Бэм – массивная туша в полтора центнера весом – был в бешенстве: его глаза яростно сверкали, а нижняя челюсть, напоминавшая ковш мощного дорожного экскаватора, была выпячена вперед. Рыжий кожаный жилет, надетый на голое тело, не мог скрыть огромный живот, горой нависавший над серебряной пряжкой ремня в виде черепа с перекрещенными костями. На жирном бицепсе правой руки красовалась татуировка, изображающая свернувшегося в клубок фантастического змея. Из разинутой пасти змея высовывалось раздвоенное красное жало, которое, затейливо извиваясь, тянулось к плечу. Длинные сальные волосы Бэм заплетал в косичку по моде семидесятых.

Неизвестно, где он сегодня побывал на своем «Харлее», но пятнышки засохшей глины были у него не только на сапогах и джинсах, но и на лбу, и на переносице, и на чахлых бровях. Маленькие, близко посаженные глазки Бэма, удивительно напоминавшие поросячьи, налились кровью. Казалось, еще секунда – и он лопнет от злости. Клер порадовалась в душе, что Бэм нагрянул к ней в тот момент, когда она была в магазине не одна, а с Заком.

Стегнер владел ночным клубом и «Приютом беглеца», и хотя дела в них велись из рук вон плохо, он считался одним из самых богатых людей в Таосе. Основной доход ему приносили не эти заведения, а нелегальный бизнес. В свое время он попался на какой-то махинации и угодил за решетку. Отсидев срок в тюрьме, Бэм вернулся в Таос и вновь занялся своими грязными делишками, однако теперь он был скользким, как угорь, и всегда действовал осторожно и осмотрительно.

Если бы Стегнер не был взбешен, Клер обязательно сказала бы что-нибудь язвительное по поводу его костюма. На сапогах у него красовались здоровенные серебряные шпоры как символ тех времен, когда «Ангелы Ада» держали в страхе всю округу. Еще у Бэма была изрядная коллекция кожаных жилетов, модных в семидесятые годы в среде байкеров. Когда в горы приходила зима и в городке, засыпанном снегом, становилось холодно, Бэм поддевал под жилет какую-нибудь легкую футболку. Но с наступлением весны, а затем все лето и осень он надевал его прямо на голое тело.

– Какой медведь? – невозмутимо переспросила Клер, гордясь тем, что ее голос даже не дрогнул.

Она ненавидела Бэма Стегнера, и сейчас у нее внутри все клокотало от ярости. Однако она изо всех сил старалась сохранять полное спокойствие, справедливо рассудив, что дразнить разъяренного быка просто глупо.

Бэм с угрожающим сопением начал надвигаться на нее. Его серебряные шпоры позвякивали, кулаки сжимались и разжимались, словно он примерялся к ее горлу.

– Не прикидывайся дурочкой! Я еще вчера понял, что ты неспроста заявилась ко мне в клуб. Если я не получу обратно Каддафи, то ты об этом горько пожалеешь!

– У меня нет твоего медведя, и здесь мне его не спрятать. – Она обвела рукой пустынный зал. – Если не веришь – иди и проверь.

Бэм перехватил руку Клер, прежде чем она успела ее опустить, и с силой сжал своей немытой лапищей, вонзив ей в кожу грязные ногти.

– Слушай меня, сучка…

– Отпусти ее! – Низкий голос Зака прозвучал повелительно и резко.

Бэм вздрогнул, словно только что заметил шерифа, и сразу же разжал пальцы, но не сдвинулся с места. От него несло таким невыразимым смрадом, что Клер захотелось тут же броситься в ванную и принять дезинфицирующий душ. Однако она даже не шелохнулась, устремив на него пылающий взгляд.

– Стегнер, убирайся! – приказал Зак. – Я сам с этим разберусь.

– Арестуй эту дрянь! Пусть сидит за решеткой до тех пор, пока не сознается, где Каддафи.

– А он разве не в Ливии, где ему и положено быть? – с издевкой спросила Клер.

Бэм что-то хрюкнул, а затем с ревом ринулся на нее.

Зак стремительно, но с какой-то завораживающей легкостью выбросил руку вперед и схватил эту разъяренную гору мяса за плечо.

– Стегнер, я же сказал – убирайся отсюда, – произнес он, развернув Бэма к себе лицом.

Сам дьявол поспешил бы исполнить приказ, услышав зловещий голос Зака. Стегнер сплюнул и неторопливо направился к дверям, стуча каблуками и оставляя на полированном паркете комочки глины. Казалось, что клокотавшая в нем злоба окутывает его темным облаком ядовитых паров.

– Если я не получу Каддафи, то ты, стерва, мне за это заплатишь! – бросил он в дверях.

