Но он только шире улыбнулся, склонил голову ещё раз и вышел вон. Звякнул ключ в замочной скважине, и всё стихло. Амелия лишь взглянула на поднос и вздохнула. Кажется, в глубокой тарелке был бульон, а рядом лежала не самого свежего вида булочка. В серебряном бокале, судя по аромату, находилось подогретое вино.

Она не ощущала голода, пока, наконец, не почувствовала запахи еды, но сумела откусить лишь пару кусочков хлеба и сделать глоток вина. «Он угощал меня вином с пряностями в самый первый вечер, как я появилась здесь, – подумала Амелия с тоской. – Диомар был любезен и дружелюбен. Он хорошо ко мне относился, пока всё не испортилось».

Она нервно засмеялась и вернулась на своё местечко на ящиках. Как странно теперь было разделять двоих мужчин, вокруг которых так долго сплеталась одна единственная нить судьбы. Её судьбы. И всё-таки… Стерлинг или капитан Диомар? А может быть, спустя несколько лет после их расставания он стал кемто ещё? Кем-то, кого она не знала?

Всё это время судно слегка покачивало на волнах, но настал момент, когда внезапно Амелия услышала над собою возгласы моряков, и стало ясно, что пинас причалил к берегу. Следующий гость в её маленьком карцере не заставил себя долго ждать. Когда Мегера вошла, Амелия без труда догадалась по выражению её лица, что женщина вымоталась и не спала ночью. Пиратка суровым взглядом окинула помещение, сняла с головы шляпу и утёрла платком лоб и шею. От неё слегка пахло потом и рыбой.

– Ну и натворили же вы делов, ты и Стерлинг, – протянула она мрачно. – И как же из этого выпутаться?

– Где мой брат?! – Амелия тут же вскочила на ноги. – Он ещё в замке? Ты должна знать!

– Нет, он здесь. Он и эта монашенка, которая называет себя твоей нянькой. На самом деле, я ведь и из-за них сюда пришла. Эй, там! Снаружи! Заходите!

У девушки словно камень свалился с души, едва она увидела Джона и Магдалену. Когда они появились на пороге, Амелия с тяжёлым вздохом бросилась к ним, в их раскрытые объятья. Несчастная Магда принялась лить слёзы и причитать. Мальчик же, прижимаясь к груди сестры, молчал, но она успела заметить, что глаза его покраснели и слегка распухли. Слава Господу, он и любимая бонна теперь были рядом, они были целы и невредимы!

– Ох, дорогая моя, ну как же, как же всё это могло с вами произойти?

– бормотала Магдалена, гладя воспитанницу по спутанным волосам. – Клянусь, я не знала ничего! Мы с господином Джоном ничего не знали, пока Биттон, этот негодяй-заговорщик, не разбудил нас, рассказал о пиратах и велел скорее отправляться в дорогу.

– Вас не ранили? Не причинили вреда? – Амелия прижала ребёнка к себе, погладив по голове. – Умоляю, скажи, что вас не обижали!

– Нет, нет, не обижали! Нас привезли на берег и проводили сюда. Они сказали, что ты на корабле, – мальчик поднял к ней бледное лицо. – Эта женщина сказала, что лорд Стерлинг – пират! О, Амелия, их там так много! Моряков на палубе! И они все злятся. Злятся, что ты на Томаса набросилась и ранила его.

Улыбка на лице девушки померкла. Она осторожно посмотрела на Мегеру, которая тем временем наблюдала за ними из тёмного уголка, и спросила:

– Так они все – часть его колонии? Кто ещё обо всём знал?

– Прислуга из замка. Многие бродяжки из Сторновей. Некоторые жители ближайших поселений, уставшие от серости и бедности. Стерлинг убедил их к нему присоединиться ещё очень давно. Они шпионили ради него, работали ради него… Но суть не в этом, пташка. Члены команды в бешенстве и требуют тебя казнить. Сегодня же.

При этих словах Магда тут же разразилась гневной руганью, а Джон крепче прижался к сестре, нарочно подтолкнув её назад, словно защищая от пиратки. Мегера рассекла рукой воздух, сделав крикливой женщине знак заткнуться.

– По нашему кодексу предателя и любого, кто намеренно покушается на жизнь капитана команды, немедленно закапывают заживо… Да закрой ты уже рот, противная баба! – рявкнула она на Магдалену. – Морские законы не мною писаны! Я пришла, чтобы разъяснить вам факты, и только! Последнее слово всегда за капитаном, понятно вам?

– Значит, если лорд Стерлинг прикажет Амелию казнить, то так и случится? – Джон испуганно посмотрел на женщину.

Магдалена гневно сверкнула глазами. Её белый чепец давно уже соскользнул на спину.

