- Какой спектакль, Джи? - в голосе Даниэля, низком и хрипловатом послышались раздраженные нотки. - Это твой день рождения. Я устроил для тебя праздник, собрал гостей. Скоро будет фейерверк, принесут десерт. Твой любимый торт со сливками и клубникой.

- Я не хочу торт, не хочу этих гостей. Я никого из них не знаю. - Джиллиан тряхнула волосами, устремляя взгляд в живописный горизонт. Ее голос был тихим, безжизненным. - Этот праздник ты устроил для себя. Я тут не причем. Тут нет никого, кто дорог мне, кто действительно любит меня, а не нужен тебе для твоих бесконечных бизнес планов. Почему ты не позвал Майкла? Сару? Где моя подруги? Линда? Триш? Или им всем не место здесь? О да, они отвлекают меня от тебя. Ты же Бог, Даниэль Фонтейн? Ты так в этом уверен?

- Зачем ты так, Джи? - с горечью спросил Дин, глядя на ее отрешенный профиль. - Никого, кто любит тебя? А как же я?

Джил холодно усмехнулась, повернув голову. Фиалковые глаза посмотрели на него с иронией.

- Я устала от тебя, Дин. Тебя слишком много для одной маленькой женщины. Ты у меня под кожей, словно паразит, от которого невозможно избавиться.

Она заметила, как нервно дернулся мускул на его щеке, а голубые глаза потемнели от боли. Но ее уже нельзя было остановить.

- И ты не любишь меня. Ты, вообще, никого не способен любить, кроме себя самого. Но ты не виноват, мне даже жаль тебя. Ты - несчастный мальчик, которого не любила собственная мать и предал отец. Тебя никто не научил любить, и ты просто не знаешь, что это такое. Все, что ты говорил там, на сцене… Это прекрасно, это чувственно и сильно, но это не настоящее, не правда. Это не ты, не твои мысли. Ты только хочешь так думать, и тебе больно, потому что не можешь воплотить в жизнь хотя бы сотую часть своих высокопарных признаний. Ты, как многоразовая бомба с часовым механизмом. И каждую минуту своей жизни я в страхе жду, когда…. Когда ты снова сорвешься. И мне страшно от того, что сейчас рядом нет никого, кто снова смог бы залатать мои осколочные ранения. Однажды я поверила, что у меня получится отогреть тебя, научить жить в мире нормальных людей. Я думала, что моей любви хватит, чтобы позволить тебе понять природу настоящих чувств и взаимоотношений. Я ошиблась, наверно, я недостаточно сильно любила тебя, раз у меня ничего не вышло. Я всегда была лишь трофеем. Желанной добычей. И сейчас ты опять сражаешься за меня, за мою волю, за мою душу, но не кем-то третьим. Сейчас нет ни Майкла, ни Колина. И ты сражаешься со мной, потому что я не хочу ничего тебе отдавать. Мое сердце, Даниэль, нужно мне самой. Чтобы жить и дышать.

- Ты с ума сошла. - Даниэль ласково притронулся к ее щеке кончиками пальцев. Гнев из его глаз улетучился. Но Джил его спокойное и снисходительное отношение к ней только злило. Он всегда думал, что умнее и сильнее ее. Он был уверен, что знает о ней больше, чем сама Джил. Игнорируя ледяные вспышки в глазах жены, он взял ее руку и прижал к своей груди.

- Мое сердце в твоих руках, любимая. И это всегда так было, есть и будет. Можешь сколько угодно сохранять свое, но мое, умоляю, не выбрасывай. Потому что без тебя оно не умеет биться. И не хочет жить и дышать, если рядом нет тебя.

Джиллиан растерянно заморгала. Так всегда случалось, когда говорил Даниэль. Красноречивый змей, искушающий ее так много лет. Она была в его власти. И ненавидела его за это.

- Извини меня. - пробормотала Джил, тяжело вздохнув. Ей никогда не выиграть в этой битве. Она обречена на неудачу. Он купил ей целый мир, который простирался под ее ногами, но этого было недостаточно. Он закрыл от нее солнечный свет и звездное небо своими черными крыльями павшего ангела, усыпанные бриллиантами, инкрустированными золотом, ограненные алмазами. Мечта о жизни с глянцевой обложки померкла в тот момент, когда она разлюбила единственного, кто был способен обеспечить ей эту жизнь. Осталась только клетка. Клетка, в которой не хотелось петь.

- Я просто устала. Последний клиент действительно был тем еще ублюдком. Не знаю, зачем я взялась за это дело. Я с самого начала знала, что он виновен. Нужно было отказаться сразу, но я же никогда не проигрываю. Теперь еще один поддонок оказался оправданным, и это сжигает меня изнутри.

- Я понимаю. - мягко сказал Даниэль, целуя ее пальцы, и нежно убирая выбившийся завиток ей за ухо. - Всегда нелегко решать судьбы людей. Я не сержусь на тебя. Нервы, стресс, тяжелый перелет. Ты устала, и ненавидишь всех вокруг. Может, стоит подумать о смене работы?

