Он гладил меня по голове, проводил ладонью по внешней стороне бедер вниз и по нежной внутренней стороне — вверх. Он не спешил, подолгу останавливался на самых чувствительных участках тела, и под его пальцами аккумулировалось наслаждение. Он на ощупь проследил форму моих плеч и всю — до кончиков пальцев — длину рук. Он касался моего живота, ягодиц, выступающих тазовых костей. Его прикосновения усиливали мое доверие и влечение к нему. От них кружилась голова, а по телу пробегали горячие волны желания. Его руки успокаивали и исцеляли меня. Затем он вдруг изменил ритм, быстро и умело расстегнув пуговицы на моей блузке, — первая, вторая, третья, четвертая. Помню, я подумала, что только с помощью длительной практики мужчина может научиться вот так снимать одежду с женщины, — но эта мысль не огорчила меня, а лишь еще подогрела желание. Пусть его умелые пальцы узнают меня всю. С такой же быстротой и уверенностью он расстегнул мои джинсы, и я в ту же секунду выскользнула из них. Через мгновение он через голову снял с себя футболку, а его джинсы — я не заметила, чтобы он возился с ремнем или «молнией», — упали на пол.
Он легко поднял меня на ноги и мягко направил к стене гостиной. Я покорно подчинилась ему и нашла в этом особое удовольствие — меня очень подстегнуло то, что он на время забрал себе всю власть. Его пальцы сдвинули в сторону мои легкомысленные трусики и проникли внутрь моего тела. Их прохлада охладила мою разгоряченную плоть, и в течение какого-то безумного момента мне казалось, что они — часть меня. Недостающая часть, которую мое тело искало всю жизнь, — а я об этом не знала. Наслаждение ошеломило меня. Я кончила почти сразу.
Я гладила и целовала его везде, куда только могла дотянуться. Губы, волосы, плечи. Мои руки сами потянулись к его члену, который уже давно поднялся и теперь стоял горделиво и величественно. Я быстро сняла трусики, он надел презерватив, а затем я препроводила его в себя. Я глядела в глаза Стива, а он — в мои и ни разу не отвел взгляд. Ни на секунду. Это было потрясающе. Изумительно. Идеально.
Мы соединились снова, поев и оказавшись в моей постели — постели, которую я когда-то делила с Оскаром. Теперь я выбросила из нее даже его призрак — с прошлого вечера прошли уже почти сутки, а это первая мысль об Оскаре, мелькнувшая у меня в голове. У нас был яростный быстрый секс. У нас был нежный долгий секс. Я кончала снова и снова. А он обращался со мной как с богиней. Он целовал мои самые лакомые местечки — и это казалось обрядом поклонения. С таким же восторгом он целовал меня и не в столь лакомые или незагоревшие места. Ему нравилось слышать мое постанывание и вздохи, издаваемые мной в те долгие моменты, когда я совершенно не могла контролировать себя. Он улыбался, когда наши тела с громкими хлопками сближались друг с другом, подчиняясь бешеному возвратно-поступательному движению страсти.
Когда мы оба изнемогли до потери дыхания и иссякли до капли, мы просто лежали, прижавшись друг к другу, и наши тела, казалось, растаяли, словно воск, и слились воедино. Несмотря на жару, мы и подумать не могли о том, чтобы уснуть, отодвинувшись друг от друга. Стиви смотрел на меня и улыбался. Его взгляд был расфокусирован — следствие страсти и крайнего утомления.
— Лаура, я так рад, что встретил тебя. Так рад. Мне очень повезло. — Он шепотом рассмеялся. Это были последние слова, услышанные мною перед тем, как провалиться в сон.
Это было вчера.
Сегодня все по-другому. Сегодня самое большее, на что я могу надеяться, — это чтобы мое отчаяние не перехлестнуло через край. Я должна не терять голову и сохранять независимость. Такси останавливается возле моего дома. Я беру сумочку и неприлично долгое время вожусь с «молнией» на капюшоне. Стиви, похоже, не собирается выходить из машины.
— Не хочешь зайти? Я сварю кофе, — говорю я. Я хотела, чтобы это прозвучало как предложение, от которого невозможно отказаться, — а получилось беспомощно, жалко и испуганно.
— Уже поздно. И хочется спать.
— Ты можешь переночевать у меня. — Опять в голосе страх и тревога.
— Мне нужно выспаться.
— Выспишься у меня. — Никакой независимости, голое отчаяние.
Я вздыхаю и собираюсь уже выйти из машины, но тут Стиви бормочет:
— Ну тогда хорошо, — и достает кошелек, чтобы заплатить водителю.
Я провожаю няню до ее машины, а потом принимаюсь варить кофе. Я не особенно хочу кофе, но этим хотя бы можно занять руки. Стиви ходит из угла в угол, как тигр в клетке, — не слишком утешительное сравнение.
