«Улыбайся, улыбайся, — подумала я, — тебе придется вокруг меня ужом виться, чтобы я оставила положенные чаевые! Я не мстительна, но помню пренебрежение!» — и улыбнулась в ответ.


Гейл тогда и сам не понял, какого черта его дернуло пройтись по магазину. Мать ушла к кому-то из клиенток, предоставив ему возможность осмотреться, при этом так и сказала:

— Прояви интерес к делу своей матери. Загляни в мастерские, оцени весь тот труд, что я вкладывала в это место на протяжении того года, пока не видела своего сына!

Вот он и решил проявить этот самый интерес.

Гейл вышел из кабинета мадам Джейн, располагавшегося на втором этаже и, спустившись вниз, прошел по коридору. Зашел сперва в мастерскую — огромное помещение, где находилось всего три швейных машины, а на стенах висело множество эскизов, в которых мужчина без труда узнал руку своей матери. Только она могла создавать нечто настолько уникальное, что даже самую простую дурнушку платья от мадам Джейн могли превратить в красавицу… ну, или, почти красавицу.

В комнате было светло. Несколько высоких окон, занавешенных легкой шторой, закрывали вид для любопытных, что сновали по улице и, в то же время, давали достаточно света. Несколько манекенов были в платьях, еще несколько стояли пустыми, а один — над ним, по всей видимости, шла работа, был затянул в прозрачную ткань серебристого оттенка. На столе, что располагался у стены, лежали всевозможные отрезы тканей и ни души во всем помещении.

Гейл огляделся и вышел, прикрыв двери, а затем продолжил свой путь дальше по коридору. Он увидел, как из одной комнаты вышла девушка, в которой мужчина узнал продавщицу…и вот тут то этот самый черт, будь он неладен, дернул его зайти в помещение, которое только что эта самая продавщица и покинула.

Что и говорить, там его поджидал самый невероятный и при этом, самый прекрасный и очаровательный сюрприз в его жизни.

Сюрприз обладал отличной фигуркой, шикарными темными волосами и…странной манерой разговаривать!

— Чёртовы куклы. Даже с завязками справиться не в состоянии! — девушка еще не видела, что за ней наблюдают и сейчас просто стояла в одном нижнем белье, включавшем в себя белоснежные панталоны с бантиками на коленях, корсете, подчеркивающем тонкую талию, насколько узенькую, что Гейл мог бы легко обхватить ее двумя ладонями. Красавица стояла спиной к мужчине и продолжала возмущаться, а затем потянулась к платью, разложенному на стульях.

У Льюиса возникло непреодолимое желание прикоснутся к незнакомке. Его руки даже вздрогнули, словно пытаясь потянуться к ней.

«Если она меня сейчас увидит, будет жуткий скандал!» — мелькнуло в голове мужчины. Вот уж действительно, черт его дернул, или сама судьба, заставив открыть двери в эту комнату, но Гейл никак не мог заставить себя отвести взгляд от тонкой фигурки молодой леди, пока она, словно почувствовав чужой взгляд, резко не оглянулась.

Гейл вздрогнул, встретившись глазами с ее ярким взором. Широко распахнутые глаза, зеленые, словно у дикой кошки, впились в его лицо удивленно и изучающе.

«Сейчас она закричит!» — понял Гейл и ошибся, когда молодая леди изогнула вопросительно брови и потянувшись за платьем, быстро прикрылась им.

— Ваше счастье, что здесь нет Маргот, — заявила она приятным голосом, — иначе, могу дать голову на отсечение, живым вы бы из этого салона не ушли!

Гейл усмехнулся и облокотившись плечом на двери, стал нагло рассматривать незнакомку.

«Хороша!» — мелькнула мысль. Вид спереди ничуть не уступал тому, что было сзади. Личико в форме сердечка с тонкими чертами и огромными глазами, чуть раскосыми в самых уголках. Изящная шея, худенькие плечи и тонкие руки, продолжавшие сжимать ткань модного платья.

— Вы так и будете продолжать пялиться на меня, сэр? — спросила девушка.

— Что если да? — Гейл сам удивился собственному ответу. Он не узнавал себя. Ему стоило принести свои извинения и удалиться, краснея от стыда, а он не мог заставить себя сделать даже шага, чтобы уйти.

— Если так, то я буду вынуждена закричать! — заявила красавица.

— И тогда мне на погибель, а вам на помощь примчится некто по имени Маргот? — пошутил Гейл.

