Джиджи Грэйзер - Мужеедка

Вероятно, Кларисса побледнела.

— Вы в порядке, мисс?

— Ребенок пинается.

Он вытаращился на ее живот.

— То-то я смотрю, вы пышете… здоровьем. Ах да, помню-помню, вы ведь говорили… Мои поздравления!

— Спасибо.

— Надо бы и Аарона поздравить! Куда же он запропастился?

Кларисса лихорадочно ткнула рукой в сторону сцены, опрокинув бокал с водой:

— Смотрите, смотрите, Шанья Твейн!

Безмолвный Фрэнки рывком развернулся в ту сторону, едва не сломав себе шею.

После обеда (семга позавчерашней свежести, зеленый салат, десерт с грошовыми шоколадными монетками и персиковый суп — наглядный пример порочности совмещения несовместимого) устроитель аукциона начал выкрикивать имена победителей. Отовсюду доносились вопли и смех. Смех богачей, который отличается от других видов смеха, — рассчитанный, размеренный, бездушный.

Наконец дело дошло и до той самой картины.

Устроитель акварель не оценил.

— И вы готовы платить за это? — орал он. — Эй, люди, я вам не хуже предложу! У меня есть пятилетний сын (по крайней мере, суд по родительским правам постановил, что он мой)…

Кларисса, сражаясь с золотистой фольгой шоколадной монеты, развернулась лицом к говоруну.

— Итак, акварель «Лодка на закате» уходит… (Кларисса затаила дыхание.) Аарону Мейсону.

Мистер Твид расцвел:

— Твоя взяла! Черт, детка, твоя взяла! Сюда, сюда! — завопил он устроителю. — Вот эта крошка, сюда!

Столик взорвался аплодисментами. Все соседи (кроме двух пустых стульев по левую руку) улыбались и радовались удаче Клариссы с неожиданной теплотой товарищей по команде. Соседка справа, местная законодательница мод, вдова актера, звезды шестидесятых, которая, должно быть, не прикасалась ни к одному человеческому существу за последние два десятка лет, дружески потрепала Клариссу по плечу.

— Поздравляю. Мой пятилетний сынишка нарисовал бы лучше, но на вкус и цвет, как известно… Где повесите? На стене в кладовке местечко найдется? — сыпал остротами хозяин вечеринки, собирая с толпы урожай искусственных смешков.

Кларисса обернулась к этому болвану, который сунул микрофон ей под нос; мощный прожектор на пару мгновений ослепил свою жертву.

— Эй, Аарон! — вдруг крикнул мистер Твид. — Ты выиграл!

— Черт! — донесся ответный вопль. — Ясно, выиграл!

Повернув голову, Кларисса обнаружила в двух шагах от себя… белобрысого (в отличие от Аарона) коротышку (в отличие от Аарона), с признаками застарелого алкоголизма на юном лице (в отличие от Аарона).

Плюс совершенно ей незнакомого.

— Тут, что ли, мое место? — спросил незнакомец у Клариссы, причем разговор их демонстрировался на двух гигантских экранах, висевших на дальней стене. Устроитель судорожно тряс головой, пытаясь придумать, как выдоить побольше из этой сцены.

Незнакомец отодвинул стул и поднял с пола именную карточку.

— Аарон Мейсон, — заплетающимся языком прочел он. — Это я, верно, детка? — И повернулся к стоявшей рядом блондинке, такой пьяной, словно ее только что вылили из бутылки. Та захихикала.

— Картина, выходит, ваша? — обратился к нему устроитель аукциона. — Я вас понимаю — есть повод выпить!

Человек, назвавший себя Аароном Мейсоном, вспомнив о присутствии Клариссы, вылупил на нее глаза:

— Аарон Кингсли Мейсон, — представился он. — Как поживаете?

И опрокинул Клариссе на колени стакан воды, потянувшись с рукопожатием.

Мистер Твид с раздраженным видом поднялся, покачал головой и передал Клариссе салфетку.

— Черт возьми, Аарон, прекрати дурачиться. Ты же знаешь, кто это… Она твоя жена.

Пока Аарон номер два пялился на Клариссу, пытаясь переварить полученную информацию в мозгу, насквозь промоченном текилой, Кларисса сделала то единственное, что ей оставалось при столь враждебных обстоятельствах, — она сбежала.

