– Ты готова? – спросил он.

– Для чего? Для любви?

– Не держи меня за идиота. Нет, для ужина!

– Как жаль, а я так хороша сейчас, совсем обнаженная, – сказала она, оглядывая себя. – Но если тебе больше хочется есть, то пожалуйста!

Из трубки донесся громкий стон.

– Через десять минут, внизу, – на всякий случай быстро сказала Катрин и положила трубку.


– Ведь ты не всерьез? – спросил он, едва Катрин успела выйти из лифта в холле.

Герхард был в темно-серой спортивной куртке, надетой на темно-серую футболку, джинсы. Катрин нашла, что он привлекателен. Прежде всего, туалетная вода. Даже то, как он воспользовался этой водой. Легко и терпко. И очень умеренно. Запах парфюма был уловим лишь совсем рядом с ним. Она поцеловала его в щеку.

– Естественно, это было сказано серьезно, – произнесла Катрин, направляясь к ресторану. – Тогда, когда я сказала.

– Ах вот как? – Он сбоку смотрел на нее. – А сейчас?

– Сейчас уже все! Я – человек настроения. Очень спонтанное существо. Если не успел воспользоваться, жаль…

По его взгляду Катрин поняла: Герхард не в силах определить, дурачит она его или нет. И внезапно призналась себе, что играет с ним. О небеса, она в жизни не играла ни с одним мужчиной, для этого Катрин никогда не чувствовала себя настолько независимой и самодостаточной. Она всегда оказывалась неготовой в нужный момент сказать необходимые слова, замыкалась в себе, словно улитка в раковине, и вот теперь… Что могло произойти с ней всего за несколько дней?

– Ты выглядишь потрясающе! – сказал он.

Катрин сама это понимала. Она достала для завершения этого дня одно из купленных в магазине секонд-хенд платьев – из бордового шелка, облегающее, чуть выше колен. Платье очень шло к ее волосам и зеленым глазам.

Эвальд вышел им навстречу:

– Я оставил за вами понравившийся столик, а вино принесут прямо сейчас!

Герхард вложил в руку метрдотеля банкноту. Катрин посмотрела на него в упор:

– Последняя попытка? Чего мне еще ждать? Колечка на дне бокала?

– Я почел бы за честь! – галантно ответил он и подвел ее к столику, стоявшему несколько обособленно от других – в маленькой нише.

На столе стояли две зажженные свечи и пузатая бутыль с вином, бока которой отливали рубиновым цветом в их пламени. Герхард предложил даме стул.

– Твой цвет, – произнес он, усевшись напротив, и указал на вино.

– Кроваво-красное? – спросила Катрин, кокетливо опустив глаза. – Но я еще жива!

– В этом никто не сомневается! Нет, он очень подходит к твоему платью, к твоим глазам, к твоим манерам.

– Манерам?

– Да, этакая смесь кровожадности и мягкости бархата.

– Аперитив?

Рядом возник Эвальд.

– С удовольствием, – подтвердил Герхард. – По бокалу шампанского или что-то еще? – обратился он к Катрин.

Она решила, что настаивать на чем-то другом будет в этой ситуации слишком, и кивнула.

– Шампанское – да, спасибо!

«Смесь кровожадности и мягкости бархата». Катрин несколько озадачила столь оригинальная оценка ее характера мужчины, которому уже ясно было дано понять, что у нее есть более близкий человек. Такой подход не совсем устраивал ее в данный момент.

Но Герхард выглядел очень хорошо, этого у него было не отнять. И то, что он заказал именно этот маленький столик, и то, как он подобрал вино, – все очень нравилось ей. Это было доселе незнакомое ей ощущение, приятное, затягивающее. Сознавать, что тебя балуют. Этот мужчина имел свой собственный, неповторимый стиль, И его знаки внимания ей нравились. Пропустить ее вперед, пододвинуть стул – все это было привито с детства, свидетельствовало о хорошем воспитании. На это обращала внимание ее мать. Мужчина может быть беден, говорила она всегда, но иметь хорошие манеры обязан. Манеры Герхарда определенно одобрила бы ее мать. И тетя Рут тоже.

– Чем же ты занимаешься в этой жизни?

Он озадаченно посмотрел на нее:

– Это пробный шар, чтобы определить, насколько велик камешек будет в колечке, которое ты найдешь на дне бокала?

Катрин почувствовала, что ее поймали, и начала краснеть.

Действительно, подоплека этого вопроса была однозначной…

– Я занимаюсь строительным бизнесом. Семейное дело, если тебя это интересует. Ничего особенно выдающегося.