– Этот негодяй не смеет так поступать с моей девочкой! Он лжец, подлая змея! Иуда! Вертел ею, как желал, свёл с ума и запер в этом кошмарном месте. Он и нас обманывал! Я не позволю ему и пальцем к ней прикоснуться!

– Всё будет так, как положено, по законам чести и кодексу нашей колонии. Никто не спросит мнения какой-то там старой девы!

– Ах, что за низкие слова для женщины! Гляжу я на вас и понимаю, милочка, что благочестие и милосердие для вас чужды! А честь моей девочки никого здесь не волнует?!

– Да поймите же вы, наконец, что эти люди зависят от жизни капитана! – нетерпеливо произнесла Мегера. – Их семьи, их надежды и стремления! А его любовные дела не касаются членов команды, и не должны касаться. Для них самое главное – его благополучие… и собственное.

– Она права, – отозвалась Амелия чуть слышно. – Этим людям не я нужна, а Томас. Для них моя жизнь – ничто. Если он погибнет, тогда настанет конец всему, за что они так долго боролись. Без него они пропадут.

Она сделала глубокий успокаивающий вдох, опустилась на колени перед братом и взяла его лицо в свои ладони. Его щёки были холодными после долгой дороги до берега. Красивые глаза были полны слёз, но мальчик не плакал. На секунду Амелия представила, что больше никогда не увидит этого милого лица, не сможет прикоснуться к его густым волосам и потрепать их рукой, не услышит его смеха, и ужаснулась. Но реальность ожидала её там, наверху, вне этой мрачной комнатки, и близилось время, когда она должна будет взглянуть ей в лицо.

– Помнишь, как я говорила, что не оставлю тебя? Помнишь, что обещала никогда не оставлять одного? – Девушка погладила мальчика по щеке. – Я люблю тебя, Джон, и это правда. Тебя и Магду. И потому, что я люблю вас обоих, я хочу, чтобы вы были сильными и смелыми. Что бы ни произошло сегодня, ты должен позаботиться о Магдалене, слышишь?

Мальчик скривился, сжав губы в тонкую линию, и Амелия поняла, как сильно он старался не заплакать. Ни здесь, ни при Мегере он не желал показывать свою слабость. Девушка улыбнулась против воли. Как же она гордилась им! И как бы им гордился папа!

– Прошу, сестра, не говори так, – прошептал он с болью.

– Пообещай мне, Джон. Пообещай! Ты последний из рода МакДональд, сын своего отца…

– Но я хочу остаться с тобой! Я смогу тебя защитить! Я смогу!

Он попытался её обнять, но тут Мегера громогласно провозгласила о конце встречи. Пиратка взяла ребёнка под руку и потянула прочь, к выходу. Она приказала Магдалене забрать мальчика, и женщине, несмотря на его отчаянное сопротивление, пришлось увести Джона с собой. Мегера мельком взглянула на поднос с едой и ехидно ухмыльнулась.

– И всё же есть среди этих тупоголовых кретинов сердобольные души, – сказала она, затем обернулась к Амелии. – Прежде чем я уйду, ты должна знать. Я пыталась уговорить его как можно скорее всё раскрыть. Поверь мне, я не хотела, чтобы тебе причинили зло… Он много страдал, пташка, и однажды перестал доверять людям. Тебе он тоже не доверял. Более того, не собирался ничего говорить. А после, когда время прошло, я поняла, что он влюблён, и тогда я испугалась! Знаешь, почему? Потому что он не понял, что нужно делать с этой любовью, и его разум затуманился. Он говорил о тебе, как о птенчике со сломанным крылом, которого стоило вылечить, но он заигрался и забыл, кем ты была. Прости.

Амелия молчала, глядя на неё бесстрастным взором. Мегера покачала головой. Она не могла больше вынести этого взгляда. «Несчастный ребёнок! – подумала пиратка вдруг. – Он держал в руках её жизнь и её любовь, но сдавил кулак слишком сильно! Что за дуралей!»

– Мне очень жаль, пташка, – повторила она бесцветным голосом. – Но знай, будь у меня выбор, я встала бы на твою сторону.

И она ушла, а для Амелии её неожиданное откровение показалось сном наяву. Чем-то мимолётным, но согревающим душу. Девушка встала у стены, подперев её плечом. У неё было время обдумать искренность слов Мегеры. Эта женщина всегда была язвительной и смешливой, но вместе с тем она относилась к ней, как к подруге, часто защищала и оберегала. Возможно, потому что Стерлинг так велел. Возможно, Мегера просто оказалась добродушной гордячкой.

Сколько времени прошло с ухода Мегеры, она не могла точно угадать. Сквозь решётку Амелия могла слышать шум на палубе, топот и незнакомые голоса моряков. Когда в двери повернулся ключ, и некто высокий, прячась в тени, вошёл в комнатку, все звуки в мире будто бы стихли. Амелия так и отпрянула к стене, подняв лицо к своему последнему посетителю. Она замерла, широко раскрыв глаза, когда вошедший отвесил ей церемонный поклон.