— Ты присядь, — говорю я ему.
Он садится на жесткий стул, не способствующий объятиям и ласкам. Я понимаю намек.
Мне в голову приходит кошмарная мысль. Неужели Стиви принадлежит к тому типу парней, которые до того, как ты с ними переспишь, ведут себя как ангелы, а после — как полное дерьмо? Это возможно. Жизненный опыт, а также все, чем наполнены женские журналы, и огромное количество рассказанных знакомыми историй позволяют сделать вывод, что большой процент мужчин — именно такие. Не исключено, что я в нем ошиблась. Я полагала, что его взгляд излучает искренность в те моменты, когда он проникал глубоко в меня. Что, если он был просто искренне удивлен моей доверчивостью и испытывал искреннее отвращение к мелким складкам у меня на шее? Несколько минут назад я практически умолила его зайти ко мне домой. Похоже, я произвела на него настолько слабое впечатление, что он даже не хочет утруждать себя еще одним коитусом. Я чувствую себя обесчещенной — так, наверное, чувствует себя посыпанный солью червяк.
Я собираю в кулак те крохи достоинства, которые завалялись где-то в самых дальних углах моей личности, и бормочу:
— Если хочешь, можешь уйти.
На лице Стиви промелькнуло удивление — естественная в общем-то реакция после того, как я только что почти силой затащила его к себе.
— Я не хочу уходить, — говорит он. — А ты хочешь, чтобы я ушел?
— Нет-нет, — торопливо открещиваюсь я. — Просто… мне кажется, тебе не очень понравился сегодняшний вечер.
— Ну да, не очень.
По крайней мере, он честен. Я собираюсь с духом. Я отношусь к тому типу людей, кто грудью встречает все, что посылает им судьба.
— Стиви, ты, случайно, не из тех парней, которые носят девушку на руках, пока не переспят с ней, а потом превращаются в таких уродов, что с ними нельзя иметь дело? Потому что, если ты из них, я это переживу. Ничего страшного.
Это, конечно, чистой воды вранье, но, по крайней мере, я уже не чувствую, что стою на краю глубокой пропасти. Я же все-таки современная женщина. Мир не рухнет, если я потеряю этого мужчину. От его ответа будет зависеть, как я буду действовать дальше: есть вариант, что я без разговоров вышвырну его за дверь или огрею по голове новехонькой, тяжеленной сковородой «Тефаль».
— Нет, я не из них, — улыбается Стиви. — Ты не любишь околичностей, верно?
— Я просто хочу понять, чего мне от тебя ждать. — Я складываю руки на груди, надеясь, что таким образом принимаю гордый и даже немного устрашающий вид. Также этим жестом я маскирую свои дрожащие руки.
— Я из тех парней, кто понимает, что у него началось что-то очень хорошее в жизни, и кто ощущает сильное чувство по отношению к той женщине, с которой он недавно переспал. Это понятно?
В процессе этой тирады лицо Стиви приобрело пунцовый цвет, и, даже если бы у меня и был повод подвергнуть сомнению его слова, я все же не настолько бессердечна, чтобы намеренно неправильно понять его реакцию. Я с облегчением — и радостью, чего уж там — улыбаюсь.
Он отодвигает стул от стола и хлопает себя по колену, сигнализируя мне о возможности использовать его в качестве сиденья. Я послушно сажусь на эту шаткую и неудобную опору и сижу, изо всех сил стараясь сохранить равновесие. Никогда не любила сидеть у кого-нибудь на коленях. Даже когда мне было четырнадцать — а это, я полагаю, самый поздний возраст, когда такое еще можно допустить. Стиви целует меня в шею, таким образом чуть-чуть облегчая мою участь.
— Не люблю я ни устриц, ни сыр рокфор, — тихо говорит он.
— Ни моих друзей, — в тон добавляю я.
— Я бы так не сказал.
— Слушай, я понимаю, что вечер получился не очень. Белла слишком уж пережимала с соблюдением приличий. Но она правда очень хорошая, когда узнаешь ее поближе. Просто лапочка.
— Лапочка? Ну, раз ты так говоришь…
— Да. А Амели сегодня как-то не очень ладила с Беллой. Они, наверное, поспорили из-за чего-нибудь.
— Может быть, из-за температуры булочек к устрицам? — с улыбкой говорит Стиви.
— Не язви, — говорю я, легко пихая его в плечо.
Мы целуемся — долгим, медленным, тягучим поцелуем.
— Пойдем в постель, — предлагает он.
— Пойдем.
Я соглашаюсь, не думая о том, как это будет выглядеть: достойно, независимо или уверенно, — но подозреваю, что это выглядит так, будто я сейчас запрыгаю от радости. Я выключаю свет в кухне, и мы со Стиви рука об руку идем в спальню. Там он, повернувшись ко мне спиной, стягивает через голову футболку. Он такой красивый. Мне нужен этот мужчина.