Предприниматель. Ее мать была бы в восторге. Отец, скорее всего, тоже. Сестра – нет. С таким женихом Катрин могла бы заткнуть ее с ее доктором за пояс.

– Как коммерсант ты могла бы занять в нашей фирме достойное положение, – сказал Герхард и подмигнул ей. – Но, насколько я наслышан, ты вообще неплохо обеспечена. У отца процветающая фирма, так ведь? Все как у меня.

Хорошо бы обойтись без уточняющих вопросов, подумала Катрин и решила как можно скорее сменить тему.

– А спорт? Я имею в виду кроме горных лыж и… покорения чужих постелей? – спросила она.

– Ну-ну. Так и не можешь справиться со своим ехидством…

Подошел Эвальд и поставил на стол два бокала с шампанским.

– Что ж, за совместное времяпровождение в будущем, – произнес Герхард и поднял свой бокал. – Может быть, удастся когда-нибудь еще встретиться. Так в какой сфере ты добываешь свой хлеб?

Катрин решила сначала выпить, чтобы выиграть немного времени. Когда она отняла бокал от губ, что-то едва уловимо зазвенело в нем. Катрин бросила на Герхарда строгий взгляд и поднесла бокал к своим глазам. В мерцании свечей можно было разглядеть, что внутри что-то лежит, но что именно, разобрать было трудно.

– Ты же не хочешь сказать, что в самом деле положил туда кольцо?

Герхард пожал плечами.

– Маленький сувенир на память. – Он печально усмехнулся. – Собачий медальон с номером моего телефона.

– Что?

– Мой личный медальон. Нечто подобное имеет каждый солдат, это называется элэн. В случае гибели солдата медальон надламывается, и во внутренней части можно прочесть все данные его обладателя. Таким образом идентифицировать человека.

– Надеюсь, в такой прекрасный вечер мне этого делать не придется?

– Ты же захочешь узнать, что там внутри.

Она снова подняла бокал на уровень глаз против света и слегка встряхнула.

– Но то, что там лежит, кажется довольно маленьким, чтобы быть медальоном.

– Шампанское искажает настоящие размеры. Когда ты выпьешь, то увидишь его реальный размер!

– А что такое элэн?

– Личный номер. Мой – 26106 °C50И8.

– А внутри этого жетона случайно не спрятана ампула с цианистым калием? – спросила Катрин, сделала еще один большой глоток и снова подняла бокал к глазам.

– Пока нет. – Он высоко поднял брови. – Для этого мы еще недостаточно знаем друг друга.

– Это утешает.

На дне бокала показалось нечто длинное и узкое. Катрин рассматривала вещицу на свет.

– Что же это?

– Цепочка, на которой должна висеть такая вещь, как медальон!

– Ты меня разыгрываешь?

– Пей дальше!

Катрин поморщилась, но сделала еще глоток. Она почувствовала языком тонкую цепочку и зажала между зубами и языком. Медленно отстранив от лица бокал, ощутила, как что-то холодное упало на подбородок. Она взяла вещицу в руки. Действительно кулон. Но не опознавательный медальон.

Предмет был маленький и плоский, но имел с одной стороны небольшую выпуклость. Она положила кулон на ладонь.

Герхард напряженно наблюдал.

– Изумительно, – сказала Катрин и почувствовала, что ее словно пронзило током. – Очень красивый, – повторила она и подняла взгляд, чтобы посмотреть Герхарду прямо в глаза. – Но ты знаешь, что Бруно уже пытался подарить мне почти такой же? Вы передаете их друг другу?

В этот момент, однако, ей пришло в голову, что вещица не могла быть тем же самым полумесяцем с бриллиантом. Подарок Бруно все еще лежал у нее в номере.

Герхард побледнел и закашлялся, но ничего не сказал. Спустя какое-то время он покачал головой:

– Я представить себе не мог!

– Я тоже! – сказала Катрин и положила кулон в центр своей тарелки.

– Как этот идиот мог прийти к мысли преподнести тебе такой подарок?!

– А как ты пришел к такой мысли?

– Так у тебя все-таки что-то с ним было?!

– А разве у меня с тобой что-то было?

Герхард вообще, похоже, перестал слушать.

– Нет, – сказал он как бы себе. – Этот болван сразу раструбил бы всему свету, что добился своего.

Герхард усмехнулся.

Катрин подняла с тарелки кулон, потому что Эвальд принес в этот момент маленькие тарелки.