– А вот и он, господин и повелитель всея Земли. Бог и Судья всех неверных, – сказала Амелия, не скрывая сарказма. – Как вы бледны, капитан! И как взволнованны!

– Отнюдь, я чувствую себя вполне уверенно.

– Раньше я не могла заглянуть под эту маску, за которой вы прятались. Но теперь я всё вижу. Вижу по глазам, что вы предпочли бы отправиться на виселицу, чем стоять здесь, передо мной.

Вместо того, чтобы разозлиться, Стерлинг лишь небрежно пожал плечами. Затем скривился от боли и шумно втянул носом воздух. Плечо под белой шёлковой рубашкой, жилетом из тёмной кожи и длинным кафтаном было туго перевязано. Его левая рука висела у груди на плотной ленте ткани. Амелия снова окинула мужчину недовольным взглядом. Ей стало мерзко, но не смотреть на него, нет – выглядел он гордо и, на её взгляд, чересчур великолепно с чуть растрёпанными волосами и в широких тёмно-красных штанах, заправленных в высокие потёртые сапоги – а всё от того, что она хотела смотреть на него, она почувствовала в этом необходимость, и возненавидела себя за это.

– Что же, с тех пор, как вы осмелились напасть со спины, полагаю, в вас действительно открылась новая способность – видеть меня насквозь.

Говорил он ясно и достаточно сурово. Амелия едва сдержала напрашивающееся само собой ругательство. Она смотрела ему в лицо – это ненавистное красивое лицо с голосом Диомара – и мечтала о том, чтобы хоть на мгновение не ощущать его влияния над собой. Одним лишь присутствием Стерлинг подавлял её волю и заставлял её мысли путаться. А она так сильно хотела его ненавидеть и больше ничего при этом не чувствовать!

– И вы смеете ставить в укор то, что я повела себя, как недостойный воин? – вскипела Амелия, сжав кулаки. – Да хоть бы я из-под земли набросилась, мне всё равно! Даже не думайте бросаться обвинениями, когда весь мой мир пошатнулся в одно мгновение! Вы едва раскрыли, что лгали и дурили меня столько времени, как полную идиотку… Так что же мне оставалось?

– Вы абсолютно правы, сударыня, – ответил он бесстрастно. – На вашем месте я бы довёл дело до конца.

– Я не желала вас убивать. Ярость застила мне глаза. Я хотела сделать вам больно, и сделала.

– Кто принёс вам еду? – неожиданно спросил Стерлинг. Амелия закатила глаза.

– Тот высокий чернокожий мавр.

– Добрый Эмир. Рад, что он позаботился о вас без моего веления. Почему вы не поели? Вы едва на ногах держитесь. Нельзя доводить себя до такого состояния…

Амелия больше не могла сдерживаться, гнев забурлил в ней с новой силой. Она ударила кулаком по дереву и воскликнула, что даже голос сорвался до хрипа:

– Это вы довели меня! Вы свели меня с ума! Кто вы такой? Я не знаю! Вы ли сын своего отца, немой мальчишка, которого я повстречала в Абердиншире? Мальчишка, который был добр ко мне, которого я даже… Ах, да к чёрту! Я любила вас тогда, а вы исчезли! Да, мне тоже было больно, вы и не представляете, как больно! А потом этот договор, и вдруг вы появляетесь, а я должна броситься к вам в объятья и воспылать от радости? Вы промолчали, когда я появилась на корабле, ничего не сказали. Всё это время я считала, что стала зависимой от власти Диомара, и мне было стыдно смотреть собственному мужу в глаза! О, Господи!

Пальцы Амелии скользнули по пылающим щекам, но она не плакала. Её разрывало изнутри жгучее чувство несправедливости и ярости.

– Я же каждый божий день пыталась полюбить вас. Меня заживо сжигал огонь – это безумие, откуда я не могла выбраться. А я даже не знала, за какие именно грехи. Вы виноваты во всём, вы его разожгли, это адское пламя! Вы играли со мной, как с безвольной куклой, превратили в это… И вы взяли меня той ночью… Боже мой, вы же взяли меня, не позволив взглянуть вам в лицо. Зачем вы так поступили?

– Потому что я хотел. Я хотел вас, и я вас взял. Всё просто.

Она не нашлась, что сказать на подобную бесцеремонность. Нужно было ответить колкостью или остротой, чтобы сбить спесь с этого самоуверенного мужчины. Но её предательски одолели обрывки воспоминаний о той ночи здесь, на борту «Полярис», и Амелия мгновенно почувствовала себя слабой, беспомощной. Возможно, Диомар – такой, каким она его когда-то представляла – навсегда исчез, и, казалось бы, она не должна ощущать себя так, однако всё стало лишь хуже. Стерлинга она теперь боялась сильнее всего.