«Ничего себе следователь! От зелени в ее волосах, наверное, любой бандит забалдеет», — усмехнулась про себя Нина.

Джейн тоже изучала нечто очень странное, а именно историю японского театрального искусства. Нине оставалось только пожать плечами. Но по жизни обе девушки оказались очень милыми. Они даже пригласили Нину попить с ними чаю. Уговаривать ее долго не пришлось, ведь Нина была такая голодная. Джейн долго и удивленно смотрела, как Нина поглощает одно за другим прозрачные печенья и наконец улыбнулась так, как будто решила трудную задачу.

— Ты хочешь есть, — не спросила, а заявила она.

— Да, — просто ответила Нина.

Чувствуя легкие угрызения совести, она ела сладкую кукурузу прямо из банки, салат из овощей и холодную курицу.

«Ничего, получу деньги, тоже угощу их чем-нибудь», — успокаивала себя Нина.

Девушки сидели во дворе хостеля за столиком под большой сосной, прикрывавшей его спасительной тенью. Темнело. Постепенно собирались постояльцы, в основном молодежь из разных стран мира, приехавшая сюда на каникулы. Многие здесь были уже не первый раз, многие знали друг друга, поэтому в хостеле царила атмосфера клуба, а жильцы напоминали завсегдатаев. Нина сразу же перезнакомилась с кучей народа, правда, у нее в голове моментально перепутались имена и страны. Она повторяла про себя: «Так, Гарри из Англии, Терри — тоже. Бекки из Австралии, Мартин из Норвегии, а эти двое с гитарами откуда? Забыла напрочь. Ладно, потом вспомню».

Между тем гитаристы заиграли веселую мелодию, и Нина узнала английскую народную песню. Они пели ее на институтских капустниках, причем Нина была единственной, кто знал весь текст до конца. Вот и сейчас, когда молодые люди запели, она неожиданно для себя взялась им подпевать. Их тут же окружили, стали приплясывать в такт, хлопать в ладоши. Нина перестала стесняться и запела громче. Радостные, доброжелательные лица вокруг вселяли в нее уверенность и желание не только петь, но и плясать. Песня закончилась бурными криками восторга. Нина сразу же оказалась в центре общего внимания.

Всем хотелось сказать ей что-нибудь приятное, многие расспрашивали ее о Москве, о том, где она научилась так хорошо говорить по-английски. Когда она сказала, что работает здесь дворником у Алекса, Терри, молодой долговязый англичанин, со смехом признался:

— Я тоже там пашу. Знаешь, что со мной было в первый день работы? Я заснул прямо на улице. Жара допекла. Я просто лег на эти чертовы пакеты и отрубился. Алекс меня обыскался, весь двор перерыл. Знаете, как он меня нашел? — Терри обвел всех смеющимися зелеными глазами. — Ни за что не догадаетесь. По щетке!

Давно Нина так не хохотала. Она вдруг поняла, что почти целый день не беспокоится, да и вообще не думает о Марке. Здесь, окруженная спокойными, веселыми, а главное, нормальными людьми, она чувствовала себя удивительно комфортно. Ей впервые с тех пор, как она встретила Марка, не хотелось его видеть. До этого в ней боролись два желания: одно — исчезнуть из поля зрения этого человека, и второе — как можно скорее оказаться в его обжигающих объятиях. Теперь же ей просто не было до него дела.


3

На следующее утро Нина встала в половине шестого. Еще хорошо, что Джейн дала ей свой будильник, а то Нина ни за что бы не проснулась. Накануне они договорились с Алексом, что он будет ждать ее в шесть утра у дверей хостеля. Едва Нина успела выпить чашку кофе, как услышала мотор его джипа. Наскоро сполоснув чашку, она выскочила на улицу.

Машина уже ждала ее. На потертых сиденьях тесно, чуть ли не друг на друге разместилась компания сонных молодых людей в потертых шортах и рваных майках. Это были Нинины коллеги — уборщики мусора. Туристы со всего света, вооруженные длинными щетками и шуршащими пакетами, каждое утро приводили в порядок раскаленные улицы города. Конечно, подметая щетками мягкий асфальт, они сатанели от жары, но зато потом им было чем похвастаться перед изумленными однокурсниками где-нибудь в Гарварде или Сорбонне.

Нина неплохо вписалась в их ряды. Ей нравилось чувствовать себя своей в этом пестром, разноязычном сообществе. Тем более что Аманда одолжила ей денег до получки. Теперь Нина могла проводить вечера так же, как и все. После работы уборщики отсыпались, а потом на полночи шли в какой-нибудь бар, или, как их здесь называли на английский лад, паб. Там подавали ледяное пиво, соленые орешки, звучала рок-музыка, на стене обязательно висела мишень для игры в дартс.