«Уходи отсюда! — потребовал разум. — Где твои манеры, Гейл Льюис? Ты понимаешь, что сейчас позволяешь себе непозволительное?»

— Я считаю до трех! — произнесла уверенно девушка.

— Я уйду, только если вы скажите мне свое имя! — попросил Советник.

— Да вы нахал! — она улыбнулась, и эта улыбка сразила наповал молодого мужчину, хотя он и не подал вида, как убийственно она подействовала на него.

— Мало того, что оказались в дамском салоне и теперь безнаказанно пялитесь на леди, так еще и отказываетесь уходить! — продолжила красавица, а затем начала свой отсчет.

— Один! — ее глаза выразительно сверкнули. Гейл усмехнулся. Он понимал, что в любой момент сюда могут войти продавщицы или даже его мать, не говоря уже о таинственной даме по имени Маргот, но продолжал стоять и смотреть на леди, любуясь ее яркими губами, которые тем не менее произнесли, словно приговор:

— Два!

«А ведь она не шутит!» — внезапно понял Льюис, но прежде чем оторвался от двери, услышал громкое:

— Три, — следом за которым последовал жуткий визг.


Я даже не ожидала, что способна издавать подобные звуки. Мое горло просто неподражаемо!

Завизжала почти с удовольствием, при этом глядя на то, как расширились глаза мужчины. Только вот уходить он как бы и не собирался. То ли я его оглушила своим воплем, то ли поразила наповал своей красотой. Хотелось надеяться, что все же правильным был последний вариант.

— Спасите! — завыла я и стала оглядываться в поисках подходящего предмета для метания. Но так как такового не нашлось, мне пришлось стащить с ноги туфлю и со всей страстью запустить ею в мужчину.

Даже сама не знаю, что меня больше всего поразило в нем — наглость, или жадный взгляд темных глаз. Обернувшись и заметив, что у дверного косяка вольготно расположился незнакомый и привлекательный джентльмен, я сперва опешила, а затем решила не предавать огласке этот позорный инцидент, догадываясь, что с первым же письмом Маргот отпишется отцу и тот непременно захочет вернуть меня домой. А подобное меня совсем не устраивало.

Сначала я понадеялась, что мужчина, как и положено, извинится и удалится, раскланиваясь и краснея, но нет. Этот нахал продолжал стоять и смотреть на меня так, словно я была совершенно без одежды. Да я и чувствовала себя таковой под этим манящим самоуверенным взглядом.

Это взбесило, и тогда я первая заговорила, прикрывшись платьем.

Разговор получился коротким, но не оказал должного действия на незнакомца. И тогда я прибегла к крайней мере.

Что говорить, туфля была запущена весьма метко, только нахал ухитрился увернуться от «снаряда» и был таков, исчезнув в темноте коридора, а еще спустя несколько секунд в примерочную, топая, как приличный слоник, ворвалась моя Маргот. Следом за ней появились и мадам Джейн вместе со своими подопечными безрукими работницами.

— Что случилось?

— Что произошло?

— Леди Грэхем!!! — посыпались вопросы и крики. Я обвела взглядом испуганные лица и, встретившись глазами с мадам Джейн, застыла. Женщина смотрела как-то иначе на меня, словно догадывалась о том, что случилось.

— Почему вы оставили леди одну? — налетела она на работниц.

— Но она сама прогнала нас, — попыталась было оправдаться одна из девушек.

— Что произошло? — обеспокоенная Маргот была рядом и осматривала меня на предмет повреждений.

— Ничего страшного, — проговорила я, краснея, — я просто увидела огромного жука и испугалась!

— Жука? — брови нянюшки взлетели вверх.

— Да, Маргот. Именно жука с такими черными наглыми глазищами, — я покосилась на мадам Джейн, которая застыла, услышав мои слова.

— Что это за салон такой, если тут жуки ползают! — возмутилась нянюшка.

— Видимо, в окно залетел! — ответила я сама на ее вопрос. — За окном весна и полно насекомых… — понимаю, что ответ мой прозвучал не совсем как положено, но сказала первое, что пришло в голову.

— Я приношу вам свои извинения, леди Грэхем, — выставив за двери работниц, произнесла мадам Джейн. — Будьте уверены, жука поймают, а сейчас, я бы хотела сама помочь вам с примеркой, если вы еще этого хотите, после инцидента!

Я посмотрела на хозяйку магазина и кивнула.

— Хочу! — отказываться от великолепных платьев, ради какого-то нахала, я не собиралась.

