– Ты только погляди, что тут творится! – сквозь смех крикнула Мегера своим приятелям, затем громко свистнула. – Эй, мистер Скрип! Да сделайте уже чтонибудь с этой фурией! Она, того гляди, поскользнётся и полетит за борт!

Низенький пожилой мужчина с добродушным лицом и непропорционально длинными руками улыбнулся и сказал:

– Она нас к себе не подпускает! Вон, как разгорячилась! Да и господин де Бревай слегка перегнул палку…

– Перегнул палку? Ты совсем спятил, старикашка?! – заорал сквозь весь этот шум и гогот невысокий загорелый бугай. – Ишь, какая неженка, уж и за сиськи помять нельзя было! Она же мне чуть палец целиком не откусила, мелкая дрянь! Уйдите с дороги, ребята, я её отучу на людей бросаться!

Мегера деловито покачала головой, скрестив руки на плоской груди. Она уже вдоволь повеселилась, глядя, как команда смеётся и гоняет перепуганную незнакомку по палубе, однако ощущала, что терпение капитана было на пределе. Первая помощница всегда чувствовала, даже когда тот был в шлеме, если Диомар гневался или раздражался.

– Никого ты не будешь трогать, Паук, ясно тебе? Ты своё уже получил, как впрочем и я. Увидеть, как ты носишься за девкой с своим окровавленным обрубком, будто побитый щенок, того стоило! Эй, а ну, все живо заткнули глотки! Хватит с нас вашего представления!

Голоса пиратов тут же стихли, теперь только капли дождя барабанили по деревянному настилу палубы. С протянутых к вантам пеньковых тросов с ловкостью обезьянки спустился молодой лоцман, и Мегера велела ему принести плащ из каюты. Пока парень бегал за плащом, Мегера оглядывала притихшую команду, а девушка стояла, опираясь на перила левого борта, безумным взглядом уставившись на капитана. Все ждали, что Диомар заговорит, но и он молчал. Вот тут Мегера не на шутку удивилась.

На «Полярис» и раньше попадали барышни в беде и просто портовые шлюшки из гавани, жаждущие приключений и готовые на всё, лишь бы убраться подальше от прошлой жизни. Кому-то оказывали помощь, большинству отказывали. Да и после очередной тяжёлой ночки с мсье де Бреваем любая девица поспешит сбежать назад, в свой родной притон в порту. Диомара никогда не волновали их судьбы, их желания, и Мегера не могла припомнить, когда в последний раз видела его с женщиной. А ведь она прекрасно знала его уже много лет, и мужчины его точно не интересовали. Впрочем, как и женские ласки многочисленных знакомых подружек из Сторновей, Дантулма или Мангерсты. Проститутки с большой земли любили команду Диомара за щедрость, но сам капитан отчего-то не был к ним расположен.

Сейчас Мегера находилась рядом и ощущала исходившее от него тяжёлое напряжение. Он был в шлеме, но она знала, что капитан смотрел на девчонку. После того, как ребята вытащили её из воды недалеко от берега, она видела её лишь мельком, в полутёмной каюте. Стянула с неё платье и оставила на своей постели, греться под одеялом. От взгляда разбойницы, конечно, не ускользнуло кольцо на пальчике незнакомки, так что ясно было, что девица замужем. Более при ней не нашлось ценностей.

Девчонка была невысокая и худая, бледная, как поганка, но гибкая и утончённая, и она не произвела на Мегеру впечатление простушки. Молодая, даже слишком юная, так что вряд ли ей больше двадцати лет. У неё были великолепные тёмно-рыжие волосы, поразительные глаза и прелестное свежее личико. Под мокрой ночной сорочкой любой из присутствующих на палубе мог разглядеть её очаровательную фигурку, высокую грудь и на удивление соблазнительный зад, который де Бревай так страстно ценил в своих многочисленных любовницах. Мегере не нравилось, как он смотрел на девчонку, и мысленно она радовалась, что у этой дохленькой особы хватило сил и смелости дать ему отпор.

И всё-таки создавалось впечатление, что их капитан попросту лишился дара речи. За несколько лет, что они странствовали вместе с командой, Диомар повидал разных женщин, и рыжая незнакомка вряд ли была красивейшей из всех. Но огонь в её малахитовых глазах и крепкий дух бойца действительно впечатляли. Так что оценив ситуацию, первая помощница тихо произнесла, чтобы лишь капитан услышал:

– Может быть, вы уже обдумали, что нам с нею делать? Решать надо скорее, того гляди, парни сорвутся, и кто-нибудь вроде нашего любвеобильного друга де Бревая возьмёт её для себя. А ведь она хороша, не так ли? Думаю, не стоит бросать её за борт, раз уж мы её спасли.