Второй день работы прошел для Нины менее мучительно, чем первый. Она уже не была голодна, при ней была бутылка замороженной воды, да и надрываться, как вчера, Нина не стала. Она выработала для себя определенный ритм уборки: пятнадцать минут подметания на жаре, полчаса отдыха в тени. Так, не особенно напрягаясь, Нина дотянула до часу дня, когда Алекс давал отбой.

Свобода! Теперь Нина могла распоряжаться своим временем как хотела. Она уже договорилась с Терри и его друзьями пойти вечером в паб «У льва». Там собирались любители стиля регги и фанаты ямайского певца Боба Марли. Вымывшись, Нина расслабленно сидела во дворе хостеля в плетеном кресле в тени сосны. Перед ней стоял стакан с холодной колой, в руке дымилась сигарета, из окна спальни для гостей доносилась музыка. Нина наслаждалась жизнью. Солнце, отдых, музыка, немного денег, вот, кажется, и все, что ей нужно было теперь если не для счастья, то для душевного покоя.

Вдруг что-то произошло. Словно легкое темное облачко пробежало по чистому небу. Нина увидела, как в ворота хостеля медленной вихляющей походкой входит Марк, и сразу же напряглась. Ее только что обретенное чувство свободы и покоя куда-то улетучилось. Как будто невидимые нити протянулись от него к ней, и чем ближе он подходил, тем сильнее эти нити опутывали ее. Нина вновь испытала жалость к Марку, стыд за то, что бросила его одного на пляже ради спокойной и радостной жизни. Какая-то мрачная сексуальность исходила от Марка и неудержимо влекла к нему Нину. Его фигура заслонила собой солнечный свет. Нина молчала, выжидая.

— Привет, малышка!

— Здравствуй, — осторожно ответила Нина.

— Ты совсем меня забыла. — Это был не вопрос, а убежденный укор.

— Я работала.

— Но сейчас же ты отдыхаешь.

— Я очень устала. Знаешь, как тяжело по жаре улицы мести. — Нина продолжала оправдываться, как будто она действительно была перед ним в чем-то виновата. — Садись. — Нина встала с кресла. — Возьми, попей. — Она протянула ему стакан. — А, может, ты голоден?

Марк, не меняя недовольного выражения лица, позволял Нине ухаживать за собой. После работы Нина заскочила в соседний мини-маркет, и теперь у нее были какие-то продукты. Она предложила Марку бутерброд с ветчиной и кофе с крекерами. После еды настроение Марка слегка улучшилось.

— Так что, тебе на работе неплохо платят? — как бы невзначай спросил он.

«Неужели он у меня потребует денег? — испугалась Нина. — Не дам ни за что! Не для того я вкалывала, чтобы содержать здорового мужика».

— Да, там неплохо платят, — уклончиво ответила она, — да ведь ты и сам должен знать, ты же работал здесь когда-то.

— Пойти, что ли, и мне в уборщики, — лениво протянул Марк.

— Конечно, давай! — обрадовалась Нина. — Будем вместе на работу ходить, у нас наконец деньги появятся. Ты сможешь поселиться здесь со мной. Тут разрешают жить в кредит, если кто-нибудь поручится за тебя. А я попрошу Алекса, это мой шеф, чтобы он поговорил с хозяином хостеля.

— Ну хорошо, работать я, пожалуй, согласен, а жить тут не буду.

— Почему?

— Здесь слишком тесно, на меня эти стены давят, я буду спать вон в том парке, — Марк показал рукой за ограду, — ты ведь сможешь по утрам меня будить.

— Хорошо, — удивилась Нина, — как ты скажешь. А сейчас что мы будем делать?

Она вдруг ощутила пустоту, возникшую в их отношениях. Когда у них не было общей цели, ей даже говорить с ним было не о чем. Они молча сидели, глядя друг на друга. Нина поняла, что хочет, чтобы Марк ушел. Но он тяжело посмотрел на нее и произнес:

— Я хочу тебя.

Нина против своей воли сразу же почувствовала сильнейшее желание, как будто в ней включился какой-то сексуальный механизм. Будто ее горячая кровь прилила к низу живота и пульсировала там в ритме, который становился все быстрей. Нина беспомощно взглянула на Марка.

— Но здесь же негде… — Она все еще пыталась сопротивляться.

— Что, все комнаты заняты?