- Да, я тоже об этом думала. Стану юридическим консультантом в какой-нибудь крупной фирме, появится свободное время. Я не спросила тебя… Что там с поиском Саманты Вилар? Твоим сыщикам так и не удалось напасть на ее след? - Джил внимательно посмотрела в потемневшее лицо мужа, вспомнив, что и у Богов есть нерешенные проблемы. Например, с потерянными сыновьями.

- Нет. Ничего. Сэм несколько раз пересекала границы штатов. Ее видели то здесь, то там. Она постоянно передвигается, сыщики просто не успевают за ней. Мне страшно подумать, что чувствует ребенок в этой бесконечной беготне.

- Сын, а не ребенок, Дин. Это твой сын и у него есть имя. Ноэль. Ты найдешь его. Саманта не может прятаться вечно.

- Сэм еще хуже, чем ее сестра. У той хотя бы ума было меньше, и ее можно было купить. - раздраженно сказал Даниэль. - Понятия не имею, что Дейзи наговорила Саманте. Она бегает от меня, как черт от ладана.

- Ну, я бы не сказала, что ее страх беспричинен. Ты вряд ли скажешь ей спасибо за заботу о своем сыне, когда найдешь. - Джиллиан пожала плечами и отстранилась от мужа. - Давай вернемся к гостям, они уже напридумывали кучу новых сплетен.

- Джил… - Даниэль удержал ее за руку, когда она уже повернулась к гостям. Джиллиан бросила на мужа удивленный взгляд, уловив странную интонацию в голосе. Мольба и боль. Так не похоже на Даниэля.

- Что такое? - спросила она. Мужчина мягко привлек ее к себе и посмотрел в глаза с тревогой и неизбывной тоской.

- Поцелуй меня, Джил. Словно все еще любишь меня. Словно я нужен тебе. Поцелуй меня.

- Даниэль. - хрипло прошептала Джил, в ее глазах блеснули слезы, когда она обхватила руками это несчастное и красивое лицо. И она поцеловала его, коснувшись его губ с бесконечным состраданием в сердце, желая утешить и вселить надежду.

- Ты не виноват. - сказала она, на миг прервав поцелуй. - Мой маленький несчастный мальчик.

Они вернулись к гостям, держась за руки, улыбаясь и притворяясь счастливыми. Джиллиан было несложно играть привычную роль, и только горькое чувство одиночества в сердце, напоминало о том, что призрачная идиллия благополучия всего лишь миф, в который так хотелось верить, и она верила … какое-то время. Едва получив диплом об окончании Колумбийского университета, девушка загрузила себя работой в суде, погрузилась в совершенно новый для нее мир. И в этом мире она могла позволить себе быть независимой и сильной… до определенного времени. Власть денег могущественна и абсолютна, и Джил всегда это знала, но оказалось, что нет такого предела, который не был бы контролируем большими капиталами. Она жила в стране, на планете, где за деньги можно купить не только бриллианты, гамбургер или помаду, но и целый город, чиновников, свободу, правосудие, власть. Джиллиан чувствовала, как порочный кокон опутывает ее по рукам и ногам, не давая дышать, не позволяя думать. Вот он потолок ее мечты. Вот то, к чему стремились ее девичьи невеселые думы долгие годы, прожитые в трущобах. Могла ли знать та девчонка, что стремясь к свободе от бедности, от голода, от зависти к тем, кто успешнее, она попадет в еще большую зависимость. ‘Разбитой можно считать лишь ту жизнь, которая остановилась в своем развитии’, так говаривал великий классик Оскар Уайльд, и, наверно, был прав, и знал о устройстве мира больше, чем многие из ныне живущих. Джил не знала, куда двигаться дальше и зачем. Она больше ни о чем не мечтала, и ни к чему не стремилась. Свобода, любовь, счастье - что это? Она забыла истинные значения слов, и рядом не было никого, кто помог бы вспомнить. Джиллиан, сама того не осознавая, год за годом становилась одним из манекенов театра кукол, возглавляемым Богом по имени алчность, жадность и пресыщенность. И только краем подсознания помнила, что когда-то ее душа родилась свободной.

- Миссис Фонтейн? - легко коснувшись ее плеча, осторожно обратился к ней высокий мужчина с седеющими висками. Джиллиан растерянно глянула на него, пытаясь вспомнить имя. Ее брови от усердия сдвинулись, но пьяное сознание отказывалось повиноваться.

- Я Стивен Джонс, ведущий. - помог ей мужчина, заметив замешательство молодой женщины.

- Ах. Да. Мистер Джонс. - теперь она вспомнила. - Все просто чудесно. Вы были на высоте. - девушка благодарно пожала руку ведущего. Он выглядел слега смущенным и неуверенным.

- Не знаю, уместно ли сейчас обратиться к вам. - робко начал Джонс, и Джил снова нахмурилась.

