Мегера очень тихо шепнула о том, что начиналась гроза, и пора бы укрыться в помещении. По большей части она, наверняка, оказалась смущена сложившейся ситуацией, ей хотелось побыстрее разлучить этих двух отчаявшихся и так до конца не разобравшихся в собственных чувствах людей. Пиратка сообщила, что проводит Амелию до владений Стерлинга, пока не стало слишком поздно. На что Диомар кивнул и отвернулся.

– Возвращайтесь к мужу, милая пташка, – произнёс он таким ледяным тоном, что у Амелии защемило сердце. – Счастливой поездки в Англию.

Она ничего не сказала на прощание. Всё, чего она желала – поскорее убраться с этого корабля.

В замок она вернулась около шести утра. Благо, обеспокоенная Магдалена встретила её у заросшей калитки возле северной стены, где братья Лионелл уже оставили свой ночной караул. Только раз взглянув на девушку, опытная женщина поняла – стряслось нечто непоправимое. Но Амелия молчала о подробностях своего отсутствия, пока Магда помогала ей переодеваться и готовила горячую ванну.

Единственный вопрос, который Амелия решилась задать, был о Томасе. Нянька сообщила лишь то, что он до сих пор не спускался к завтраку, поскольку прошлым вечером допоздна засиделся в кабинете.

– Тогда… я увижу его в столовой. Сегодня мы уезжаем.

Больше она ни слова не произнесла.

Горячая ванна помогла Амелии немного расслабиться. Она нежилась в воде, куда Магдалена добавила немного ароматного настоя для успокоения молодого тела. Хотелось поскорее отмыться от прошедшей ночи, соскрести с себя то, что ей даже прочувствовать не позволили. Амелия держалась за края ванны, закрыв глаза и думала о том, что никогда больше не вернётся к Диомару по собственной воле. Она была глупой и наивной, а он просто взял то, что она и так собиралась ему предложить. Слегка разбавленный горечью их общий грех.

Поднявшись, Амелия приготовилась закутаться в купальную простынь, когда неожиданно позади раздался возмущённый вздох Магды. Она всегда восклицала так, если на глаза ей попадался одинокий паучок или прошмыгнувшая в щели пола крыса. Но в этот раз она всего лишь разглядывала девушку со спины. И тогда Амелия догадалась: на её плече остался след от зубов другого мужчины.

Амелия медленно обернулась, с вызовом посмотрев Магдалене в глаза. Ей не нужно было даже говорить об этом, отметина на её плече была веским доказательством. И назад пути уже не было.


Глава 20. Серые камни

Их путь из гавани, через пролив, к западному побережью Шотландии занял не более суток. В безлюдном порту под названием Пулу их встретил Фредерик Халсторн, и Амелия успела заметить, как обрадовался её муж этой встрече. Она постаралась тепло ответить на его приветствия, но не более, заранее предупредив Магдалену, что не сможет быть слишком общительной. Она старалась, действительно старалась улыбаться и вести себя подобающе, но стоило собеседнику отвернуться, над девушкой снова сгущалась хмурая туча. Мыслями она была далеко, где-то на туманном берегу Гебридов.

– Я не знаю, что мне делать. Я словно потеряла верное направление дороги, по которой должна пройти, – бормотала она, расположившись в экипаже наедине с Магдаленой. Для Клодетт и остального сопровождения прислуги хозяин выделил большую закрытую повозку.

Стремительно заканчивался день, а к ночи, по сообщению Халсторна, который, как и Стерлинг, предпочёл поездку верхом, они должны были достигнуть границ Хайленд и местечка, где могли бы расположиться для отдыха. Хотя большинство аристократов предпочитали крупные города, вроде Перта или Глазго, Амелия знала, что Томас отказался от посещения Эдинбурга в этот раз и хотел как можно скорее прибыть в английские владения.

Спать совершенно не хотелось, оставалось только скрашивать время за разговорами, но те осуждающие взгляды Магдалены, которыми она так щедро одаривала свою воспитанницу, Амелия была уже не в силах вынести. Пришлось рассказать о том, как именно, но не с кем, прошла её последняя ночь. Узнай Магда, что её несчастная девочка связалась с пиратами, тем более с Диомаром, померла бы от такой новости на месте.

– Я рада, что в вас, наконец, проснулась совесть, – саркастично заметила нянька. – И я рада, что вы осознаёте этот груз вины, лежащий на ваших плечах, но, милая моя, как же вы позволили…

– Я больше не хочу говорить об этом человеке! – отрезала Амелия; она беспокойно дёргала плотный рукав своего дорожного костюма. – По крайней мере, во время поездки!