— Конечно, и вообще, днем, у всех на виду… Разве ты не можешь потерпеть, пока стемнеет?

— Нет! — твердо ответил Марк, и Нина почувствовала, что тоже не может больше терпеть ни минуты.

— Хорошо, подожди здесь немного, я попробую что-нибудь придумать.

Опасливо озираясь, словно воровка, Нина прокралась в свою комнату. Там сейчас никого не было. Девушки валялись на пляже и, судя по всему, вернуться должны были не скоро. Но дверь в комнату не запиралась, зато запиралась душевая.

«Может быть, там? — лихорадочно соображала Нина. — А если нас застукают? Вот будет кошмар! Да нет, не должны. Надо только быстро. В такую жару даже во дворе пусто, Марка никто и не видел».

Нина выглянула наружу и подала Марку знак, чтобы он шел сюда. Он улыбнулся ей. Теперь они были словно два заговорщика, у них появилась общая цель, они действовали как один хорошо слаженный механизм. Легкой пружинистой походкой Марк подошел к двери и юркнул внутрь.

Нина молча указала ему на душевую. Он понял ее. И вот они, распаленные опасностью ситуации сильнее, чем возможностью близости, уже внутри душевой. Тяжело дыша, Марк прижал Нину к себе. Его горячие ладони забрались к ней под футболку и жадно трогали ее грудь, спину, плечи. Чувствуя, как у нее все поплыло перед глазами, Нина из последних сил заперла дверь и до упора открыла краны умывальника. Они, не раздеваясь, упали на голубой кафельный пол. Дрожа от нетерпения, Марк сорвал с нее шорты и задрал футболку почти на лицо. На поцелуи времени не было. Они любили друг друга лихорадочно и торопливо, молча и тяжело дыша, как два зверя, которых объединяет ненависть и невозможность обойтись друг без друга.

Нина почувствовала, как ее тело свела сладкая судорога. Затылку было больно от твердого пола. А еще какая-то часть ее сознания, которая не участвовала в этом исступленном безумии, все время прислушивалась, не войдет ли кто.

«Кажется, пронесло», — подумала Нина, когда они уже просто лежали, обессиленные, не в силах оторваться друг от друга.

И тут Нина услышала чьи-то шаги, и дверь душевой дернулась. Марк вздрогнул. Нина похолодела от страха и напряжения. Надо было что-то делать.

— Кто здесь? — крикнула она сквозь шум воды.

— Это я, Аманда.

— Привет, я моюсь, только начала. Я выйду через десять минут, подожди, пожалуйста! — крикнула Нина в надежде, что Аманда уйдет куда-нибудь в другое место.

К счастью, так и случилось. Сквозь шум льющейся воды Нина услышала, как девушка вышла из спальни. Она чуть ли не силой вытолкала за дверь Марка, который выскочил из комнаты, на ходу застегивая шорты. Нина осталась в душевой. Она для вида намочила голову, постояла под холодным душем, чтобы прийти в себя. Когда она вышла во двор, Марка нигде не было.

«Это какой-то бред! — думала она. — До чего я докатилась! Может быть, он колдун или экстрасенс; почему он так подавляет мою волю? Он, конечно, очень хорош в любви, но половым гигантом его не назовешь, так почему же стоит ему захотеть меня, как я уже готова срывать с себя одежду? Пора с этим завязывать, иначе я в такое болото попаду, что выбраться будет трудно».


4

Если бы Нина сама знала, чего она хочет на самом деле — быть с Марком или же прекратить с ним всякие отношения? А может, продолжать с ним роман, но держать ситуацию под контролем? Как быть?

«Так у меня скоро мозги от напряжения полопаются! — подумала Нина, сидя за деревянным столом, уставленным кружками с холодным пенистым пивом. — Все, хватит думать, все равно я сейчас ничего не решу! Пойду попробую сыграть в дартс».

Нина с завистью смотрела, как другие легко бросали дротики в разноцветную мишень и попадали в яблочко. Ей казалось, что стоит только прицелиться получше, и дротик полетит куда надо. Но, увы! В первый раз стрелка с разноцветным оперением даже не долетела до мишени. Во второй раз долетела, но не попала в круг, а, вяло ударившись о черное поле, беспомощно упала. В третий раз результат был не лучше.

Нина злилась на свое неумение, на то, что ее тщетные попытки попасть в цель сопровождались усмешками англичан, которые в дартс играли с детства. А кроме того, ее раздражал пристальный взгляд высокого русоволосого мужчины. Он сидел справа от их компании и, в отличие от остальных посетителей, потягивал не пиво, а белое вино из запотевшего бокала.