- Говорите, я слушаю.

Ведущий тяжело вздохнул и вытащил из кармана пиджака белый конверт и протянул ей. На лице Джиллиан Фонтейн отразилось глубокое недоумение. Она надеялась, что это не взятка, и никто из родственников мистера Ведущего не попал в переделку с законом.

- Что это? - строго спросила она, не решаясь взять конверт. Мужчина поняв, что к чему, смущенно улыбнулся.

- О, нет. Это не то. Я… Вчера я принимал участие в проведении конкурса ‘Американской академии киноискусств’. Сразу после конкурса меня пригласили в ресторан отметить сие событие вместе с победителями. И я, между прочим, обронил, что сегодня буду вести вечеринку для жены известного миллиардера.

Джиллиан нахмурилась еще сильнее. На лице ее читалось неодобрение. Они с Дином сделали все, чтобы пресса не знала, где они собираются отмечать ее юбилей, пустив утку о намечающемся празднике в одном из новых отелей Даниэля - в Париже. А теперь оказывается, что баснословного дорогой ведущий спьяну вытрепал все толпе публичных людей, тесно связанных с папарацци.

- Извините меня, информация не попала в СМИ. Просто утром ко мне приехал один из номинантов и передал для вас этот конверт и цветы. Он сказал, что хорошо вас знает, и, когда, вы прочете послание, то поймете от кого оно. Цветы я не осмелился вручить публично, и оставил их среди других букетов. Там нет записки, но я могу сказать, что это огромный букет фиалок. Этот человек сказал, что они очень подходят под ваш цвет глаз. И я теперь вижу, что он был прав.

Холодно улыбнувшись Джонсу, Джил резко вырвала из рук мужчины конверт. Выражение ее лица оставалось безучастным, и только нервное движение пальцев, разрывающих бумагу, выдавало ее нетерпение. В конверте не было поздравительной открытки или письма. Это была вырезка из газеты. Джиллиан не успела прочитать всю статью, ей ударили в глаза строки, выделенные оранжевым маркером. ‘Самой ожидаемой сенсацией кинофестиваля стала победа Колина Дугласа сразу в двух номинациях: ‘лучший режиссер года’ и ‘лучший сценарий’ за работу в фильме ‘Осенний пепел’.

Джил смяла газетный листок в ладони и закрыла глаза.

‘Ты должна сказать, Джи. Я не отстану.’

‘Прекрати, Колин. Ты только что сделал мне подарок. И после него нам обоим не помешает душ.’

‘Если это все, чего ты хочешь, то я разочарован. Я ждал от тебя большего’.

‘Ты невыносимый зануда, знаешь об этом? Вообще-то, о подарках не спрашивают, их дарят.’

‘И что можно подарить девушке, у которой есть все?’

‘О, я придумала!!! Я молодец. Ты подаришь мне ‘Оскар’ за лучшую мужскую роль в ‘Грозы в Лондоне’.

‘Так нечестно. Во-первых, это подарок, скорее, для меня, а во-вторых, я уверен, что фильм провалится.’

‘Ты себя недооцениваешь. Но, если даже ты прав, то я возьму авансом. Когда-нибудь у тебя будет стоять на полке дюжина ‘Оскаров’, и я буду знать, что один из них посвящен мне.’

‘Они все будут твоими, Джил.’

- Колин. - покачав головой, мягко прошептала Джиллиан. На губах ее играла загадочная легкая улыбка. Он оказался прав тогда, три года назад. ‘Грозы в Лондоне’ с треском провалился. Но Колина заметили, и он принял участие сразу в двух картинах в течение одного года, которые просто взорвали мир кино. В одночасье из ни кому ненужного, никому не известного неудачника Колин Дуглас превратился с мега звезду экрана, секс символ миллиона девчонок. Несколько престижных кинонаград, баснословные гонорары, сотни интервью, приглашения на телешоу, обложки самых дорогих журналов, десятки предложений от режиссеров и толпы поклонниц. Его звезда взлетела так стремительно и вспыхнула так ярко, что ослепила многих. Но ее - Джиллиан, в тот славный момент не было рядом с ним. Он снялся еще в одной картине и занялся воплощением своей мечты. Сейчас из-под легкой руки новоиспеченного режиссера Колина Дугласа выпорхнули четыре работы. В прошлом году он получил ‘Серебряного медведя’ за лучшую режиссуру на Берлинском кинофестивале за картину ‘Джинджер’, а теперь вот сразу два ‘Оскара’. Джиллиан ощутила разливающееся внутри тепло. Ему все удалось, этому непутевому легкомысленному мужчине-ребенку, в которого никто не верил, которого никто не понимал и не воспринимал всерьез. Счастлив ли Колин сейчас, когда достиг своей цели и схватил руками мечту, ценой которой послужили долгие лишения и вереница неудач? Свободен ли, как раньше? Или так же разочарован и одурачен призрачным блеском, как она?