Капитан молчал, и Мегера очень жалела, что не видела его взгляда под этим непроницаемым чёрным шлемом. Уже прибежал лоцман, и Мегера подала ему знак. Он медленно приблизился к девушке и протянул ей плащ. Очень настороженно она взглянула на него, затем за борт, на темнеющие воды океана.

– Не советую прыгать, милочка! – крикнула ей Мегера. – Вода ледяная, хотя ты и сама уже знаешь это! Будь уверена, мои парни поймают тебя раньше, чем ты перекинешь свою прелестную ножку за борт. А если всё-таки решишься, знай, что при них мушкеты, и они не постесняются оставить в тебе пару новых дырок прежде, чем ты окажешься в воде.

Спустя минуту девчонка всё же приняла плащ и набросила его на плечи. Пираты озадаченно переглядывались, кто-то с подозрением шептался. Де Бревай, прозванный Пауком за его ловкость и скорость, неотрывно следил за девушкой, словно за мухой, попавшей в его сети. Тогда в наступившей тишине вдруг прозвучал твёрдый и властный голос их капитана:

– Вы знаете, кто мы такие, верно, мадам?

Дрожащая от холода девица лишь утвердительно кивнула.

– Тогда вы знаете о той славе, что преследует наш корабль. «Полярис» – не то место, где мы вредим своим гостям. Каждый из моей команды это знает. Здесь вы в безопасности, мадам. Вас проводят на нижнюю палубу, чтобы вы обсохли и отдохнули. Всем остальным – возвращайтесь к работе!

– Слышали капитана? Чего глазете, лодыри? За работу!

Мегера махнула рукой, и пираты бросились в рассыпную, словно муравьи, кто куда. Каждый занимался своим делом, и каждый знал, каков Диомар в гневе, поэтому никто здесь не рисковал, даже господин Паук. Заметно вымотавшуюся незнакомку отвели в каюту капитана. До расставания на палубе Мегера всё-таки решилась спросить у него:

– С каких пор мы принимаем у себя «гостей», капитан? Разве вы не собираетесь продать её туркам или арабам? Они хорошо заплатят за белую женщину, да ещё и такую привлекательную и молодую…

Диомар обернулся к ней так резко, что полы его плаща взметнулись и ударили её по ногам. Он был напряжён и зол, Мегера тут же пожалела о своих словах. Она никогда не просила прощения и уж тем более не извинялась перед мужчинами, но каждый пират знал, что кротость эта боевая женщина проявляла только по отношению к Диомару.

– Я не хотела оспаривать ваших решений, капитан! Просто меня беспокоит ваше молчание…

– Тебе было велено оберегать её, пока не очнётся, а ты позволила Пауку к ней прикоснуться, – сейчас его голос был безжалостен и строг. – Я сам решу, что делать с девчонкой, Мегера. Но впредь не разочаровывай меня.

– Да, капитан, такого не случится! И всё же могу я задать вопрос?

Когда он кивнул, она осторожно спросила:

– Почему вы захотели её оставить? Раньше мы не спасали утопленников, а с девицами был лишь один короткий разговор… Так что в ней особенного?

– Этого я пока не знаю. Решу после того, как поговорю с нею.

Диомар ушёл, а Мегера осталась стоять под навесом и думать, верно ли было вообще вытаскивать девчонку из воды. А даже если у капитана и были иные планы, она вдруг подумала, что он попросту попался. Наконец-то их угрюмый, жестокий Диомар показал себя и не устоял перед молодым телом какой-то рыжеволосой «девы волн»! Мегера едва не потёрла ладони от удовольствия, ведь чутьё подсказывало ей скорую драму, а она, как истинная пиратка, ох как обожала такие истории.

***

Проснулась Амелия на закате, когда сквозь решётчатые стёкла окон каюты проник пылающий, словно огонь, свет заходящего солнца. Дождь кончился, и кое-где рассеялись тучи. В каюте капитана было тепло, почти жарко, и на какоето время девушка почти забыла, где находилась и что с нею приключилось в этот злополучный день. Сладко потянувшись и ощутив прилив сил, она зевнула и неожиданно вспомнила всё, что произошло. Справа кто-то копошился возле высокого стола, Амелия едва не вскрикнула, взглянув и увидев высоченного негра, похожего на великана.

