С. Б. - Мужчина на все руки

В будущем, когда Берт будет утешать меня пивом по поводу моего очередного разрыва – как он сделал, когда Чандра подвела меня – будет даже не так трудно изобразить грусть.

А пока мне нужно отремонтировать домик. – Это место нуждается в помощи или как? – говорю я, оглядываясь. – Это будет в удовольствие.

- Я знаю, ладно? Пришло время сотворить свою магию, босс. Сейчас от этого места исходит гнетущая атмосфера свалки. Но ты внесёшь изюминку. Когда мы закончим, я уже не захочу отсюда уезжать.

Это цель, и я хорошо справлюсь со своей работой. Через неделю в этой комнате, где сейчас стоит только полумрак, будет литься солнечный свет. Панорамное окно с удобной мебелью. Могу сказать, что две или три сосны перед домом нужно будет спилить. Деревья замечательные, но люди, которые живут здесь – или останутся на какое-то время для реалити-шоу – сядут на диван и будут смотреть на горы. Они останутся в этой комнате и будут счастливы.

Я позабочусь об этом.

*** 

Двадцать четыре часа спустя я придерживаюсь уже другой точки зрения. Честно говоря, Танцы со звёздами может быть проще исполнить, чем закончить эту работу.

Квебек не виноват. Здесь чертовски красиво, но сейчас это меня только бесит. Суровые горы и запах сосен должны сделать меня счастливым. Но этого не происходит, потому что канал хочет, чтобы я сделал немыслимое: вульгарное обновление.

За все годы работы на телевидение у меня никогда не было творческих разногласий с телекомпанией. Обычно им всё равно, что я делаю, лишь бы владелец плакал от радости, когда я закончу. Но на этот раз всё по-другому, потому что домовладелец – продюсер одного из тех шоу, где семнадцать скандалов случаются до первой рекламной паузы.

Неудивительно, что платят так много. Я не понимал, что мне придётся продать душу, чтобы закончить этот проект.

- Вы хотите блеска и блестящие поверхности, - говорю я продюсеру на второй день нашей подготовки к съёмкам. – Но эта старая лыжная база, которую вы выбрали, явно требует мужественного деревенского стиля. На стене должны быть оленьи рога и грубо обтёсанные балки.

Он стучит по полу одной блестящей туфлей. – Мне нужны мансардные окна в комнате для отдыха и джакузи на шестнадцать мест.

- Шестнадцать? – рявкаю я. – Это не джакузи. Это Римская оргия!

- Вы хоть смотрели Обручённые? – спрашивает продюсер. – Оргии не исключены. Шесть обручённых пар проводят вместе месяц, чтобы убедиться, что их узы достаточно сильны для брака. Это отличный отпуск. Но искушение повсюду.

- Подождите. – Мой бедный мозг пытается ухватиться за эту ужасную идею. – Значит, вы поместите их всех в купальниках в джакузи и посмотрите, кто первый сжульничает?

- Купальные костюмы не обязательны, - говорит он с усмешкой. Его зубы такие белые и блестящие, что я практически ослеп.

Я стону, когда меня начинает тошнить.

- Теперь расскажи мне о ремонте наверху, - говорит он. – Сколько мансардных окон может у меня быть?

Нисколько, ты ублюдок. – В этом климате мансардные окна – ужасная идея. Зимой они вызовут обледенение, и крыша будет протекать.

Блестящие Туфли пожимает плечами. – К тому времени я уже буду далеко. И мне нужно много светильников повсюду, чтобы мы могли запечатлеть измены в HD.

Серьёзно, я хочу ударить его по голове своим гаечным ключом. – Я прослежу, чтобы электрик был в курсе.

- За кухонным столом должно сидеть не меньше дюжины человек одновременно. Нет, подождите, он должен быть таким, чтобы его можно было уменьшить или увеличить от необходимости. Когда пары расстанутся и покинут шоу, мне понадобится более интимная обстановка.

Отвратительно. Но стол не моя проблема. – Когда дизайнер объявится, ты ему всё расскажешь. – Теоретически они завтра пришлют дизайнера по интерьерам. И это чертовски хорошо, потому что, если Блестящим Туфлям нужны зеркала на потолке или кровати в форме сердца – это не моё дело.

Я уже наслышан от него о лиловой цветовой гамме. Прикол.

Мой телефон звонит, и это так волнующе, потому что это означает, что я могу сбежать от этого мудака. – Прошу прощения, - громко произношу я, на благо всех, кто находится в пределах слышимости. – Звонит моя невеста. – Бекки просила меня как можно чаще обращаться к Бринн именно так.

