Долгожданный момент близок. Счет оплачен партнером, желательно золотой, если уж не платиновой кредиткой. («Дружба дается забесплатно, а любовь — штука дорогая», — частенько говаривала Кларисса). Он проникновенно смотрит на тебя щенячьими глазами (наслаждайся — через полгода тебя будет встречать безразлично-усталый взгляд). «Не хочешь ли…» — говорит он. «Конечно!» — мгновенно соглашаешься ты. И секс очень хорош, хотя и не супер, а, скажем, 4+ по шкале Саймона Инглэнда. Круче, чем он, у тебя никого не было, просто ураган в 12 баллов, и совсем не важно, что лучше никогда и не будет, потому что вы уже влюблены — хотя вслух об этом никто не скажет еще несколько месяцев, а возможно, и никогда, — и ночь так нежна, и этот миг так прекрасен, и твое одиночество наконец позади.

Да. И если очень повезет — очень-очень повезет, — то будет еще и смех, незамутненное детское веселье. И этот смех поможет пережить первую ссору, первое разочарование, первую годовщину.

Кларисса с подружками сошлись на том, что Секс по Любви случается крайне редко, особенно в Лос-Анджелесе, где все мужчины: а) голубые, б) притворяются, что не голубые, но на самом деле… с явной голубизной, в) женаты, и притом голубые, либо г) импотенты, а в этом случае голубые предпочтительнее. И все же кое-кто из Клариссиных подружек смог припомнить этот редкий вид секса, чаще всего по университетским денькам, а особо продвинутые — и по старшим классам. С первой любовью, как правило. С кем-нибудь вроде Саймона Инглэнда.

Кларисса стерла Саймона из электронной записной книжки и из банков данных памяти много лет назад, но время от времени его ухоженная физиономия все равно всплывала в мозгу, словно консервная банка в бескрайнем Тихом океане, терзая душу своей кривой улыбочкой, какие бывают только у золотистых лабрадоров и у кинозвезд с гонорарами в двадцать миллионов. Они с Саймоном окончательно потеряли друг друга из виду после третьего разрыва. Обоим было чуть за двадцать, оба только-только закончили университет (Кларисса писала диплом по Двойной теме: одежда и косметические товары), хотя все считали их отличной парой и встречались они еще с колледжа. Первые два раза Кларисса бросала Саймона (сперва от скуки, потом из-за его измен), а на третий раз он сам ее бросил. Кларисса так и не простила унижения.

— Подлец заявил… цитирую… — отчитывалась Кларисса перед подружками: — Вряд ли мы подходим друг другу. И что в этом страшного? — возмущалась она.

А теперь Саймон стал важной шишкой в крупной компании звукозаписи и встречался с девицами вроде Гвен Стефани или этой новой sensacione из Латинской Америки, и всякий раз, когда его имя попадалось Клариссе на глаза (чисто случайно, конечно) в журналах «Пипл», «Стиль» или, скажем, в каких-нибудь малотиражных бизнес-изданиях, она испытывала отвращение и крохотный, едва ощутимый укол тоски. В конце концов, Кларисса приказала матери сперва пролистывать все журналы в доме и вымарывать оттуда любое упоминание о Саймоне Неодолимом.

Боже, как она его ненавидела!


Прочие виды секса включали в себя:


3. Секс из Любопытства: «Интересно, а каков этот совершенно никчемный с виду тип в постели?» Секс из Любопытства, для непосвященных, отличается от Секса в Новинку тем, что в последнем элемент любопытства может и отсутствовать.

4. Секс со Скуки: «Что лучше — посмотреть в восьмой раз ту серию «Друзей», где Дэвида Швиммера застукали в кожаных штанах, или покувыркаться с этим совершенно никчемным типом?»

5. Секс от Отчаянья: «С мужиком была полгода назад, и если в ближайшие двадцать минут не перепихнусь (хоть бы и с этим совершенно никчемным типом), то придется позволить маме свести меня с пузатым сынком ее лучшей подружки».


Список шел по алфавиту, от Авантюрного Секса (с совершенно никчемным типом, который практикует серфинг на пятидесятифутовых волнах или скачет по горам с «Нокией» и охотничьим ножом за поясом) и до Секса Сионистского, Хоккейного, Ягодного, спровоцированного, соответственно, неумеренной страстью к религии, спорту и свежим фруктам.

Осталось решить, в какую категорию попадает Аарон. Не любовь. Не похоть. Скука? Нет, конечно (на что тогда вся совместная жизнь?). Ara! Старый добрый Секс по Расчету поднимает свою почтенную главу, а Клариссе нет равных в рассчитанном, тщательно спланированном сексе со скрытыми мотивами, будь то приглашение на личный остров Мика Джаггера на Карибах или, как в данном случае, принесение супружеских обетов.

