— А я ведь знаю, что это такое — расстаться с любимым человеком. Я тогда на стены лезла от отчаяния, думала, что не переживу. Правда, ты мне веришь?

— Конечно.

— И ничего, пережила, теперь как новенькая. И у тебя все будет о'кей. Вот увидишь. Это только поначалу кажется, что жизнь кончена. А потом привыкаешь, как у врача, расслабляешься, и уже не так больно.

«Она права, — думал Андрей, — права во всем, кроме того, что с каждой новой катастрофой человек навсегда теряет часть своей бесценной души и становится ущербным».

Уже стемнело, скоро придет Вадим, а они все еще ведут какие-то лирические разговоры. Пора было переходить к главному. Но не здесь же.

— А что это мы все в квартире сидим? — как бы невзначай спросила Ирка. — Давай на улицу выйдем, воздухом подышим. Стоп! У меня идея. Поедем на ипподром, здесь же недалеко. Давай вставай, я тебя на лошади покатаю!

И, не дав ему опомниться, Ирка стащила Андрея со стула и повела в коридор. Там она натянула на него кожаную куртку и ботинки, оделась сама, и они оказались на улице. Естественно, она не забыла прихватить с собой недопитый джин.


4

Андрей порывался сесть в машину. Он клялся, что ничуть не пьян, но Ирка его не пустила. Автокатастрофа не входила в ее планы. Полный людей и электрического света троллейбус довез их прямо до ипподрома. Здесь Ирка была как дома. Она взяла Андрея за руку и повела в конюшню к своему любимцу.

— Познакомься, это Мальчик. Мальчик — это Андрей.

Так Андрей был представлен серому в подпалинах жеребцу. Они с удивлением посмотрели друг на друга, и каждый не понял, что здесь делает другой. Андрей наотрез отказался кататься. Он и на ногах-то стоял неуверенно, а лезть на лошадь, нет уж, спасибо. Он лучше посидит где-нибудь на сене.

— Зачем на сене? — удивилась Ира. — У нас тут есть кое-что получше.

Она отвела его в небольшую, хорошо протопленную комнату, где отдыхали конюхи. Сейчас здесь было пусто. Настольная лампа под слегка оплавленным абажуром освещала продавленный малиновый диван, кресло, поцарапанный письменный стол, какие-то листки, кнопками пришпиленные к стене.

С трудом дойдя до дивана, Андрей свалился на него. Он с недоумением смотрел по сторонам.

«Где я? В какой-то конюшне. Как я умудрился здесь оказаться, и кто эта женщина, и почему она на меня так пристально смотрит? И почему ее лицо кажется мне таким знакомым? — Ответить на все эти вопросы Андрею было не под силу. — А, ладно, какая разница, лучше еще выпить». — И он опять потянулся за джином.

После очередного стакана Андрея прорвало. Он начал говорить. Что он наговорил тогда Ирке, он потом так и не мог вспомнить. В его памяти осталось лишь, что она сочувственно кивала, потом подсела к нему поближе, взяла его за руку, стала гладить по лицу.

Он возомнил себя галантным кавалером и начал целовать ей руки, а потом как-то незаметно его рыцарские поцелуи перестали быть рыцарскими. И вот уже Ирка запирает дверь, расстегивает на нем рубашку. Ее теплые губы касаются его щеки, скользят по шее, груди.

Андрей постанывал от наслаждения. Эта девушка делала с ним нечто очень приятное. И если Аня будила в нем звериное бешенство, неистовое желание терзать и вонзаться в нее, то с Ирой он совершенно расслабился и предоставил делать с собой все что угодно. Его голова совершенно не работала. Он чувствовал себя просто телом, которое ласкают нежные руки и губы, а оно тает и растворяется в теплых женских объятиях.

Ирка довольно быстро заметила, что он совершенно пассивен.

«Ничего себе, — возмущалась про себя Ира, — да он как будто пришел на сеанс в массажный кабинет! Раньше он таким не был».

Ей пришлось немало потрудиться, чтобы вывести его из состояния спячки. В конце концов, когда-то она его любила, да и сейчас он был совершенно потрясающим мужчиной. Ее губы, как две бабочки, запорхали по его телу. Она высунула остренький горячий язычок и прошлась им по его коже. Андрей слегка напрягся, перестал быть таким расслабленным. Ее ладони все быстрее гладили его руки, плечи, грудь.