– Возможно, стоит рассказать вашему мужу! Он мог бы понять и разобраться с негодяем…

Амелия в ужасе взглянула на свою няню. Она лишь на секунду представила всю эту ситуацию, и от подобных мыслей её пробил холодный пот.

– Ты не скажешь Томасу, слышишь? – прошипела она, вжавшись в сиденье. – Пока я не решу, что делать, ты ни слова не скажешь, или, я клянусь, ты об этом пожалеешь!

Ответом ей стал недовольный смешок. В последнее время Магдалена частенько злилась, и это было естественно. Амелия помнила, какими немыслимыми способами выводила из себя эту молодую женщину ещё несколько лет назад, и теперь удивлялась, как только её проделки не прибавили Магде седины. Она всегда была строгой и, наверняка, всегда знала, что однажды Амелия её разочарует. Так и вышло. Очередной укол стыда, очередная тяжкая ноша на душе.

– Томас не заслужил узнать о таком перед тем, как посетит Виндзор, – произнесла Амелия, немного остыв. – Я хочу, чтобы он получил свой злосчастный титул и был счастлив, ясно тебе? Ему ни к чему знать, какая я гадина, пока мы не вернёмся на острова.

Магдалена хотела что-то возразить, но в полутьме замкнутого пространства легче было проигнорировать попытки заговорить, чем спорить с нею снова. Экипаж слегка покачивало на неровностях большой дороги, солнце толькотолько садилось. Горизонт с великолепным горным пейзажем едва окутала розоватая дымка, когда снаружи послышался громкий свист – условный знак остановиться. Амелия одёрнула шторку и выглянула в окошко.

– Что-то случилось, господа? – спросила она у Халсторна, который подъехал чуть ближе. – Разве мы уже добрались до постоялого двора? Какого-то городка?

– Нет, мадам. Ваш муж предложил всем немного размять ноги… Ах, да, кстати. Он хотел что-то вам показать, – мужчину указал рукой в сторону от главной дороги. – Он вас ожидает.

Амелия раздумывала недолго. Торопиться было некуда, к тому же идея небольшой прогулки показалась ей стоящей. Прохладный горный ветер чуть стих, а вокруг, кроме них, не было ни души. Разве что где-то в ближайшей низине, в кустах, громко перекликались тетерева.

Девушка выбралась из повозки вместе с Магдаленой, затем они прошли чуть дальше, туда, где ждал Стерлинг. Когда он обернулся к жене, подал ей руку и улыбнулся, ей захотелось ударить себя, потому что она знала – она не заслуживала его улыбки. Перед отъездом он сбрил бороду, и Амелия как будто снова видела перед собой двадцатилетнего сына Эндрю Стерлинга. И вот, как и прежде, они брели рядом по безлюдной, необжитой земле, остававшейся дикой на протяжении сотен лет.

Они двинулись по узкой тропе, едва видимой среди высокой травы, однако Томас явно знал, куда следовало ступить. Халсторн и Магдалена шли чуть позади, как и трое мужчин из прислуги. Амелия поражалась великолепию природы, неизменному простору и тому щекочущему ощущению, окутавшему её и подарившему хоть и слабый, но всё же отголосок былых времён, когда горные кланы правили здесь суровой рукой.

На мгновение ей показалось, будто кто-то прошептал её имя, и она резко обернулась, остановившись. Капюшон, подбитый мехом, упал с её головы, рыжие локоны мгновенно рассыпались по плечам и спине. Но Амелия услышала только ветер и треск высохших ветвей под ногами своих спутников. Когда Томас вопросительно на неё взглянул, она лишь покачала головой и слабо улыбнулась. Так они прошли меж двух холмов, свернули по тропе налево, и тогда их взорам открылось небольшое горное озеро.

– Как же здесь красиво! Только посмотри, Магда! – воскликнула Амелия, указывая на груду серых камней вблизи воды. – Там какие-то развалины. Я вижу башню и часть крепостной стены. Господин Халсторн, вы знаете, что это за место?

– Знаю только, что местные называют это озеро Квойч. Много лет назад здесь ещё проживали остатки одного из самых знаменитых горных кланов, но теперь сюда даже пастухи редко забредают.

– Отчего же? – удивилась девушка.

– На этих землях лежит запрет. Когда-то их выкупил король для своих подданных, которые собирались восстановить этот замок, однако, говорят, среди развалин то и дело бродили беспокойные призраки, и, в конце концов, люди забыли о нём.