С Аароном все начнется с Секса по Расчету, но если повезет, то закончится в неведомых краях, где доселе бывал лишь один мужчина, — в стране Секса по Любви. Кларисса на миг зажмурилась, припоминая чудные составляющие Секса по Любви: нежные касания, долгие взгляды глаза в глаза, сцепленные руки, три слова, звучащие в унисон… и будущее, прекрасное до боли в сердце.

Она хотела испытать все это вновь.

Открыв глаза, Кларисса наманикюренным пальчиком пробежалась по списку поставщиков для банкетов. Нужно сделать еще массу звонков, а времени всего ничего. Планирование свадьбы, как оказалось, труд неблагодарный.


Бронзовые часы в руках у двух голых бронзовых мужиков показывали 11.05. Аарон до сих пор не объявился. Йети давным-давно тусовался на террасе с тремя малолетками, жаждущими попасть на телевидение. Любитель собирать вокруг себя юные «дарования», йети был первой ступенькой на лестнице к скоротечной славе, и об этом знал весь Лос-Анджелес.

Глядя на бывшего любовничка с другого конца комнаты, Кларисса от души пожелала ему скорейшей смерти в жутких мучениях — лучше всего от сердечного приступа, вызванного передозом кокаина, прямо здесь, в доме Тони Би. Она представила, как у него вываливается язык, как он дергается в конвульсиях, исполняя свой последний танец, и хохотнула.

Тони Би ущипнул ее за зад, обтянутый тысячедолларовыми черными кожаными штанами от Гуччи. Кларисса скривилась. Хочется верить, он не почувствовал под ними гигантский ценник, оставленный в расчете вернуть покупку «ненадеванной». Чертов пластик так врезался в задницу, что сидеть было попросту невозможно.

— Où est le Свеженький Принц? — поинтересовался Тони Би. — Или следовало спросить, где свежее мясцо? — И послал ей чарующую улыбку.

Тони Би. Лучший школьный друг Клариссы, самый бедный из одноклассников (его родители прибирались в многоквартирном доме постройки пятидесятых за крышу над головой и скудное жалованье) и самый милый из них.

Года три назад он здорово поднялся благодаря Интернету: изобрел способ обеспечения студентов курсовыми и ответами на любые тесты, — разумеется, не бесплатно. Идея сработала блестяще: на крохотный начальный капитал — наследство от покойной бабушки — Тони скупил все работы у студентов Калифорнийского и Лос-Анджелесского университетов, а затем с помощью сложной сети электронной почты организовал продажи по всему Среднему Западу, от университетов Чикаго и Мичигана до Пенсильвании, а затем и до Гарварда, Йеля, Принстона. Причем, что поразительно, совершенно легально.

Теперь Тони Би был богат, куда богаче всех, с кем вырос. Так богат, что больше не использовал фамилию целиком, сократив ее до минимума (в тщетной попытке скрыть этническую принадлежность, которую с физиономии не сотрешь), и поселился в стильном пригороде, где стоимость домов смахивает на телефонные номера (те же семь цифр, да немаленькие).

— Иди к дьяволу и принеси мне еще выпить.

— Вечеринка только начинается, принцесса, — простонал Тони, — но, боюсь, кто-то уже загадил мои простыни от Фретте.

Тони Би всегда называл Клариссу принцессой, и за это она любила его еще больше. А еще за то, что он никогда и никому не открывал ее истинный возраст.

Впрочем, тогда ему пришлось бы открыть и свой собственный. А в том мире, где он вращался, привлекательна только молодость и только за юным вундеркиндом толстосумы обоих полов тянулись с доверчивостью птенцов, ковыляющих за мамой-уткой.

— Где он? Где он, я тебя спрашиваю? — Кларисса готова была визжать и топать ногами.

Тони Би хмыкнул:

— Может, наш журнальный мальчик вовсе не объявится?

— Еще чего. Прискачет как миленький. Заинтригован.

— Ясное дело. Он ведь во всем городе единственный, кого ты пока не затащила в постельку, — заметил Тони Би, — а в нашей деревушке не любят отрываться от коллектива.

Диджей врубил «Моби» так, что штукатурка посыпалась с потолка; пол завибрировал. Кларисса обратила внимание на девиц, что собрались в кружок и подергивались под музыку, нагло выставляя напоказ свою вопиющую юность.

— Детский сад давно открыл? — С недавних пор соплюшки Клариссу раздражали, напоминая о том, что она а) толще, б) старше, в) до сих пор не замужем, г) очень голодная. — И почему от вида малолеток меня всегда тянет на сладости?

— Гляди, чтоб потом горько не стало, — предупредил Тони Би, лаская взглядом выкрашенную золотой краской фигуру бодибилдера, нанятого, чтобы принимать красивые позы. На тусовках у Тони всегда был «золотой мальчик» — он их называл идеальной приманкой.