Сама пугаясь своей смелости, Ирка осторожно положила ладонь ему на живот. Она опускала ее все ниже, почувствовала пальцами жесткие волоски, в которых должен был прятаться… То, что там пряталось, было совершенно вялым, беспомощно лежавшим в ее ладони. «Так дело не пойдет, — решила она, — может, он на самом деле импотент, и поэтому Нинка не могла затащить его в постель. Сейчас мы это узнаем!»

Она привстала с дивана, еще раз оглядела распростертое перед ней мужское тело. Потом поудобней устроилась у него в ногах и склонилась над его животом. Ее ласковые губы и быстрый язычок сделали свое дело. Андрей возбудился, да еще как… Он тяжело задышал, его грудь вздымалась, он кусал губы, чтобы не закричать.

Ира уже устала, ей не хватало воздуха. Андрей вцепился руками в ее волосы и не давал поднять голову.

«Он сейчас кончит, — испугалась она, — прямо мне в рот». Она преодолела его сопротивление и подняла голову.

— Я хочу тебя, — произнесла она пересохшим ртом, — ты слышишь меня?

Андрей резко перевернулся и вошел в нее сверху. Буквально через несколько мгновений он с громким стоном наслаждения изверг в нее горячую струю семени. А кончив, откинулся и почти сразу же заснул. Ира встала и, накинув на себя свитер, закурила. Ее любовь, кумир ее юности спал перед ней потный, в парах алкоголя. Он был развенчан и низвержен. Занимаясь любовью с ним, она ничего не почувствовала, а сейчас пыталась заглянуть в себя и понять, что же с ней происходит.

Она хотела, чтобы он вспомнил ее, хотела рассказать, как мучилась, как была близка к самоубийству, как потом в каждом мужчине искала ему замену и не могла найти. Но он заснул, а она так ему ничего и не успела сказать.

«А может быть, ничего и говорить не надо? Зачем? Все уже прошло. А ведь правда, теперь все прошло, — поняла она. — В постели он был таким же, как все, даже хуже. И мне больше ничего от него не надо, ни брать реванш, ни сводить счеты. Я овободилась от него! О Господи, теперь надо мной ничего не висит! Я закрыла эту страницу своей жизни».

Ирке хотелось выбежать из душного помещения на воздух, прыгать, кричать от радости. Она метнулась к Мальчику, вывела его из стойла, взнуздала и прямо без седла вскочила на него. Она неслась на коне по темному ипподрому. Люди шарахались и кричали ей вслед:

— Ирка, спятила совсем, ты пьяная, что ли?

— Берегитесь! — кричала она им.

Ее радость передалась коню, и он весело заржал. Ира зарылась лицом в его густой, остро пахнущей гриве и тихонько засмеялась. Когда она вернулась в конюшню, Андрей уже проснулся и кое-как оделся. Он виновато смотрел на нее тусклыми глазами.

Ира проводила его к умывальнику. Ледяная струя слегка освежила его. Но все равно Андрей чувствовал слабость, голова гудела, руки дрожали. И еще ему казалось, что он очень виноват перед Ирой. Так почему же она выглядит такой радостной? Этого он никак не мог понять.

— Ты как, в порядке? А что ты такой грустный, разве тебе было плохо?

— Нет, — смущенно улыбнувшись, ответил Андрей, — мне было хорошо.

— Ну и все. Не переживай. Считай, что мы помогли друг другу. А Вадиму ничего не говори. Зачем? Он только расстроится. Хорошо?

Андрей кивнул.

— Сам дойдешь до метро? Ну и отлично. Я еще останусь тут немного.

Ирка чмокнула Андрея в щеку и проводила его к выходу.


5

Эта история озадачила Андрея.

«Что же со мной происходит? — думал он. — Нина, которую я любил и продолжаю любить, билась со мной, билась и ничего не могла сделать с моим страхом перед сексом. А стоило ей уехать, как я пошел по рукам. Переспал даже с девушкой друга. Я не мужчина, а тряпка какая-то! Может, Нина была права, у меня что-то с головой? Да нет, я абсолютно нормален. Мне просто надо успокоиться и держать себя в руках».

Решить было легко. Но вот как добиться, чтобы руки не дрожали и исчезла бессонница? Как не дергаться, увидев со спины любую девушку, напоминающую Нину? Он никак не мог ее забыть. Ее большие зеленые глаза, непослушные волосы, то бронзовые, то золотистые, ее смех и выражение грусти на ее лице. Если бы она только вернулась, если бы дала ему еще один шанс! Он бы никогда больше не был причиной ее слез, гнева или обиды. Если бы она только захотела быть с ним ночью, каким бы нежным и любящим был он с ней! Он готов был покрыть поцелуями каждый укромный уголок ее тела. Он не отпускал бы ее от себя ни на минуту, а ночью баюкал бы в своих объятиях.