– Стегнер, – резко произнес Зак. Его голос, отразившись от стен звонким эхом, заметался по залу. – Я слышал угрозы. Запомни: если с Клер что-нибудь случится, то я из-под земли тебя достану.

Бэм с грохотом захлопнул дверь, и только чудо спасло задрожавшие стеклянные витрины. У Клер гора с плеч свалилась. Она облегченно вздохнула, почувствовав невероятную слабость в ногах. Естественно, она догадывалась, что Стегнер придет в бешенство, когда узнает о пропаже медведя. Но она не подозревала, что он осмелится нагрянуть к ней средь бела дня и угрожать. Клер хотелось поблагодарить Зака за поддержку, но гордость не позволила ей сделать это.

– Ты, похоже, спятила. – Зак поднял ее голову за подбородок. – Зачем ты дразнила Стегнера? Теперь он начнет охотиться за тобой.

Клер равнодушно пожала плечами, притворившись, что это ее нисколько не волнует.

– У меня здесь есть пистолет, и еще один я держу дома, – приврала она.

– Не вздумай связываться со Стегнером! Слышишь? Я сам разберусь с ним.

Зак провел подушечкой большого пальца по ее нижней губе, а затем вновь поднял ей голову так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. Ощутив на губах это мягкое прикосновение, Клер почувствовала, как ее сердце учащенно забилось. Взгляд Зака обвораживал. Клер знала, что женщины ходят за ним табунами, готовые в любую секунду по щелчку его пальцев улечься с ним в постель. Но она не настолько глупа, чтобы повторять ошибку, которую однажды уже совершила! Тот урок она запомнила на всю жизнь.

Клер ударила его по руке и в негодовании воскликнула:

– Так я тебе и поверила! Я знаю, как ты разобрался с ним, когда он мучил несчастного Каддафи.

Если бы взгляд мог разить наповал, то она бы сейчас распрощалась с жизнью.

– Закон не запрещает держать ручного медведя, – сверкнув глазами, произнес Зак.

– Каддафи не был ручным, и ты это прекрасно знаешь. – Ее голос с каждым словом становился громче, хотя она старалась изо всех сил сдерживать свои эмоции. – Стегнер назвал его Каддафи, чтобы сыграть на патриотических чувствах людей, чтобы им не было жалко медведя, когда он устраивал с ним схватку и избивал беззащитного, изнуренного голодом зверя у них на глазах. Каким же выродком надо быть, чтобы получать от этого удовольствие! Стегнер вырвал медведю все клыки и когти и, естественно, всегда выходил победителем из этих схваток. Скажи мне, это законно?

– Можешь не рассказывать, я видел фотографии, которые ты расклеила по всему городу. Но мне ни разу не удалось застукать Стегнера за подобным занятием. Впрочем, если бы мне повезло и я поймал его за руку, то был бы бессилен что-либо сделать, потому что он не нарушил закон.

– Почему ты не арестовал Бэма за грубое обращение с животными? Ты ведь знал, что он держит медведя взаперти в грязном сарае и почти не кормит его. Почему?

– Я пытался, и ты это знаешь. Я вызвал инспектора, который занимается проблемами животных, и он нашел, что условия содержания медведя удовлетворяют установленным требованиям.

– Стегнер подкупил его!

– Вполне возможно, – устало кивнул Зак, которому надоел этот бесполезный спор. – Но у меня нет никаких доказательств. Как бы то ни было, медведь принадлежал Стегнеру, был его собственностью, а кража собственности преследуется по закону штата.

– Я не крала Каддафи, – заверила его Клер. – Можешь обыскать весь магазин, мой дом, меня…

– Как скажешь.

Зак устремил на нее внимательный взгляд. Сначала его глаза скользнули по русым волосам Клер, затем задержались на ее зеленых глазах, а потом надолго остановились на губах. Она нервно поежилась, заметив, как он жадно смотрит на ее губы. Вслед за этим Зак перевел взгляд на ее шею, Потом – на грудь, и здесь его глаза застыли, устремленные в нижнюю точку выреза блузки.

Многие посетители магазина восхищались украшением, которое Клер носила на груди. Это было изящное изделие из чистого серебра в виде солнца с лучами неравномерной длины и большой бирюзовой вставкой в центре. Она носила это украшение вместе с бирюзовыми серьгами, надеясь, что покупатели заинтересуются и другими изделиями местного ювелира. Однако Зака абсолютно не интересовало красивое украшение – он не сводил глаз с затененной ложбинки между ее грудями.