И Бринн облегчает мне задачу, потому что именно она и звонит по телефону. Я с нетерпением отхожу от Блестящих Туфель и выхожу наружу, где всё спокойно и красиво. – Привет, красотка, - отвечаю я.

- Привет! – возвращает она, задыхаясь. – Я только сейчас увидела твоё сообщение. Я замешивала тесто.

- А сейчас? – спрашиваю я, понизив голос. Но я слишком поздно понимаю, что «замесить тесто» звучит совсем не сексуально, поэтому я фыркаю и смеюсь, а Бринн посмеивается мне в ухо.

- Даже думать не хочу, - произносит она, хихикая.

Хихиканье – такое потрясающее слово. Или просто я чувствую, что все разочарования этой работы отходят на второй план. Десять секунд на телефоне с Бринн – это то, что нужно.

- У меня сегодня хорошие новости, - говорит она. – Я делаю хлеб с корицей и изюмом, чтобы отпраздновать.

- О, вау. Хлеб с корицей и изюмом очень хорош для тостов. С маслом… - урчит в животе.

- Разве ты не хочешь услышать, что за новость?

- Конечно. Что случилось?

- У меня будет собеседование! – кричит она.

- Поздравляю! Где? – Это хорошие новости. Может быть, я не разрушил её жизнь.

- Это маленький художественный колледж в центре города… я чуть не забыла отправить туда резюме. Это такое маленькое учебное заведение! Но они позвонили мне сегодня утром. – Слова становятся приглушёнными. Она что-то жевала.

- Ты ещё что-то готовишь, помимо хлеба?

- Я же дышу? Конечно же, готовлю. Женщина не может есть только хлеб. Ей также нужны бекон и яйца-пашот.

В животе урчит, хотя я ел всего час назад. – Мне бы очень хотелось присоединиться к тебе.

- Конечно, тебе бы хотелось, - весело отвечает она. – Парень с фермерского рынка вручную закоптил его.

Но это не настоящая причина, по которой я хочу быть там. Я представляю, как стою перед Бринн на её потрёпанной кухне, и эта картина гораздо привлекательнее той, что передо мной. Через неделю я реконструирую это место с блестящей, изысканной кухней для шеф-повара. И мне всё равно.

Чёрт.

- Канал выводит меня из себя, - вздыхаю я в трубку. – Хотел бы я быть с тобой дома.

На линии воцаряется тишина, пока Бринн впитывает крупицу этой правды. Я хочу, чтобы она сказала: Возвращайся домой.

- Что они сделали? – вместо этого спрашивает она.

- Это низкопробный проект, - жалуюсь я. Потому что это так и есть. – Я беспокоюсь, что они пытаются поставить меня в ещё более грязное положение, чем раньше. Как будто, показав, что моя задница изменила мой имидж, они просто будут водить меня, как вышедший из-под контроля шлифовальный станок, пока я не врежусь во что-нибудь.

- Прости, - ласково произносит Бринн.

Ай. – Всё хорошо. Со мной всё будет хорошо. Мне просто нужно вспомнить, почему я занялся этим бизнесом – создавать места для счастливых семей.

- Отличная причина, - заверяет она меня. – Каждый заслуживает хорошего дома.

Теперь мне неловко, и я бормочу что-то о том, как хорошо работать руками. Но прошло много времени с тех пор, как я высказывал свою цель вслух. И мне приходит в голову, что одна из причин, по которой я строю семейные дома почти двадцать лет – это то, что у меня никогда не было собственного дома.

В прошлом году я пытался создать дом для себя, но я пошёл по неправильному пути, и всё провалилось.

Должно быть, построил не для той девушки.

Это прозрение прерывает мой приятель Берт, который машет мне обеими руками. Это, вероятно, означает, что Блестящие Туфли только что нашёл новый способ разрушить проект, и что мне нужно пойти и предпринять меры, чтобы спасти ситуацию.

- Мне пора, - неохотно говорю я Бринн.

- Ты в порядке? – спрашивает она.

- Да, - быстро отвечаю я. Именно так должен говорить мужчина. – Позже поговорим?

- Конечно.

Я люблю тебя. Слова вертятся у меня на кончике языка, и они почти срываются. За исключением того, что мы с Бринн так не разговариваем друг с другом, и никто нас не слушает, так что я даже не могу заявить об этом в качестве рекламы. – Береги себя, - говорю я вместо этого.

