковые рощи. Как будто здесь ничего, кроме людей, не изменилось за ближайшую тысячу лет. Нина попила воды из банки, стоящей на столе. Она обратила внимание на стопку школьных тетрадей. Интересно, что Марк в них пишет? Она не решилась их открыть. А вот книгу, лежащую в самом низу, взяла. К ее изумлению, это была потрепанная книжка, знакомая ей с детства. Как «Волшебник Изумрудного города» оказался здесь, среди холмов Палестины? Со странным чувством Нина листала тонкие, пожелтевшие от времени страницы. Может, и ее, как маленькую девочку Элли, ураган судьбы унес далеко от дома, и теперь она должна отыскать дорогу домой.

— Пойдем в дом, нас зовут обедать! — Это появился улыбающийся Марк.

Столовая, куда их пригласили, оказалась просторной комнатой с диванами вокруг низкого столика. Здесь сидели одни мужчины, смуглые, усатые, молчаливые.

— Женщины едят отдельно, — тихо объяснил ей Марк, — это для тебя сделали исключение, потому что ты не мусульманка.

Тишина сделалась такой плотной, что Нина ощущала ее кожей. Она понимала, что заговорить первой не может, а почему молчат мужчины, она не знала. Оказывается, все ждали Мустафу. Величественной походкой он вошел в комнату и уселся на центральное место. Тут же все зашевелились, задвигались, заговорили с ней. Нина только успевала отвечать на вопросы: да, здесь ей очень нравится, да, очень красиво, нет, не очень жарко. Когда она сказала, что из Москвы, Юсуф, старший сын Мустафы, вспомнил, что у него есть друг, который учился в Москве на ветеринара. О том, что она актриса, Нина решила утаить от этих патриархально настроенных мужчин.

— Я учительница, — соврала она, — преподаю в школе русский язык.

Все довольно закивали. Учительницей женщина быть могла.

Нина тоже решилась задать вопрос.

— Что здесь написано? — показала она рукой на синие надписи арабской вязью, вьющиеся вдоль стен под потолком.

— Это изречения из Корана.

Нина усиленно закивала головой.

«Но когда же подадут еду? У меня уже желудок сводит, а они все разговаривают!» — забеспокоилась Нина.

Но прежде чем приступить к еде, все пили чай. Чашки душистого чая с мятой принес на деревянном подносе молодой человек. Нина поняла, что женщины в эту комнату вообще не допускаются. Она ждала, что чай будет с восточными сладостями, но к нему почему-то подали разрезанные вдоль огурцы. Видимо, все это заменяло закуску.

А вот потом уже пришло время еды, и какой! Несколько вкуснейших мясных блюд, обильно сдобренных специями, шли одно за другим. У Нины уже горело во рту. И тут она поняла, что совершила непростительную ошибку — она выпила весь свой чай и съела огурцы. Другие же предусмотрительно оставили все это к мясу и теперь заливали им огонь во рту.

— Дай мне! — Нина незаметно стащила пол-огурца у Марка и подвинула к себе его чашку чая. В следующий раз она будет умнее.

От острых специй, горячего чая и, главным образом, от напряжения Нина вся покрылась испариной.

«Скорей бы этот кошмарный обед кончился. Неужели такая мука мне предстоит каждый день?»

Но нет. Большая честь быть приглашенными к общему столу Нине и Марку выпала лишь раз. Потом Марк просто ходил на кухню и возвращался оттуда с кастрюльками с едой. А чай себе они делали сами на маленькой плитке.


3

Так началась Нинина жизнь в прокаленном солнцем, пахнущем смолой маленьком сарайчике бок о бок с Марком. Работа ее заключалась в уборке строительного мусора и сил у Нины много не отнимала. Желание заработать как-то отошло на второй план. Теперь все мысли ее были о Марке.

В первый же вечер он пригласил ее на прогулку. Город кончался сразу за домом Мустафы. Они вышли на равнину, пропитанную пряным запахом травы и цветов. Солнце зашло, но его тепло еще хранили белые каменные глыбы, проглядывающие сквозь траву.

На такой теплый плоский теплый камень и уселась Нина. Она смотрела на стоящего перед ней Марка и улыбалась.

— Я люблю сумерки, — говорил он, — в это время все резкое сглаживается, все успокаивается, а мне так нужен покой.

— А что тебя беспокоит?

— Иногда меня беспокоит все, а иногда мне хорошо, вот так, как сейчас с тобой. Можно я сяду рядом?

— Конечно! — Нина подвинулась.

Марк осторожно присел рядом с ней. Нина думала, что он обнимет ее. Но он лишь прижался к ней плечом. Так молча они просидели очень долго, потеряв счет времени. Похолодало. Стемнело. На черном бархате неба появились по-южному яркие звезды. Не замечая налетевшего холодного ветра, Нина как завороженная смотрела куда-то вверх. Марк не делал попыток даже взять ее за руку. Но Нине сейчас это было не нужно, она знала, что близость, возникшая между ними, не нуждается в подтверждении жестами.

— Пойдем, ты совсем замерзнешь! — Марк помог ей подняться.

Их сарайчик в этот поздий час еще хранил тепло жаркого дня. Они улеглись каждый на свой топчан, Марк даже скромно отвернулся, когда они переодевались. Нина лежала без сна. Она слушала, как ветер пел свою монотонную песню, как звенели цикады, а где-то блеяли овцы.

— Нина, — раздался вдруг тихий голос Марка.

— Да?

— Ты хочешь стать моим другом?

Она поняла, что этот так по-детски звучащий вопрос Марк задал совершенно серьезно. Поэтому, прежде чем ответить, она должна подумать.

— Да, хочу, — наконец ответила она.

— Хорошо, теперь я смогу спокойно заснуть. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи!

Вскоре Нина услышал его спокойное дыхание. Марк спал.

«Странный человек, — думала она, — с одной стороны, в нем есть какая-то мудрость, а с другой стороны, он совсем как ребенок. Но все равно, здорово, что я его встретила».

Несколько следующих дней Нина провела в безудержном веселье. Опьяненная солнечным светом, поющим ветром, все настойчивей играющим ее волосами, разомлевшая от жары, она совсем потеряла голову. Улыбка не сходила с ее лица, и малейшего повода было достаточно, чтобы вызвать ее хохот.

Мужчины, живущие в доме, тоже заметили это и нарочно приходили посмешить ее. Нина понимала, что ведет себя нескромно, но ничего не могла с собой поделать. Она несколько раз ловила на себе угрюмые женские взгляды, брошенные украдкой. Местные женщины, воспитанные в скромности и повиновении мужчине, явно не одобряли ее раскованную манеру общения.

Нина не сразу обнаружила, что в доме есть женщины, как будто домашняя работа делалась сама собой. Лишь через несколько дней она узнала, что, кроме трех взрослых сыновей, у Мустафы есть жена и дочка на выданье, Лала, которую все берегли, как драгоценную жемчужину. Это она украдкой испепеляла Нину своими черными глазищами.

Но Нине ни до чего не было дела. Все дни она проводила с Марком. Когда они не были заняты на работе, то совершали бесконечные прогулки. Они постоянно говорили друг с другом, а потом не могли вспомнить, о чем вели речь, потому что слова перестали быть важными. Их разговоры рождали чувство такой необыкновенной близости, будто не два человека, мужчина и женщина, а две души, свободные от внешних оболочек, вели диалог друг с другом.