Что-то потянуло Амелию к развалинам, некая необъяснимая сила повела её к этим заброшенным камням, и она не сумела устоять. Вместе со своими провожатыми она подошла ближе, обогнув несколько ям и вязких болотистых участков. Как оказалось, уцелела бóльшая часть крепостного вала, соединяющего бастионные сооружения. Разглядывая полуразрушенное строение, Амелия никак не могла избавиться от странного ощущения, будто она оказалась здесь по чьему-то приказу.

Девушка шла первая, остальные следовали за нею. Когда путники прошли сквозь огромную арку, бывшую когда-то крепостными воротами, и оказались во внутреннем дворе, Амелия замерла и прислушалась. Ни единого звука вокруг. Не шумел даже ветер, словно решив почтить память тех, кто жил когда-то в этом удивительном месте.

– А ведь ещё полвека назад этой землёй владели сильные, могущественные люди, – сказал вдруг Халсторн. – Куда всё это сгинуло?

Высоко задрав голову, как и Амелия, он разглядывал то, что осталось от башен и внутренних стен.

– Камероны, Стюарты, Маклеоды! Все они теперь разбросаны по стране, как одинокие воробьи по разным веткам дерева, – вздохнул Халсторн. – Славные были соседи!

– Кто жил здесь раньше? – спросила Амелия, обернувшись.

Никто не проронил ни слова, и на некоторое время повисла давящая тишина. Халсторн молчал, угрюмо разглядывая остатки металлической герсы [17], сложенной по частям под стеной. Неожиданно Магдалена возвела руки к небесам и пробормотала на гэльском короткую молитву, крепко сжав в пальцах свои чётки. В глазах женщины стояли слёзы. Взглянув на неё, а затем на мужа, подошедшего сзади, Амелия вдруг осознала, что земля под её ногами не была чужой. На её губах застыл немой вопрос, и она всхлипнула, когда Стерлинг, ничуть не изменившись в лице, одобрительно кивнул.

Она знала это место. Когда-то давно она воображала здесь себя маленьким рыцарем, который носился по каменным лестницам с деревянным мечом в руках и восторженными возгласами, сновал меж занятых слуг по двору и проказничал, мешаясь на кухне или в столовой. Амелия не спеша оглядывалась, и словно во сне перед нею возникали давно канувшие в небытие образы родных, друзей, подданных её отца. На одной из башен висел когда-то их герб, но сейчас никто из живущих не имел права о нём вспоминать.

Ей хотелось закричать от радости или же заплакать от отчаянной боли, потому что она считала, что похоронила глубоко в памяти дом, в котором родилась, и в котором, как рассказывала ей когда-то мать, родился сам Джон МакДональд. Он был ещё молод, этот сильный и гордый, но несомненно жизнерадостный и весёлый мужчина, когда им пришлось оставить замок и уехать глубже в Хайленд. Амелия была тогда ещё совсем крошкой, но в это самое мгновение, когда она оказалась здесь, и когда закатное солнце ласково пригревало эти покрытые мхом камни, она знала – это её земля.

Заворожённая, околдованная собственными видениями она двинулась к главной бастионной башне, сохранившейся лучше остальных, позабыв про своих спутников. Магдалена было бросилась за ней, но Томас успел остановить её, подав знак рукой.

– Позвольте ей сделать это в одиночку, – мягко произнёс Халсторн за своего товарища. – Истинная МакДональд вернулась в свои владения. Не бойтесь за неё, Магда, она справится.

И Магдалена поверила ему. Украдкой утерев с щёк слёзы, она тихо поблагодарила Стерлинга, который в ту минуту провожал свою жену внимательным взглядом, пока она не скрылась в проёме большой башни. Расчувствовавшаяся женщина хорошо знала это взгляд, и её сердце сжалось от тоски и жалости, потому что лишь дурак не понял бы теперь, что этот несчастный был безнадёжно влюблён.

Оказавшись в пустом помещении, где ощущался лишь холод древних стен, Амелия ненадолго прикрыла глаза. Она была одна, но ей не было одиноко. Когда вокруг неё зазвучал заливистый детский смех, а затем пространство наполнилось многочисленными голосами, полными пьяного веселья и задора, она глубоко вдохнула ледяной воздух и прижала дрожащую ладонь к каменной кладке.

Эти стены говорили с нею, они признали свою хозяйку, которую ожидали все эти долгие годы. Они говорили голосами её наставников и нянек, смехом боевых товарищей её отца и нежными колыбельными матери, которая убаюкивала её, свою маленькую дикарочку Амелию, пока та не засыпала под огромной звериной шкурой в родительской постели.