– Мне придется тебя раздеть, иначе обыск будет не полным. – Зак как-то криво усмехнулся, и возле губ с одной стороны пролегли тонкие морщинки. Очевидно, многие женщины, с которыми он общался, находили эту его ухмылку очаровательной.

Затаив дыхание, Клер неожиданно подумала, как, наверное, приятно ощущать прикосновения его больших сильных рук, скользящих по обнаженному телу… Эта мысль сразу же показалась ей абсолютно нелепой, а потом, когда ее сердце учащенно забилось, Клер просто разозлилась. Ее возмутило то, что Зак, который готов волочиться за каждой юбкой, минуту назад прикасался к ней – и ей это нравилось.

– Зак, хватит шутить! Я говорю совершенно серьезно – я не крала Каддафи и не знаю, где он сейчас находится.

– Но ты знаешь, кто это сделал, не так ли?

– Не имею ни малейшего представления. Но, сказать по правде, я рада, что у Стегнера больше нет медведя.

Зак медленно приблизился к ней, и Клер невольно попятилась к стене.

– Ладно, хватит об этом. Я пришел к тебе не из-за Каддафи, мне сейчас не до него. Сегодня ночью в «Приюте беглеца» кто-то разнес голову Дункану Моррелу.

Дункан мертв?! Эта новость потрясла Клер. У нее перехватило дыхание, перед глазами пошли огненные круги, и на секунду она даже забыла о мучительной головной боли. Она всегда презирала Моррела, но не испытывала к нему ненависти и не желала ему смерти. Было невероятно трудно представить, что Дункан Моррел, известный своим взбалмошным, скандальным характером, отошел в мир иной.

– Его застрелили?

– Да, и мне не нравится, что это случилось в нашем тихом, мирном городке. Я сделаю все, чтобы найти убийцу.

– Но кто это мог сделать? Зак пожал плечами.

– Стегнер утверждает, что это твоих рук дело.

– Чушь! – с жаром воскликнула Клер, чувствуя, как ее охватывает тревога.

Моррел был ее конкурентом в бизнесе, и все знали, что они не испытывают друг к другу симпатии. А поскольку она всю ночь до рассвета провела в «Приюте беглеца», естественно, подозрение сразу же упало на нее. Однако самое ужасное состояло в том, что Клер плохо помнила, что случилось этой ночью…

Зак скомкал шелковые трусики и небрежно затолкал их в задний карман.

– Почему же? Вполне логичное предположение, даже если оно исходит от такого подонка, как Стегнер. Не секрет, что Моррел переманил к себе художника, который приносил тебе наибольший доход, и что из-за этого вы враждовали.

– Никого он не переманил. У меня не было никакого контракта с Невадой. – Клер очень старалась скрыть досаду и горечь, но это у нее плохо получалось. Она открыла талантливого художника давным-давно, когда еще работала в Фениксе в картинной галерее и копила деньги, чтобы открыть свой собственный магазин. Она, можно сказать, взрастила талант Невады, но затем, когда тот стал известным, Моррел и в самом деле переманил его к себе. – Невада сам вправе решать, в каком салоне выставлять свои работы.

– Это так, – согласился Зак. – Но все знают, что однажды ты обвинила Моррела в том, что он продает репродукции и гравюры с поддельным сертификатом.

Клер этого и не отрицала.

– Да, действительно, но не только я одна. Многие подозревали, что он торгует подделками. Слушай, я презирала Моррела, но я его не убивала!

– Хорошо. – Зак приблизился почти вплотную» и она почувствовала тонкий аромат туалетной воды, которой он пользовался. – Предположим, я поверю тебе. Но как ты объяснишь, что в соседнем бунгало я обнаружил твои трусики и женский кошелек – твой кошелек?

– Мой?!

Клер смутно помнила, как, войдя в бунгало, сняла с плеча сумочку и отбросила ее в сторону, куда-то в темноту. Неужели кошелек выпал из сумочки в этот момент? Черт! И трусики, и кошелек – не слишком ли много?

2

– Это не мой кошелек!

С этими словами Клер бросилась в свою комнату за сумочкой. Схватив ее, она вытряхнула содержимое на письменный стол, изрядно захламленный бумагами и какими-то ненужными безделушками.

Чековая книжка, блокнот, ключи, несколько мелких монет… Но кошелька в сумочке не оказалось.

Клер со стоном упала на стул. Прошлая ночь… Клер не сомневалась в том, что в ее бокал с коктейлем что-то подсыпали: слишком много событий, происшедших вчера, напрочь стерлись из памяти или были окутаны туманной дымкой. Однако она отчетливо помнила, что в номере, куда она пришла, сумочка с глухим стуком упала на пол. Должно быть, в этот момент из нее выскочил кошелек.