– Подарок от повара, – сказал он, ставя их на стол. – Равиоли, наполненные трюфелями в шалфейном масле, – и бросил взгляд на руку Катрин. – Мило, – добавил метрдотель, но в голосе прозвучала какая-то скептическая нотка.

Катрин положила подарок на стол рядом со свечами. Камни блеснули в их мерцающем свете.

– Конечно, этот, как ты его назвал, собачий медальон я не смогу принять! – сказала она Герхарду. – Тем не менее, спасибо тебе за заботу и старания.

– И все-таки возьми его! – попросил ее Герхард. – Пусть это будет как напоминание о безумных днях, проведенных здесь!

– Будет словно клеймо на мне, а не напоминание. Каждый, кто увидит меня с этой побрякушкой на шее, скажет вслед что-то типа «подстилка из "Резиденции"».

– Чепуха! – Он положил в рот равиоли. – Мм, аппетитно. Ешь, пока не остыли!

– Тогда разъясни мне, пожалуйста, еще раз. Я ничего не имею против таких изысканных и со вкусом подобранных подарков. Кулон от Бруно мне тоже понравился.

– И где же он сейчас? – прервал ее Герхард на полуслове.

– Все еще лежит в моей комнате, но сегодня вечером я верну его ему через Тони.

– Верни его и сохрани мой!

– Ты в своем уме?

– Он упадет в обморок, если увидит мой подарок на твоей шее!

Герхард засмеялся своим словам и сделал большой глоток шампанского.

– А с какой стати, позволь спросить, он должен из-за этого лишиться чувств?

Мужчина покачал головой, не в силах сдержать смех.

– Его жена – ювелир, а этот полумесяц из ее коллекции. Если Бруно получит назад свой подарок, а на шее у тебя, тем не менее, будет похожий кулон, он начнет подозревать, что между его женой и тобой существует связь. Это его убьет!

– Он так любит ее?

– В финансовом плане. Бруно – совладелец частного банка, прекрасная семья, с безупречной репутацией. Он не может позволить себе скандал. В особенности если в этом скандале замешана его половина.

– Она тоже совсем не любит его?

– Она лишь ждет, что отмочит ее супруг!

– А откуда ты все это знаешь?

– Она тоже здесь, в «Резиденции». Воспользовавшись такой возможностью, я прикупил у нее кулон, прямо с шеи, так сказать, потому что нашел украшение исключительным по красоте. А она между делом за шампанским кое-что рассказала об их отношениях. Мне хотелось еще кое-что добавить, но я решил, что это будет против кодекса мужской чести!

Катрин уже сделала глоток из своего бокала и едва не поперхнулась при последних словах.

– Против чего? – Она потянулась за салфеткой, чтобы промокнуть губы. – Ты серьезно считаешь, что именно ты прервал вашу замечательную игру своим героическим поступком, ты, лицемер! Кодекс чести, я сейчас лопну от смеха. Где он, этот кодекс?

Эвальд убрал использованные тарелки.

– Не будьте так строги, – заметил метрдотель. – Мужчины очень сентиментальны!

Катрин посмотрела сначала на него, затем на Герхарда.

– Может, я что-то упустила? – спросила она.

– Злюка, – качая головой, произнес Герхард.

Катрин задумалась. Конечно, был соблазн хорошенько проучить Бруно, но принимать подарок Герхарда все-таки не хотелось.

– А где сейчас Бруно? – спросила она.

Герхард щелкнул языком и выглянул в зал из ниши.

– Сзади, на своем постоянном месте. С двумя швейцарцами.

– Ну что ж!

Катрин повесила кулон на шею.

То, что он подходит к ее платью и всему сегодняшнему облику, было вне сомнений.

– Ты должна оставить его у себя при любом раскладе, – сказал Герхард. – Он словно для тебя создан!

Катрин ничего не ответила, просто поднялась со своего места. Она выбрала такой маршрут к выходу из ресторана, который проходил рядом со столиком, где сидел Бруно. Банкир сидел вполоборота, но заметил ее приближение. Катрин почувствовала, как его взгляд словно приклеился к ее шее. Она прошла мимо него, как бы не замечая.

Через пять минут Катрин снова была внизу, держа в руках коробку с кулоном, подаренным ей Бруно. Она направилась к своему столику, на сей раз с другой стороны. Было очевидно, что швейцарец ждал ее возвращения. Его взгляд и на этот раз бродил по ее телу, и на этот раз остановился на лице, изумленный, потому что Бруно почувствовал: она не пройдет мимо, она подойдет. Катрин остановилась прямо перед ним и улыбнулась.