Эрин Маккарти - Мужской взгляд

Чуть повернувшись на стуле, Джози воскликнула:

– Что? Что ты видела?

– Только не оборачивайся, – тихо прошипела Сара. – Доктор Хейз только что вошел.

Джози застыла в полуобороте, словно в разгар исполнения необычного ритуального упражнения йоги.

– Ну и что? Что он делает?

– Он бросил на тебя взгляд. – Сара замахала руками, словно увидев перед собой НЛО: – Ух ты, похоже, температура тут подскочила сразу градусов на десять.

Джози почувствовала, как волосы у нее на затылке встают дыбом, и прикусила губу, полная решимости не смотреть в сторону доктора Хейза.

– Это просто безумие. – Она отодвинула свой неаппетитный тост. – У меня такое ощущение, будто мы в институтском кафетерии, а не в больнице. Я фантазирую по поводу этого человека, а ведь его совершенно не знаю. Мы с ним и разговаривали-то единственный раз, когда он читал мне нотацию по поводу моего последнего приступа идиотизма.

– Иногда слова вовсе не нужны.

Джози представила себе доктора Хейза, на котором ничего не было, кроме стетоскопа в руках, проводящим у нее внутреннее обследование.

О, черт! Сара и представить себе не могла, насколько глубокомысленным оказалось ее утверждение.

Не вынеся ощущения, что доктор Хейз неодобрительно смотрит ей в спину, Джози минуту спустя сбежала из кафетерия. Она стряхнула крошки тоста с юбки и рванула к двери, упрямо разглядывая пол, притворившись, что не видела его.

В холле она простилась с Сарой, возвращавшейся в педиатрическое отделение.

– Прошвырнемся завтра по магазинам?

– Отлично! – Сара нажала на кнопку лифта «вверх». – Мне нужна твоя моральная поддержка. Покупка купальника – это, пожалуй, один из самых травмирующих моментов в жизни женщины. Я всегда думала, что неплохо жить вблизи пляжа. – Она жестом показала на свою тощую фигуру. – Но что касается сексуальности, я чувствую себя как доска в купальнике.

– Ну зачем уж так? – Джози закатила глаза и рассмеялась.

Сара была худой, но поскольку Джози провела детство, делая покупки в магазинах для толстушек «Притти плюс», то худоба не вызывала у нее сочувствия. У нее самой появлялись округлости в стратегически важных местах, таких как попка и грудь, – еще одно нежелательное следствие малого роста или, скорее, результат отвращения к физическим упражнениям и любви к сладостям и мороженому.

Каковы бы ни были причины, ее вес превышал тот, что считался образцовым. Но это не слишком волновало ее. Она не прибегала к принудительному голоданию, не садилась на диету, хотя иногда ей и хотелось почувствовать на себе этакий особый мужской взгляд. Она была достаточно миловидна, с привлекательной фигуркой, в смысле округлых форм, но молодые люди привычно относились к ней по-приятельски, отчего она, по правде сказать, порядком устала.

Но устать и знать, как все это поправить, – не одно и то же. Она понятия не имела, каким образом можно решить проблему, не изменив при этом своей натуре, обучиться искусству тайных многозначительных взглядов и отважиться на липосакцию. Поскольку все это не привлекало ее, похоже, она была обречена оставаться вечным дружком-приятелем.

Помахав на прощание Саре, она отправилась в реанимационную палату. Там подошла к третьей постели.

– Как вы себя чувствуете, мистер Дэвидсон? – Джози склонилась над больным, стараясь выкинуть доктора Хейза из головы.

В свои семьдесят два года мистер Дэвидсон был одним из самых бодрых пациентов, и она была уверена, что после только что проведенной операции на колене он вскоре вернется на поле для гольфа.

Дэвидсон был уже, наверное, пятым пациентом с операцией на колене, в которой она ассистировала доктору Хейзу, и хотя в прошлом доктор Шейнберг позволял ей самостоятельно делать операции, Хейз не доверил ей ни разу. Она надеялась, что он разрешит ей оперировать мистера Дэвидсона, но тот не удостоил ее и словом. При таких темпах личной практики к тому времени, когда доктор Хейз найдет, что она готова работать самостоятельно, ей самой уже потребуется операция по замене коленного сустава.

Мистер Дэвидсон посмотрел на нее проницательно, несмотря на то что всего два часа назад очнулся от наркоза.

– Отлично чувствую, доктор Эдкинс. Еще часика два посплю, а потом пойду испытывать новое колено на прочность.

