Разумеется, она осознавала ситуацию и готовилась к тому, чтобы оправдать доверие капитана, но не думала, что первое испытание настигнет её так скоро и вызовет столько противоречий! В один из поздних дней марта, при очередном посещении портового рынка Сторновей, пробегавший мимо оборванец ловко сунул в руку Амелии клочок бумаги, и при первой же удобной минуте, едва Магдалена отвернулась, дабы поболтать с торговцем рыбой, она прочла короткую записку, начерканную скорым неровным почерком:

«Прошёл слух, что Стерлинг организовал два торговых судна из Шотландии через Северное море. Узнайте точное время и пункт их отправления, сообщите через мою помощницу. Она будет ожидать Вас в гавани, в любимой таверне.

Искренне надеюсь на Ваше благоразумие и верность. Д».

С трясущимися руками, побледневшая и взволнованная, Амелия ещё долго была вынуждена убеждать свою обеспокоенную няньку, что с ней ничего не произошло.

– Я прекрасно себя чувствую, Магда! Прекрати донимать меня расспросами! – резко рявкнула она тогда на женщину по дороге домой, о чём мысленно пожалела.

Предводитель пиратов рассчитывал на неё, он дал ей важное поручение, и теперь Амелия в полной мере убедилась в том, с чем столкнулась.

За ужином она почти ничего не ела, лишь водила по тарелке вилкой и раздумывала над тем, как следовало поступить. Если Мегера не получит нужную информацию вовремя, всему придётся конец, и она сама может пострадать. С ужасом Амелия представила, как подчинённые Диомара расправляются не только с ней, но и Магдаленой. Они вполне были на это способны. Решив, что отступать уже некуда, девушка смирилась. Оставалось лишь добраться до хозяйских комнат и отыскать нужные бумаги. В своё отсутствие Стерлинг запирал двери спальни и кабинета, Амелия знала это, но теперь он был здесь, и задача слегка упростилась.

Изредка поднимая глаза, Амелия наблюдала за мужем, читающим во время ужина газету. Он нечасто разделял с нею трапезы, но в любом случае казалось, словно его вовсе рядом не было. За время своего отсутствия он перестал бриться, заметная щетина его очень старила, лет на пять или семь, не меньше. Улыбался он мало, чаще сохранял хмурое выражение. Впрочем, в остальном полностью соответствовал своему будущему статусу, ни на минуту не теряя контроль над ситуацией, оттого работал лишь усерднее.

С тяжелым вздохом Амелия продолжила ужин в полнейшей тишине, размышляя о том, насколько же скучна жизнь её мужа.

Конечно, ей было тяжело заснуть той ночью. И Амелия решила не медлить. Чем скорее всё случится, тем быстрее она избавится от этой странной тяжести на душе. Было уже далеко за полночь, когда она поднялась с постели и зажгла свечу от углей в камине. Набросив халат, Амелия решилась, выглянула в коридор и прислушалась. Кто-то спустился по большой парадной лестнице, снизу послышались голоса. Кажется, экономка Дарнли разговаривала с кем-то из прислуги. Но вскоре всё стихло.

Амелия прекрасно помнила, где находился кабинет Томаса, и ей нужно было поскорее преодолеть пару полутёмных коридоров. Очень осторожно ступая по ковру, она добралась до нужного поворота, но неожиданно заметила за ним сияние от свечи. Пришлось юркнуть в первую попавшуюся створку, благо, то оказалась крошечная кладовая. Через приоткрытую дверь, едва дыша, Амелия заметила Стерлинга, уходящего дальше по коридору. Вскоре его шаги стихли, путь был свободен, и девушка поняла, что он попросту вовремя покинул свой кабинет.

К счастью, дверь оказалась незаперта, но от волнения новоявленной шпионке показалось, словно прошла целая вечность, пока она добралась до огромного рабочего стола своего мужа. При первом взгляде на это бумажное безобразие Амелии захотелось в голос застонать от досады. То был полнейший хаос рабочего процесса! Книги, декоративные подставки, папки с листами, несколько чернильниц и перьев, а также бессчётное количество всевозможных деловых бумаг – всё смешалось на дубовом столе хозяина. Некуда было даже подсвечник поставить. Поворчав немного об этом беспорядке, девушка принялась рыться в бумагах и перелистывать скреплённые лентами документы. Казалось, поиски длились вечность. Поглядывая порой в сторону двери, Амелия торопилась отыскать нужный документ и бормотала мольбу, чтобы Господь и удача этой ночью оказались на её стороне.