От этих мыслей у Андрея вырывался наружу стон, и он весь внутренне сжимался. Он отчаянно тосковал по ней. Но еще хуже было то, что ему нужна была женщина. Любая женщина, просто горячее, быстрое тело женщины. Он начинал себя за это ненавидеть.

В последнее время ему пришлось делать синхронный перевод сразу нескольких фильмов. У Андрея язык не поворачивался назвать эту штамповку фильмом. Так, дешевая голливудская продукция. Жесткое порно, и больше ничего. На фильмы такого рода всегда был большой спрос, и за их перевод хорошо платили. Андрей уже зарабатывал больше, чем мог потратить, но от работы не отказывался. Он стал настоящим трудоголиком. Когда он сидел без дела, то впадал в такую страшную депрессию, что брался за любую работу.

Поздним вечером он сидел в подвале студии и переводил один из этих фильмов, где главный герой, с накачанными анаболиками мускулами, натягивал на себя одну женщину за другой. У Андрея уже рябило в глазах от всех этих бесконечных блондинок, шатенок, брюнеток с китайским разрезом глаз. Странно, что этот фильм нуждался в переводе. Текста как такового в нем не было. Сплошные стоны и ругательства.

Единственный плюс этой работы заключался в том, что он делал ее в ночное время в пустой студии. Никто из ее владельцев, очень похожих на героя фильма, не мозолил ему глаза.

— Я хочу тебя, — говорил он, стараясь открывать рот, синхронно с героем-любовником. — Я хочу тебя вот уже второй день, черт возьми, я даже аппетит потерял… — Дальше следовало выражение, которое Андрей переводить не стал.

Его отвлекло какое-то движение за спиной. Он оглянулся. В студию ворвались двое парней с пистолетами в руках. Андрей подумал, что все это напоминает сцену из фильма, словно героям боевиков надоело пылиться на полках с кассетами и они вырвались на свободу. На одном из парней был классический темный костюм, белая рубашка и галстук, на другом пестрые спортивные брюки и кожаная куртка с широченными плечами.

«Для чистоты жанра им только масок не хватает», — подумал Андрей.

— Не двигаться! Это ограбление, — объяснил тот, что в костюме. Видно, они подкараулили момент, когда в студии никого не было, и каким-то образом нейтрализовали охранника. — Гони бабки, а не то мы тебя продырявим, быстро!

— Да не базарь ты с ним! — вмешались спортивные брюки. — Наручниками к батарее, забираем аппаратуру, а бабки и без него найдем.

Андрея не покидало ощущение нереальности происходящего. Как будто в него самого вселился супермен американского фильма, который соображал и двигался за него молниеносно и решительно. Андрей метнулся к столу и дернул на себя ящик. Он выиграл всего несколько секунд, но этого оказалось достаточно. В ящике стола, среди бумаг, скрепок, обрывков пленки лежала граната. Настоящая боевая граната, которую хозяин студии почему-то хранил у всех на виду.

Андрей вспомнил военные сборы, схватил гранату и рванул на себя чеку. Бандиты отшатнулись.

— Эй, ты, без нервов! — попросил его один.

Андрей стоял в позе статуи Свободы. Только вместо факела в его правой руке была готовая рвануть граната.

— А ну валите отсюда! — закричал он не своим голосом. — Мне жизнь не дорога, а эта паршивая студия тем более. Сейчас тут все вместе с вами взлетит на воздух!

Видно, в его лице и голосе было что-то такое, что заставило налетчиков поверить ему. Но уходить ни с чем было обидно. Они сделали попытку договориться.

— Старик, может, ты в долю хочешь? Так сговоримся…

— Вы что, не поняли? У меня уже рука устала. А ну вон отсюда, вон! — И Андрей все-таки перевел вслух то самое ругательство, на котором он вынужден был оторваться от фильма.

Оно окончательно убедило бандитов в серьезности его намерений.

— Все, сваливаем! — Тот, кто в костюме, потащил своего напарника к выходу. — Ты что, не видишь, что он законченный псих?

Но уйти им не дали. Охранник, которому они брызнули в лицо нервно-паралитическим газом из баллончика, каким-то образом уже очухался. Может, газ был не настоящим, а может, охранника ничего не брало. Очнувшись, он позвонил в милицию и по сотовой связи соединился с владельцами студии. И те и другие примчались одновременно.