Она улыбнулась, понимая, что он шутит, и проверила его анализ крови.

– Вы ведь знаете, что вам предстоит пройти курс интенсивной физиотерапии? Так что не вздумайте прыгать или танцевать джигу прямо сейчас, слышите?

Старик подмигнул ей. Выглядел он свежо и бодро.

– Слушаюсь, мэм.

Она пожала его здоровую ногу сквозь одеяло. У Чарли Дэвидсона был настоящий мужской характер.

– Вот так-то лучше.

Беседуя с больными, она иногда с тревогой думала, что не создана для хирургии. Она больше чувствовала себя на своем месте в общей врачебной практике или в педиатрии, вращаясь среди людей.

И тем не менее она избрала травматологическую хирургию в качестве своей специализации, и пути назад не было. Просто невозможно передумать и сменить профессию на втором году ординатуры. Конечно, на самом деле она не сама избрала хирургию, так решил ее отец, но ей придется исполнить его волю.

Она была уверена, что у нее все получится, и очень неплохо вела больных вместе с доктором Шейнбергом. Но тут в команду травматологов вошел Хьюстон Хейз, и в этой пьесе ей выпала роль запинающейся и заикающейся неуклюжей героини.

Мистер Дэвидсон заявил:

– Вы знаете, если я еще здесь, то только из-за вкусной еды в больнице и ради того, чтобы ежедневно видеть ваше милое личико. – И он лукаво улыбнулся.

Она проверяла данные о его состоянии и анализы.

– Надо же, вытерпеть такую боль, и все ради больничной еды и встречи со мной.

– Какая боль? У меня ничего не болит.

– Подождите, пока не кончится действие анестезии после операции, – предостерегла она, еще раз поражаясь его стойкости. Кровяное давление было в норме.

– Ну, тогда я попрошу сестру дать мне вон те маленькие голубые таблетки. Они помогают. – Он пожал плечами: – Но что мы все обо мне? Давайте поговорим о вас. Я смотрю, у вас нет обручального кольца.

Закончив заносить его показатели в табличку над кроватью, она весело взглянула на него:

– А вы не думаете, что я немножко молода для вас? – Он рассмеялся, тут же смех перешел в послеоперационный кашель.

– Я заставила вас прокашляться, – весело заявила она. – Это хорошо. Прочищает легкие. – Она помогла ему принять сидячее положение.

– Вы не мой тип женщины, – ответил он с усмешкой, чуть отдышавшись. – Мне никогда не нравились брюнетки. Нет, я имел в виду моего внука. Он где-то вашего возраста, адвокат, похож на Тома Круза, ну, того парня, по которому девицы сходят с ума.

Джози прикрепила его карточку к спинке кровати. Покачав головой, она подняла руку и рассмеялась.

– Ну уж нет, благодарю. – Она не чувствовала себя настолько одинокой, чтобы польститься на знакомство, устроенное пациентом. – Теперь, если с вами будет все хорошо, медсестра организует, чтобы вас перевели в палату, и позволит вашей жене навестить вас. Ну а я завтра утром зайду к вам – убедиться, что у вас все нормально.

Помахав ему рукой и улыбнувшись, Джози повернулась к выходу и наткнулась на что-то твердое. Она тут же сообразила, что это грудь доктора Хейза, поскольку в уме она уже разложила по полочкам каждый дюйм его тела.

Впрочем, не каждый дюйм. Кое-что еще пришлось представить ее очень живому воображению.

Ее щека коснулась твердой мускулистой груди под голубой рубашкой. Она дернулась назад, чтобы избежать столкновения, и налетела на тумбочку у постели пациента, разлив воду и уронив стаканы на пол.

– О, простите, мистер Дэвидсон! – Она быстро подобрала стаканы и встала на ноги, как раз вовремя, чтобы увидеть, как доктор Хейз вздыхает со страдальческим выражением лица.

У нее зародилось подозрение, что она совсем достала его своей неуклюжестью. Будто ей самой это было в удовольствие!

– Мистер Дэвидсон в полном порядке. Артериальное давление и уровень кислорода в норме. – Она одарила его широкой улыбкой.

Этот прием она довела до совершенства, улыбаясь, как безумная стюардесса, даже перед лицом холодного неодобрения.

Не обращая на нее внимания, он принялся читать записи, которые она только что сделала в карточке больного. Она молча стояла сзади, чувствуя, как унижение перерастает в ярость. Он полагает, что она способна лишь измерять кровяное давление? Да это сделает студентка, работающая вторую неделю.