Надо сказать, что даже в лучшие (а хуже, собственно, и некуда) времена Кларисса на дух не переносила физкультуру. Впрочем, в детстве она бегала очень неплохо, быстрее всех в классе, включая и мальчишек, но бросила бег, когда отец прошелся насчет «слишком толстых ляжек», добавив при этом, что она ведь не какая-нибудь чернокожая, а бег вообще мужской спорт. Поэтому с шестого класса Кларисса не бегала. Не побежала даже в тот день, в седьмом классе, когда явилась в школу с выросшей за лето грудью и Джо Лестер ухватил ее за лифчик и обозвал «Монго-Бонго».

Зато сегодня она бежала, как та, прежняя Кларисса, девчушка в ослепительно новых белых «адидасах». На седьмом месяце беременности, огромная, как дом, она сбила с ног пару-тройку вечерних платьев, один или два смокинга и, кажется, столик номер сто восемь. «Дерись или беги», — был ей голос, и Кларисса предпочла бегство. Бегать она, как выяснилось, по-прежнему умела.

Минуту спустя она была уже снаружи. Народ косился, но не подходил, очевидно из опасения, что начнутся роды и придется везти ее в больницу.

Отдышавшись, Кларисса сбросила туфли и с высоко поднятой головой направилась мимо служителя парковки прямиком к своему БМВ (услуги парковщиков — четыре доллара — «Климат» не оплачивал). Едва втиснувшись в машину, из которой тоже выросла, как из одежды, Кларисса нырнула в сумочку за мобильником.

Грэйви не было дома. Щелкнул автоответчик. Пейджер был выключен.

Дженнифер не было дома. Щелкнул автоответчик. Пейджер не работал (несчастный случай с участием стиральной машины).

Поло не было дома. По мобильному ответила, но тут же отключилась. Пейджер она никогда не брала с собой.

Саймона не было дома. Номер его мобильника Кларисса еще не успела записать в память телефона, а наизусть не запомнила.

— Всеобщий заговор! — взвыла Кларисса. От отчаяния она готова была позвонить Сьюзи (новость-то, как ни крути, с большой буквы… со всеми большими буквами), но вовремя опомнилась.

Перебрав возможные варианты (включая братьев-близнецов — Убийство и Самоубийство), Кларисса заплакала. Одна слезинка покатилась за другой, понемногу превращаясь в соленый поток. Кларисса чувствовала себя мокрой, беременной, непонятно-за-кого-вышедшей неудачницей.

Ей все же достало присутствия духа взглянуть в зеркальце: не хватало еще, чтобы тушь размазалась! Даже когда твоя жизнь превращается в историю из рубрики «Жизненные истории» журнала «Гламур», выглядеть нужно, как подобает.

И она начала смеяться. Сначала улыбнулась. Потом хихикнула. Прыснула — и наконец в приступе безудержного хохота рухнула головой на руль.

По накалу эмоций беременность вполне можно сравнить с ухабистой дорогой.

Кларисса в полной мере осознала: ее, мастера-кукловода, виртуозно обвел вокруг пальца обаятельный жулик (псевдо-Аарон), и винить ей в этом некого, кроме самой себя. По реакции баклажанного мистера Твида было ясно, что не кто иной, как подлинный Аарон Мейсон сейчас наслаждается семгой сомнительной свежести, приятным состоянием опьянения и нежной заботой клона Памелы Андерсон… В то время как у Клариссы оставался единственный, но весьма злободневный вопрос…

— Проклятье, но кто же тогда такой псевдо-Аарон? — произнесла она вслух. — За кого я, черт меня подери, вышла замуж?

Она знала только одно: этот чертов ублюдок над ней посмеялся и теперь, как сказал бы Рики Рикардо, «должен, на фиг, объясниться».

Эмоции Клариссы вновь сделали крутой разворот, и вовремя: впереди маячил дорожный знак с надписью: «Помешательство».

— К черту эту скотину! — вопила она, на всех парах мчась прочь от опасного знака. — К черту его ямочки на щеках! К черту его «гусиные лапки»! Дважды к черту его широкие плечи! И к черту его хромоту! Кому это надо?! Черт! Да я могу бегать как чертова газель! Он мне не нужен! Мне вообще не нужны мужики! Сама справлюсь!

К востоку от Уилшира Кларисса уже вполне успокоилась и теперь жалела лишь о том, что не успела прихватить дармовую сумочку с подарками. Но тут же решила, что эта забывчивость — хороший знак. Быть может, она, наконец, повзрослела.

В то утро псевдо-Аарона разбудили бы в четыре сорок пять, если бы к этому времени он не был уже на ногах и не трудился над первым черновым вариантом сценария «Веселого развода» (рабочее название). Рукопись пришла два дня назад, а на сегодня режиссер назначил общий сбор.