Следует пауза, а затем она произносит. – Ты тоже!

Мы заканчиваем разговор, и следующие полчаса я нахожусь в словесной борьбе с каждой мыслью, которые слетают с языка Блестящих Туфель.

Мне нравится создавать места, где должны протекать счастливые семейные жизни. Он же хочет место, где будет происходить великая драма. Эти две цели несовместимы. Чтобы обуздать свою ярость, я перестаю слушать. Вместо этого я просто наблюдаю, как двигаются его губы, время от времени кивая.

Но ясно одно. Мне нужно перестать думать о своей личной жизни и уделять больше времени карьере, прежде чем всё пойдёт прахом. Некоторым людям не суждено жить долго и счастливо, и это так на самом деле.

После разговора с Томом у меня щемит сердце. Я ничего не понимаю. Поэтому стараюсь сохранить оптимистический настрой. Стараюсь проявить энтузиазм и думаю, мне это удаётся.

Я так запуталась.

Я виню в этом маму.

Нет, серьёзно. Когда я позвонила ему, я только что пережила свой еженедельный визит к ней. Моя мама – непревзойдённый оптимист. Она была замужем четыре раза и ищет пятого. Она читает книги по самосовершенствованию ради удовольствия. Она не отвлекается на готовку, поэтому всегда была еда на вынос или мгновенная просто-добавь-воды. Думаю, из-за неё я так много готовлю. Когда тебя растят на полуфабрикатах и бефстроганов из копчёного мяса на тосте, потому что это всё, что твоя мама может приготовить перед тем, как отправиться на очередное свидание, есть что-то действительно успокаивающее в домашней еде.

В любом случае. Я отвлеклась.

У неё благие намерения. Вот почему она пришла, чтобы подбодрить меня. Она вошла, поцеловала меня в щёку и тут же принялась распаковывать пакеты с продуктами, убирая их в шкафы. Теперь у меня есть кипа соусов быстрого приготовления, макароны Kraft с сыром и куриный, быстро заваривающийся, суп. Даже участники реалити-шоу «Chopped» не смогли бы придумать что-нибудь съедобное из этого.

И пока она распаковывала продукты и всё переставляла в моих шкафах, в которых я всё верну на место, она поделилась со мной крупицей маминой мудрости: Я слишком эмоциональна. – Может быть, поэтому ты не смогла заинтересовать Стива. Ты всегда такая мрачная. Ни один мужчина не захочет быть связанной с женщиной с серой аурой. Тебе нужно быть пятнистой, как леопард. Или, по крайней мере, цветной. Ты должна быть розовой!

После того, как я бы отключилась, но, чёрт возьми, если её слова не проникли в мой мозг.

Когда я разговаривала с Томом по телефону, я изо всех сил старалась быть розовой.

Я, чёрт возьми, ненавижу розовый.

Но, конечно же! Жизнь прекрасна! Это совершенно нормально, когда ты в Квебеке снимаешь шикарное шоу! Я счастлива здесь, безработная, на кухне, раскатывая шарики. У меня степень магистра по английскому языку и литературе, и в настоящее время я смотрю классический чёрно-белый фильм Тёрнера, потому что я в депрессии.

Наверное, розовый – не мой цвет.

Однако всякий раз, когда я разговариваю с Томом, я чувствую себя более яркой. Я хочу остаться такой. Я не хочу быть обузой. Я не хочу быть навязчивой. Поэтому я разговариваю с восклицательными знаками! Это неловко и причиняет боль моим губам. И моему сердцу.

Встряхнись, Бринн. Это к лучшему. (Моя мама также упоминала о силе внутреннего диалога).

И я могу.

Я буду.

Я имею в виду, я! Буду!

Но сначала я собираюсь доесть свой бекон, а потом принять душ. Сегодня днём у меня собеседование в художественной школе. Когда она позвонила, в голосе начальника отдела звучала паника, так что, возможно, всё налаживается для меня.

Хотя бы раз паникует кто-то другой.

*** 

От моего дома до центра города поездка занимает минут десять. Последний раз я была здесь с Томом в тот неловкий вечер в «Tai One On» с папарацци. В ту же ночь мы тайком переправились через озеро Рид. Возможно, именно в тот момент я начала влюбляться в него. Посреди озера, под звуки тихого всплеска воды о борт лодки, наблюдая, как Том гребёт при свете звёзд.

И теперь я возбуждена. Снова. До сих пор.