– Как вы себя чувствуете, мистер Дэвидсон? – спросил доктор Хейз, пробежав глазами по капельнице и монитору с показаниями частоты пульса.

– Хорошо, чуть сонливо. Вы же не будете задавать мне те же вопросы, на которые я только что отвечал доктору Эдкинс? – Улыбка мистера Дэвидсона была гораздо прохладнее, чем те, что он расточал перед Джози. – Раз уж для вас это все равно, я лучше немного подремлю.

Вот так-то. Джози почувствовала юношеское удовлетворение.

– Отличная мысль. А мы пока посмотрим, не перевести ли вас в палату.

И здесь она побила его. Апробированным радостным голоском она заявила:

– Я уже уладила это. Люди с третьего этажа идут, чтобы перевезти его.

Он замер, чтобы смахнуть черную прядь с глаз.

– Прекрасно. Но не слишком ли занята наша маленькая пчелка?

Это не должно ее волновать – случайное легкомысленное замечание, которое он мог бросить любому.

– Жжж, жжж, – прожужжала она, сопроводив свой ответ обольстительной улыбкой.

Его глаза сощурились. Жестом он показан, что им следует выйти, посмотрев в сторону мистера Дэвидсона, который заснул или притворялся спящим. Чувствуя кожей, что доктор Хейз идет позади, она вышла из реанимационной палаты в холл. Не собирается ли он следовать за ней тенью во время ее обходов, как это уже однажды проделал? Какая жалость, что вместо этого она не смогла сбежать домой!

Спустя мгновение он вышел за ней и тронул ее локоть. Джози резко остановилась, прерывисто дыша. И какого черта он трогает ее?

– Может, поговорим минутку? – спросил он. Джози обернулась и увидела его нахмуренную физиономию.

– Хм… ну конечно. – Как будто она могла сказать «нет» своему боссу.

– Наедине.

Она разинула рот, уставившись на него.

– Нет проблем.

Джози влипла по-крупному, ее ожидали большие неприятности. Другого объяснения она найти не могла. Он собирался выгнать ее к чертовой бабушке, и пусть она там все роняет и проливает.

– В вашем кабинете? – предложила она, стараясь говорить, как взрослая совершеннолетняя девушка. Хотя и не могла удержать легкую хрипотцу в голосе.

Доктор Хейз окинул взглядом пустой холл и покачал головой:

– Это же надо пересечь полздания. Давайте-ка зайдем сюда.

Он открыл дверь кладовки и жестом пригласил войти в нее.

В темной комнате. Наедине.

Картинка нижнего белья вернулась с новой силой. Ее тело налилось соками, а соски вздернулись.

Он затворил за ними дверь.

«Думай о чем-нибудь другом. Представь себе все долги и кредиты на учебу, которые надо выплатить».

Это не помогло. Джози тяжело дышала, между грудями выступил пот, когда доктор Хейз обернулся и с любопытством осмотрел ее с ног до головы.

Даже когда он включил электричество, залив ее ярким искусственным светом, это не помогло развеять ее тревогу. Сексуальная озабоченность и напряжение. Да. Сара была права.

– Что-нибудь не так? – выдавила она из себя.

Он скрестил руки на широкой груди, затем почесал подбородок. Джози заметила, что он не брился сегодня утром и над верхней губой выступила подкупающая колючая щетина.

– Вы высыпаетесь по ночам, доктор Эдкинс? Дежурства не слишком утомляют вас?

Первой ее мыслью было, что он увидел не украшавшие ее темные круги под глазами, но затем поняла, что он имел в виду ее неловкость и неуклюжесть.

– Со мной все хорошо, – быстро ответила она. В голосе, как она надеялась, звучала уверенность. – Расписание меня вполне устраивает, нет проблем.

Дежурства иногда оказывались очень трудными. Но об этом она наслышалась еще в мединституте.

Пожевав губу, она пропела про себя: «Только не увольняй меня, пожалуйста, не выгоняй, я выброшу все похотливые мысли из головы и не буду больше даже смотреть на твою ширинку».

– Должен признать, что я слегка озадачен. Согласно документам вы способный врач, с отличием окончили мединститут. – Джози чуть расслабилась. Это было правдой. В институте она многое высидела своей не столь уж маленькой задницей. – Но за то время, что я здесь, я не видел свидетельств тому.

Упс. Уткнувшись глазами в пол, с сильно бьющимся сердцем, она увильнула от прямого ответа.