Сценарий был ужасен, чего и следовало ожидать. Студия наняла сценариста, известного, во-первых, тем, что он никогда не писал сценарии сам — их творили наивные «литературные негры» из Калифорнийского университета; во-вторых, тем, что заграбастывал все незаслуженные почести (а когда с почестями не спешили, то выбивал их через суд, поскольку в прежней жизни был юристом). В начале карьеры он удостоился номинации на «Оскар» (как соавтор сценария, и никто до сих пор не знал, что он сделал с трупом коллеги) и с тех пор пожинал лавры, включая вторую квартиру в Париже, третью — в Нью-Йорке, частную школу для детишек и вставные зубы, белоснежные, как эскимосское иглу.

«Я и раньше рисковал, — подумал псевдо-Аарон, принимаясь за второй акт, — но никогда — так по-крупному и так дорого».

Сценарий обошелся студии в семизначную цифру, если верить колонке сплетен из «Варьете».

Пометками исписаны уже шестнадцать страниц — и это только начало. Он потер глаза и наконец снял трубку. До сих пор ему казалось, что это звенит у него в голове.

На другом конце раздался голос Аарона Мейсона. Подлинного Аарона Мейсона.

— Эй, привет! — Он был то ли пьян, то ли под кайфом, то ли все сразу. На заднем плане слышалось женское хихиканье. — Я тут… это… в городе. Развлекаюсь вовсю!

Псевдо-Аарон чуть не лишился сознания вместе с остатками рассудка.

— Что ты тут делаешь? Ты не должен быть здесь, мы же договорились.

— Ну, мне тоже охота повеселиться, старина, — заявил подлинный Аарон. — Да, и вот еще что… Найдешь нам какого-нибудь дерьма?.. Водила вроде как не врубается, что нужно джентльмену… — И подлинный Аарон звучно рыгнул.

Псевдо-Аарон потер виски, предчувствуя неминуемое наступление мигрени. Только этого ему сейчас не хватало! Как раз когда он начал погружаться в процесс съемок фильма (бесконечный, тяжелый и беспощадный), когда хотел наладить отношения с Клариссой…

Нужно подумать.

— Слушай, скажи ему, чтобы для начала отвез тебя… Ну, не знаю… хотя бы в «Пенинсулу»… Нет, не в «Пенинсулу», лучше в «Эрмитаж». (По словам Клариссы, «Эрмитаж» славился своей анонимностью и там привыкли иметь дело с «неоперабельными» клиентами.) Поезжай туда, шофер знает, где это… А потом можем вместе позавтракать.

— Завтрак? — переспросил подлинный Аарон. — Это еще что такое?

— Поезжай, — повторил псевдо-Аарон. — Я сам звякну. Как ты мог?! Испортишь ведь все!

Но подлинный Аарон уже повесил трубку, оставив псевдо-Аарона с паршивым сценарием, в пустой квартире, с горой новых проблем. Сейчас он был бы рад позвонить кому-нибудь и пожаловаться на жизнь, но с этим нельзя было обратиться ни к Макси Ризу, ни к кому-нибудь из агентов, с кем он подружился за последнее время. Стоит им узнать, что он не тот, за кого себя выдает… и его песенка в этом городе спета.

Больше всего ему хотелось позвонить тому единственному человеку, кто смог бы найти во всем этом бардаке хоть что-то забавное (после того, как она прибила бы его, разрубила на мелкие кусочки, сожгла и развеяла прах по ветру), — Клариссе. Но она не желала с ним разговаривать. И к тому же, напомнил он себе с оправданной горечью, вышла за него ради денег и, несмотря на все заверения Джен, носила чужого ребенка.

Все равно. Все равно ему ужасно хотелось с ней поговорить.

Выбившись из сил, псевдо-Аарон задремал на красном Клариссином диване, в окружении плюшевых игрушек, мечтая о том, чтобы сейчас его мог утешить кто-то теплый, нежный и живой.

Срочное совещание Звездной Палаты (меню: карамельные тянучки, «твиксы» и банка орехового масла) состоялось в доме Клариссиной матери. Кларисса перебирала варианты:

— Пристрелить его. — Это прозвучало отнюдь не как вопрос.

— Неучтиво и неопрятно, — возразила Джен.

— И у нас нет пистолета, — прогнусавила постгриппозная Поло с заложенным носом.

— У меня есть! — радостно сообщила Грэйви.

Остальные лишь молча посмотрели на нее.

— Сдать его копам? — продолжила Кларисса.

— За что? — спросила Грэйви. — За то, что он притворяется кем-то другим? Ха! Мы все кем-нибудь притворяемся.

— Мне плевать, даже если он полный психопат. Он милый, и у него красивые руки. — Это, разумеется, подала голос Джен.