23. ТАК ПЛЕЛАСЬ ПАУТИНА
Понедельник, 7 июня 2008 года
— Можно угостить тебя выпивкой? Кажется, нам обоим она не помешает.
— Это самое малое, что ты можешь сделать.
Стиви прав — это самое малое, что я могу сделать, но мне все равно не нравится, что он так прямо на это указывает. Я не уверена, что правильно себя вела на званом вечере, но, в конце концов, разве существует свод правил, предписывающих, как нужно действовать, когда на ужин, который ты устраиваешь у себя дома с настоящим (незаконным) мужем, приходит твой бывший (законный) муж? И я не знаю, что мне сейчас делать: то ли очаровывать его, то ли запугивать, то ли пытаться восстановить связь, но уже на дружеской основе.
Весь день я думала о том, как не ходить самой на эту встречу. Я хотела послать кого-нибудь вместо себя — но только кого? Амели ясно дала понять, что не желает в это ввязываться, — она в обиде на меня за то, что я не последовала ее, мягко говоря, наивному совету и не объяснилась с Филипом. Адвокат? О нем не может быть и речи — я ведь нарушила закон. Я даже в спальне наручников не терплю — никаких, даже отделанных мехом, — так что мысль о настоящих, стальных «браслетах» неминуемо вызывает у меня сильнейший приступ паники. Я думала и о том, чтобы нанять частного детектива, но представила себе мужчину в лоснящемся костюме, чуть не до дыр протертом на локтях и коленях, — низенького и толстого, сующего в рот самокрутки одну за одной и брызгающего слюной при смехе. Этот образ был настолько отвратителен, что мне стало дурно. Да, это неприятное дело, но Стиви ведь не всегда был моим грязным секретом. Когда-то я его очень любила. И хотя бы ради этого, несмотря на всю неловкость ситуации, я должна явиться на встречу лично и попробовать все объяснить.
— Скажи, Лаура говорила с тобой обо мне? — неуверенно начинаю я.
— Нет. Она говорила о своей подруге Белле Эдвардс. Я знаю — или знал — тебя как Белинду Макдоннел. — У него в голосе проскальзывают обвинительные нотки.
— Белла мне больше нравится, чем Белинда. Оно мне как-то больше… подходит.
— А что не так с Белиндой? Оно недостаточно шикарное для твоей новой лондонской жизни?
Я с негодованием смотрю на Стиви, но не могу сразу придумать подходящего ответа — потому что он прав на все сто. Правду сказать, даже если бы родители окрестили меня Флавией, Камиллой или Джемаймой, я бы, наверное, все равно сменила имя, уехав из Эдинбурга. Он что, так и не понял? Я хотела оставить все за спиной.
— Неплохой паб ты выбрала для нашего разговора, — озвучивает свое наблюдение Стиви. — По крайней мере, я вижу в этом прежнюю тебя.
Я осматриваюсь по сторонам, старясь понять, с какой целью он так ясно показывает свое враждебное отношение ко мне. Вне всякого сомнения, он хочет меня оскорбить. Да, этот паб напоминает питейные заведения Кёркспи, и мы часто сидели в таких, когда были студентами, но не думает же Стиви, что я выбрала его, потому что мне тут понравилось.
Этот паб просто мерзкий. Грязный, как последний нищий, он нагоняет тоску. Воздух, ковры и сиденья стульев пропитались застоявшейся алкогольной и табачной вонью. Минуту назад я была в туалете — хотела сполоснуть водой лицо, — и запах блевотины там, оставшийся, скорее всего, от излишеств прошлого вечера, не перебивался даже химическим запахом дешевого моющего средства.
Сейчас всего полпятого, но в пабе уже людно. Неприятные на вид старухи, слишком жирные для того, чтобы удобно устроиться на стульях, сидят, по-мужски расставив ноги и тем самым выставив на всеобщее обозрение старые чулки и расплывшиеся, покрытые сеткой вен бедра. Их спутники — сплошь тихие, немногословные старики, которые выглядят так, будто ни разу в жизни не ели досыта. Я уверена, что попадание в их организм витамина или, не дай бог, минерала приведет к тяжелейшему анафилактическому шоку. Пара мужиков лет под сорок играет в домино. Джинсы у них заляпаны краской и штукатуркой — ясно, что они только что со стройки. Перед всеми (кроме меня) стоят пинтовые стаканы со светлым пивом или густым темным «Гиннессом». Я пью диетическую кока-колу. При нормальных обстоятельствах меня можно сюда затащить, только предварительно оглушив. Я выбрала этот паб потому, что здесь нас не увидит никто из знакомых.
"Мужей много не бывает" отзывы
Отзывы читателей о книге "Мужей много не бывает". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Мужей много не бывает" друзьям в соцсетях.