Наконец, под тонкой книжицей в багровом кожаном переплёте, она заметила то, что искала. Дабы лучше запомнить написанное, Амелия прочла и повторила несколько раз:

– Шхуна «Гранд Вейв» и люгер «Вавона» выходят из Порт-Эррол, в заливе Краден, двадцать шестого марта после полудня, в Ставангер, Норвегия… Шхуна и люгер, двадцать шестого марта из залива Краден – в Норвегию…

Долго испытывать удачу было опасно, Амелия намеревалась поскорее убраться из чужого кабинета, но не сумела пересилить себя и заглянула в записную книжку, попавшуюся ей на глаза. Почерк был знакомый. Писал Томас, разумеется, и как всегда ровно, чётко, слегка размашисто, но по-мужски абсолютно очаровательно. Амелия тут же вспомнила непривлекательный почерк Диомара и хмыкнула.

Перелистнув несколько страниц, девушка бегло прочла от ранних записей до последних:

«Всё ещё мечтаешь обрести голос? Словно руку протяни и возьми – и он твой? В чём вообще смысл мечтать, когда ты лежишь, недвижим, на постели, и всё, на что ты горазд – стонать от боли?»

«Если бы он действительно обо мне беспокоился, если бы не смотрел на меня с едва скрытым презрением каждый раз, стоит мне войти в комнату, возможно, я бы поверил, что со времени болезни ничего не изменилось. Но это не так. Ничто уже не будет прежним».

«Меня тянет в море, и я не знаю, чего желаю больше: уплыть за горизонт или просто утопиться!»

«Узнав о кончине отца, я спросил себя: насколько это ужасно – не ощущать печали? А ведь он был прав, обзывая меня мстительным подонком. Моё сердце не откликается, а разум скрыт в тумане, как и далёкие берега Гаити. Я стал тем, кем видел меня собственный отец».

«Всё в этом мире сводится к деньгам и золоту. Золото и банкноты – вот истинное человеческое счастье! Мысли об этом мне столь омерзительны, что просто тошнит! Но не правда ли то, что за деньги и золото ты можешь купить что угодно и кого угодно? И если моё собственное счастье зависит от очередной богатой девицы, отступать я не собираюсь».

«Я снова видел её в библиотеке: она восседала на подоконнике с грацией королевы, с книгой в руках. Длинные волосы, аккуратно причёсанные и распущенные по спине – как всегда очаровательны; и её любимое домашнее платье из голубого муслина – словно вода в озере Сеэнн на западе острова… Я вижу её, но не могу поговорить, а она меня не замечает, будто я пустое место, и от этого как камень на сердце».

Последняя запись поразила Амелию до глубины души, и она удивилась тому, какой отклик в ней вызвали эти строки. Он писал о ней, и то было бесспорно. После всего прочитанного Амелия ощутила укол совести, ей вдруг стало подетски стыдно. Однако же, пролистав до последней страницы, она прочла:

«Всё происходит, как я того желал, я – хозяин и господин положения. Многие годы попыток и неудач закалили меня, и теперь я почти достиг цели. Так откуда эти сомнения? Откуда во мне эта неуверенность? Не из-за неё ли? Теперь я не боюсь, если в конце ничего не получится. Мне страшно, если мне это всётаки удастся…»

Где-то вдали скрипнула коридорная дверь, раздались тяжёлые шаги. Положив записную книжицу на место, Амелия вскочила, забрав подсвечник, и бросилась к двери. Сердце её колотилось во всю, руки дрожали от волнения, но она рассчитывала добраться хотя бы до кладовки. Однако тут ей не повезло. За поворотом коридора она чуть не налетела на своего мужа. В танцующем сиянии свечи его строгое лицо показалось ей застывшей маской. Разумеется, он был удивлён, увидев её здесь, в дальнем уголке замка, да ещё и в столь поздний час. Пришлось моментально импровизировать и напустить на себя вид заблудшей овечки:

– Ах, сэр, это вы! Вы меня жутко напугали! – едва не пискнула девушка, тут же попытавшись собрать всю волю в кулак. – Я как раз искала вас! Я подумала, что вы, возможно, заняты в своём кабинете, но и там вас не было… Какая радость, что мне не придётся более бродить тут, в темноте, ведь вы отыскались…

Она беспечно лепетала глупости с блуждающей улыбкой, не отрывая взгляда от потемневших серых глаз мужа, и старалась убедительно играть свою роль.