Одетый в простую белую рубашку и короткие бриджи, он тихонько бурчал что-то себе под нос, расставляя на столе блюда, от которых исходил невероятный аромат. Заметив, что с узкой койки за ним наблюдают, мужчина растянул толстые губы в улыбке, показав идеальные белоснежные зубы и произнёс что-то на неизвестном языке. Прозвучало это вполне дружелюбно, и, пока девушка сидела на месте, замерев с натянутым до подбородка одеялом, негр закончил сервировку стола, поставил кувшин и пару бокалов, поклонился и быстро вышел, закрыв за собой скрипучую дверь.

Наступила тишина, лишь иногда был слышен шум океана за бортом корабля.

Амелия ощущала себя довольно сносно, несмотря на жар и лёгкую мигрень. Она не знала, сколько пробыла в воде после своего отчаянного прыжка, но насчёт простуды не беспокоилась. Она выжила и, хуже всего, оказалась на корабле пиратов, о которых вся Европа отзывалась, как о самых опасных и жестоких представителях разбойничьего класса. Припомнив своё первое пробуждение, Амелия поёжилась, ощутив мурашки по спине. Этот жуткий мужчина, которого на палубе обозвали Пауком, с самыми ясными намерениями пытался тогда избавить её от одежды, и одна мысль о его грубых жёстких пальцах на коже приводила девушку в ужас. Но тогда всё обошлось. Только вот теперь она точно знала, в чьей каюте оказалась.

О капитане Диомаре всякие слухи ходили. Газеты писали о нём жуткие вещи, но никто не рисовал его карикатур. Никто попросту не видел его. А если кто и удостаивался такой чести, наверняка лишался потом жизни. Амелия видела его на палубе, и воспоминание об этом человеке отпечаталось в её мозгу, словно клеймо. Как же он был похож на фантом из её недавних кошмаров! А ведь она считала, что это была беспокойная душа её отца! Возможно, разум уже тогда предрекал эту странную неожиданную встречу, а она по наивности своей ничего не поняла?

Девушка откинула одеяло, свесила с койки босые ноги и вздохнула. Машинально она провела рукой по волосам; они спутались, но высохли, как и её ночная сорочка. Каюта капитана, утопающая в закатном сиянии и едва уловимом пламени свечей, представляла собой небольшое помещение, отделанное отполированным деревом и обставленное в знакомом стиле Людовика XV. В каждом углу каюты что-либо притягивало взгляд: будь то до блеска начищенные скрещённые шпаги или сундучки с безделушками. Тонкие расписные ковры на полу напоминали о далёких краях Марокко и Индии. На первый взгляд казалось, что комната захламлена комодами, креслами на выгнутых ножках или оттоманками из вишни или красного дерева, однако Амелия решила, что всё здесь достаточно гармонировало и словно бы находилось на своём месте.

На низком подоконнике она также заметила превосходную старинную скрипку, несчётное количество книжек и карт, а рядом стоял большой напольный глобус.

Решившись наконец подняться, Амелия медленно прошлась по каюте, покрутила глобус, затем посмотрела в окна. День убывал, и отсюда не было заметно ни клочка земли. Странно, но она не волновалась, если её увозили прочь от Гебридских островов. В конце концов, разве она не желала умереть ещё утром?

Девушка подошла к столу, принюхалась к блюдам, которые оставил здесь улыбчивый пират, и вдруг поняла, что страшно оголодала. Жадным взглядом она присмотрелась к серебряному подносу с кувшином и мясному рагу, источавшему божественный запах. Под всеми этими яствами находились раскрытые карты не только ближайших материков, но и далёких восточных берегов, а также Африки и Америки.

Когда нечто промелькнуло мимо неё в воздухе, девушка вскрикнула и, подавшись назад, едва не снесла деревянный табурет с мягкой обивкой. Послышался хлопок, затем ещё, и ещё, и, приглядевшись, Амелия увидела большого белого какаду с розовым клювом. Он примостился на высокую жердь в углу каюты, возле окна, взмахнул крыльями и пролепетал что-то, больше похожее на хрипловатый хохот. Обернувшись, Амелия лицом к лицу столкнулась с чёрным призраком своих видений, который так долго преследовал её во снах.

Она даже не заметила, как предводитель пиратов вошёл и запер дверь. Он стоял неподвижно, словно соляной столб, и, кажется, рассматривал свою гостью. Всё, что можно было сказать о его внешности, учитывая, что мужчина полностью был облачён в чёрные одежды, кроме тёмно-коричневых кожаных перчаток, и шлем, как у древнего рыцаря – он был высоким, широкоплечим и прямым, как несгибаемый прут. От него исходила такая осязаемая аура, такая тяжёлая и угрожающая, что Амелия вмиг ощутила себя беспомощной. Но странным образом она не могла понять, боялась ли она, или её охватило иное чувство, доселе ещё не испытанное.