Маргот решительно опустилась на один из свободных стульев всем своим видом показывая, что больше не оставит меня одну. Я пожала плечами, а мадам Джейн подняла одно из платьев и поднесла ко мне.

— Итак, леди Грэхем, приступим! — улыбнулась она и я улыбнулась ей в ответ, уверенная в том, что с наглецом непременно разберутся. Слову этой женщины хотелось верить.

— Леди Грэхем, ваша туфелька! — одна из продавщиц нашла в коридоре несчастный «снаряд», не достигший своей цели, и вернула на мою ногу. Я поблагодарила ее улыбкой, а затем позволила мадам Джейн облачить себя в алую красоту из шелка.

… Что и говорить. Через два часа примерок я вышла из салона довольной обладательницей трех платьев и чудесной амазонки цвета неба…. Как и хотела. Забираясь в карету, заметила случайно дорогой широкий экипаж, проезжавший мимо. Он остановился чуть дальше за углом, и я невольно выглянула посмотреть на карету, отметив необычный герб, указывающий, что данный экипаж принадлежит к кому-то, кто имеет отношение к правящему роду.

Хищный грифон сжимал в своих когтях змею.

Я вздрогнула и вспомнила невольно королевский герб — Змея на фоне щита, изображавшего крест и розу.

«Странное совпадение!» — подумала про себя.

Уложивший коробки с обновками на заднее сидение, кучер поклонился нам с Маргот и захлопнул вторую дверцу. Я услышала, как шумно он забирается на свое место и, не удержавшись, снова выглянула из кареты, успев заметить высокого, одетого во все черное господина в высокой шляпе.

Он приблизился к двери салона мадам Джейн и зашел внутрь. На короткое мгновение его лицо оказалось повернутым в профиль, но рассмотреть толком джентльмена я не успела. Наша карета тронулась и двинулась в обратный путь.

— Что вас так заинтересовало? — спросила у меня Маргот и я не нашлась, что ответить ей.

Потому что и сама не знала ответа. Какой-то господин, какого-то известного рода… И почему я только не утруждала себя корпением над родословными, как это делала Одри. Моя сестра сейчас бы не размышляла над ответом и точно назвала фамилию, владевшую данными символами.

— Ничего, — ответила нянюшке и откинувшись на сидение салона, перевела взгляд на коробки с нарядами. Человек в черном был забыт.


Сэр Джон Грэхем, Лорд-Хранитель в отставке, шагал по тенистой аллее, зажав хлыст в правой руке. Следом за ним следовал грум, который вел под уздцы скакуна Его Милости, а впереди виднелся дом Болтонов, гостеприимно распахнувший ворота.

Сэр Джон был немало удивлен, заметив суету на дворе перед особняком. Он увидел карету и слуг, что таскали чемоданы и нагружали ими экипаж, а затем приметил и собственную дочь, стоявшую на ступенях перед домом, в дорожном платье и широкой шляпке, защищавшей лицо девушки от солнца. Легкий теплый ветерок качал перо на ее головном уборе, а сама Одри смотрела на всадника, в котором лорд Гррэхем без труда узнал своего зятя Энтони.

— Что здесь происходит? — он ускорил шаг и скоро оказался рядом с каретой. Грум почтительно замер в отдалении, ожидая указаний своего хозяина.

Сэр Джон отыскал взглядом леди Ален, командовавшую сборами и направился прямиком к ней.

— Доброго дня, милорд! — заметив новоиспеченного родственника, леди Ален Болтон выдавила улыбку.

Лорд Грэхем поклонился женщине, приветствуя ее, и лишь затем, дождавшись ответного кивка, задал мучавший его вопрос.

— Все очень просто, сэр Джон! — ответила ему старшая леди Болтон. — Энтони вызывают в столицу, а долг каждой жены сопровождать своего мужа! — и с улыбкой леди Ален покосилась на Одри, которая, заметив отца, уже спешила присоединится к разговору.

— Дорогая! — улыбнулся дочери лорд-Хранитель. Девушка поцеловала отца в щеку и улыбнулась в ответ.

— Мы отправляемся в столицу, — сообщила она ему. — Вчера сэр Чарльз прислал письмо Тони! — Одри старательно делала вид, что у нее все в полном порядке. Она даже заставила себя называть мужа так, как его называла леди Ален, создавая видимость состоявшихся отношений между супругами. Но от сэра Джона не укрылась затаенная грусть в ее взгляде.

— Это хорошо, — сказал он, — посмотришь столицу! — а сам подумал о младшей дочери, что сейчас гостила у Его Величества.