– Видите сами, я просто долго не могла заснуть! Всё лежала и ворочалась… Понимаете ли, эти посиделки в замке мне немного наскучили, как и Магдалена с её вечными упрёками! И я всё никак не решалась обратиться к вам с просьбой… возможно, это покажется полнейшей глупостью, однако я давно хотела спросить… не желаете ли вы провести несколько дней в гавани? Представьте только, как хорошо было бы остановиться в небольшом домике где-нибудь на берегу Северного моря! Разумеется, если вас ожидает работа, я пойму… но, согласитесь, неплохо будет устроить маленькие каникулы в каком-нибудь живописном заливе, поближе к цивилизации?

Если бы тут же между ними неожиданно возникло приведение, со стонами и воем гремящее цепями, он не удивился бы более, чем теперь, услышав её девичий лепет. С опасением и тревогой Амелия следила за его реакцией, и то, как этот строгий мужчина растерялся перед её просьбой, немного её позабавило.

– Послушайте, я знаю, что мы не слишком хорошо ладили в прошлом… я имею в виду, как далеки мы были раньше, но мне кажется, что эта поездка пошла бы на пользу и вам тоже, – настаивала Амелия с милейшей улыбкой. – Всего лишь пара дней на берегу моря, не более! Вы ведь не планируете отбыть для службы в ближайшее время?

Её пальцы, державшие подсвечник, похолодели, как и ноги в тонких домашних туфельках. Она не собиралась пасовать перед собственным мужем, он был всего лишь мужчиной, таким же, как и все остальные, как и Диомар, который более не внушал ей страх. И она с облегчением выдохнула, когда этот серый взгляд, смеривший её с ног до головы, смягчился, наконец. Стерлинг кивнул пару раз, выдав нечто наподобие ухмылки, и Амелия, наскоро пролепетав слова благодарности, резво поспешила прочь.

Вернувшись в свою спальню, она оставила подсвечник на столике, бросилась к постели и закуталась в тёплое одеяло с головой, будто малое дитя в поисках уюта и защиты. Ей показалось в ту ночь, словно она только что вынырнула из глубин ледяных вод океана.

***

Приятно было покинуть на время осточертевшую болотную серость окрестностей замка и оказаться в оживлённых местах у берега бухты, где всё кругом зазеленело и пропиталось весной. Для себя и супруги Стерлинг снял на три дня небольшой домик на окраине Сторновей. Стоило гостям расположиться на новом месте, Магдалена с едва скрываемой радостью заметила, что настроение у лорда Стерлинга изменилось в лучшую сторону.

– Вам давно нужно было провести время вместе, чтобы вспомнить былые времена, – деловито сказала Магда после того, как служанки приготовили хозяйскую спальню. – Он ведь вовсе не плохой человек. Пора бы вам перестать игнорировать друг друга…

Она всё болтала о домашнем уюте, о супружеских обязанностях, но Амелия её не слушала. Она стояла у окна, с тревогой разглядывая городские улочки. День был пасмурный, но жители гавани во всю готовились к празднику Девы Марии, поэтому Амелия надеялась незаметно проскользнуть в таверну «Бычья голова», едва все в доме лягут спать. Благо сам Стерлинг не стал возражать против раздельных спален, поскольку Амелия заранее попросила уединения для чтения и молитв.

И вот, едва последняя прислуга заперла за собой дверь, и стихли чьи-то полуночные шаги, Амелия оделась и вышла через чёрный ход подвального помещения. До таверны – благих пятнадцать минут пешком, но и они показались девушке бесконечностью; приходилось то и дело прятаться в тёмных уголках и подворотнях, любой подозрительный прохожий оборачивался в её сторону, несмотря на мужской костюм и длинный плащ с капюшоном. Амелия не знала, имела ли она право прикрываться покровительством Диомара в случае, если её решат ограбить или хуже того… Но беспокойный путь был преодолён. Наконец она толкнула дверь под знакомой скрипучей вывеской.

В эту ночь в зале таверны было не протолкнуться. Отовсюду звучали смех и гогот, да пошлые шуточки морских вояк, усадивших к себе на колени очередную подвыпившую девку. Проскользнув мимо одной такой компании, ютившейся возле центрального столика, Амелия с удивлением, но не без любопытства, пригляделась, как полураздетая девица с уставшим лицом, но красивыми чёрными волосами разместилась на каком-то здоровенном мужике, похожем больше на вышибалу, чем на моряка. Притом девица без зазрения совести позволяла ему ласкать свою внушительных размеров грудь прямо на глазах у остальных посетителей, половина из которых, впрочем, занималась тем же.

Кто-то резко дёрнул Амелию за руку и потащил в сторонку, к столикам, находившимся чуть дальше от всеобщего оживления.