— Ты еще тут? — возмутилась Кларисса, перекрикивая музыку.

— Извини, принцесса. Я что-то… Ба-а! Кого я вижу! — Тони Би расплылся в ухмылке, и Кларисса невольно проследила за его взглядом. — Твое прошлое, принцесса, сладенькое, как карамелька, наконец тебя настигло!

На пороге возник Саймон, а с ним белокурая знаменитость, при виде младенческой кожи которой хотелось рыдать.

— Саймон? — взвыла Кларисса. — Какого черта он тут забыл?

— Я пригласил, — самым невинным тоном пояснил Тони Би, глотнув шампанского. — Что за вечеринка без славного скандальчика? Кроме того, ты же помнишь, мы с ним очень любим друг друга. На последнем курсе чуть было не вступили в гомосексуальные отношения. — Он прищелкнул пальцами, давая Клариссе возможность полюбоваться блеском ногтей. У Тони Би всегда был отличный маникюр.

— Знаешь, с какой силой природа не терпит пустоту? — процедила она.

— Неправда, ты не можешь меня возненавидеть!

— Да уж. Что поделать — люблю тебя, стервеца.

Приближение Саймона Кларисса чувствовала спиной, как пловец гигантскую волну, — и тихо впадала в панику.

— Тони, как я выгляжу?

— Бриджит Бардо, 1956 год.

— Такая старая?

— Нет, такая роскошная.

— Кларисса? — Голос протянулся к ней сзади театральным крюком, ухватил за горло, уволок со сцены — с ее сцены, с ее вечеринки.

— Саймон…

Кларисса обернулась. Сдохнуть можно, до чего хорош! Хорош с головы до… туфель — шоколадных мокасин от «Прада», коллекция нового сезона. Смелый, почти вызывающий выбор. Все мужики брали в «Прада» обувь трех цветов: черного, угольно-черного и эбеново-черного. Разумеется, все, кроме Саймона.

А рубашка?! Последний писк от Армани… Стоп. Кажется, есть слабина: живот у него чуть мягковат… или это складки ткани так легли?

Она обняла Саймона. Рука любопытной змеей обвилась вокруг его талии. Саймон набрал вес. Кларисса знала, что он знает, что она это заметила; он знал, что она все замечает.

Но почему-то этот жирок делал его более привлекательным. Более уязвимым, что ли.

— Отменно выглядишь. — Голос у Саймона все так же глубок, все с тем же британским акцентом, не утраченным за пятнадцать лет жизни в Лос-Анджелесе.

«Держится за свой акцент, как за спасательный круг», — подумала Кларисса, послав улыбку блондинке. У Саймона имелся и физический изъян: он почти не мог читать; прежде сущий позор, теперь дислексия стала для него чем-то вроде визитной карточки.

— Пенелопа, — представил Саймон свою спутницу. Как будто кто-то мог этого не знать!

— Как будто кто-то может этого не знать, Саймон.

Кларисса с улыбкой пожала крохотную лапку с кольцами на большом пальце и разрисованной хной ладонью. Бесфамильная блондиночка улыбнулась в ответ с теплотой мурены, пробудившейся от глубокого придонного сна.

— Что выпьете? — В роль радушной хозяйки Кларисса нырнула с легкостью опытного пловца.

— Я не пью, — заявила блондинка.

«Брр, — внутренне содрогнулась Кларисса. — Алкашка, значит. Это в восемнадцать-то… в девятнадцать от силы. Куда только катится мир?!»

— В таком случае, «Перье» с лаймом, — кивнула она. — А твой «Кир руаяль» уже на подходе, Саймон! — И удалилась, оставив Тони Би разгребать обломки.

Обернись сейчас Кларисса, она бы увидела, как Саймон смотрит ей вслед — с желанием и опаской одновременно, в плену прошлого и в восторге от настоящего: «Кларисса помнит его вкусы. Кларисса все еще любит его…»

Но она не обернулась.

Кларисса с боем протолкалась к бару сквозь надушенную толпу, принимая каждый брошенный ей комплимент с непринужденностью профи. Единственным, что слегка выбило ее из колеи, был подслушанный (почти непреднамеренно) разговор малолеток, не старше четырнадцати, даже с учетом поддельных документов. Тощие фигуры из области геометрии — сплошь локти и коленки, ни намека на бедра; раздутые от гормональных инъекций губы, кожа, лоснящаяся то ли по молодости, то ли от преждевременных визитов к дерматологу, блеск волос и ногтей, купленный в салоне красоты. Кларисса подозревала, что их мамаши (больше похожие на слегка поблекших старших сестер) уже натаскивали своих чад на то, чтобы занять ее, Клариссино, место.